Читаем без скачивания В интересах государства. Орден Надежды (СИ) - Хай Алекс

— Зайдите-ка все же ко мне. Осмотрю на всякий случай. Бог знает, что там горело. Лучше перестраховаться.

Я взглянул на часы. Почти девять. Черт.

— У меня пара через четверть часа. Управимся?

— А то, — Иоганна Павловна улыбнулась, и вокруг ее глаз собрались паутинки морщинок. Она распахнула передо мной дверь и поторопила. — К черту этикет и формальности. Заходи, студент.

В кабинете царила аскеза. Чисто, как в операционной. На письменном столе все было разложено строго по порядку — ни одной лишней детали. Возле окна из-за ширмы выглядывала идеально застеленная белой простыней кушетка — видимо, то была смотровая часть.

А на стенах я увидел строгие рамки с дипломами и наградами и письмами. Иоганна Павловна Бюлер, оказывается, была отмечена особой императорской благодарностью за спасательную миссию в Дакии.

Военный лекарь. Интересно. И правда, должна была пройти через ад, особенно если работала в период, когда там поднялось Второе восстание.

— Прошу, — Бюлер взмахнула рукой в сторону ширмы.

— Так раздеваться-то не надо…

— Нет уж, давайте по протоколу, ваше сиятельство. Марш за ширму. Раздеваемся до трусов. Носки можно оставить.

Я тяжело вздохнул и зашел за ширму. Быстро скинув одежду, я махнул Бюлер:

— Готов.

Как выяснилось, диагностика с использованием Благодати могла быть более чем тщательной. Нас еще не учили таким приемчикам, но лекарка умудрилась ощупать меня всего, ни разу не прикоснувшись к телу. При этом мои ощущения были вполне реальными, словно она пядь за пядью исследовала каждую мышцу и кожные покровы.

А потом я ощутил на себе примерно то же, что больные гастритом выносят на процедуре ФГДС. Только, опять же, Бюлер проделывала все это без прикосновений. А вот ощущения были так себе. Словно мне в рожу вцепился лицехват и пытался превратить меня в Чужого.

— Кхе… Хрр… Тьфу ты! — Отплевывался я, когда экзекуция прекратилась. — Предупреждать же надо, Иоганна Павловна!

— Прошу прощения, — без тени раскаяния улыбнулась дама. — Нужно было обследовать желудочно-кишечный тракт. Там могли остаться следы токсинов.

— Надеюсь, в простате яд не мог отложиться? — съязвил я.

Бюлер едко улыбнулась.

— А что, она вас беспокоит? В столь юном возрасте это может означать большие проблемы. Полагаю, нужно все же осмотреть…

— Я ПОШУТИЛ!!!

Бюлер с каменным лицом отошла к письменному столу.

— Одевайтесь, Соколов.

— Каков вердикт? — быстро напяливая форму, спросил я.

— Хвала небесам, вам досталось значительно меньше, нежели Денисову. Полагаю, проблем с памятью быть не должно, — она принялась строчить что-то на небольшом клочке бумаги, затем поставила несколько печатей и протянула мне. — С этим рецептом подойдите после обеда в Аптеку. Она располагается на первом этаже лекарского корпуса. Вам выдадут нужные лекарства для поддержания организма.

— А без них никак?

Бюлер подняла на меня усталые глаза.

— Соколов, вы в рубашке родились, не иначе. Ваша сила не только поддерживает вас, но и мешает. Чтобы непрерывно держать ее под контролем, нужно постоянно тратить много энергии. А у вас высокий дар и, как я понимаю, проснулся он недавно. Разумеется, вы будете выматываться. А тело есть сосуд для вашей силы и души, и его нужно беречь. Поэтому пейте таблетки и закрывайте долги по учебе. А на каникулах давите подушку изо всех сил. Это ясно?

— Доходчиво. Благодарю, — я взял рецепт и сунул его во внутренний карман кителя. — А насколько все серьезно у Денисова?

— Пока сложно сказать — у меня мало сведений, чтобы составить полноценное заключение. Но должна отметить, что подобные нарушения памяти — явление не самое оптимистичное. Ваш товарищ серьезно пострадал, хотя и не признает этого. И восстанавливаться ему придется долго.

— Значит, академический отпуск?

— Больничный. Если память вернется хотя бы частично, он сможет вернуться к учебе. Если же нет… Возможны варианты. Все будет зависеть от того, как он будет соображать. В любом случае я буду настаивать на том, чтобы Денисова отправили на каникулы досрочно. Быть может. Понадобится помощь лекаря, специализирующегося на ментальных вопросах. Словом, пока одни “если”. И рада бы вас обнадежить, но нечем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасибо и на этом. Ребята будут переживать, а так я хоть смогу утолить их любопытство.

— Только не бегайте к нему всей толпой. От этого все равно не будет проку, — Иоганна Павловна взглянула на часы. — А вам, Соколов, следует поторопиться, если не хотите опоздать.

Распрощавшись с Бюлер, я побежал на пару, на ходу застегивая последние пуговицы.

И только я приблизился к дверям Аудитории, как меня догнал ментальный зов Мустафина:

“Жду тебя в кабинете после обеда”.

***

Мустафин запер дверь и мгновенно повесил плотный непроницаемый купол. Я ждал его возле стола и, получив разрешение сесть, расположился в кресле для посетителей.

— Как успехи с поручением? — куратор устроился напротив меня.

— А то вы не знаете.

— Опять изволите огрызаться, ваше сиятельство. Нехорошо.

Я вздохнул и развалился в кресле. Ну вот чего он мне яйца выкручивает, а? Знал же, что раз я пообещал, то сделаю. Знал и про то, что я с ночи и весь день носился по Аудиториуму как ошпаренный, пытаясь получить аттестацию по всем возможным предметам.

Один хвост, к слову, закрыл. По иронии долг висел по “Введению в Артефакторию” — все время болтался в Лабораториуме с Хруцкой, а сам умудрился продолбать две лабораторные и несколько домашек по предмету, который успел неплохо изучить на уровне азов. Причем на практике. Оставалось лишь уговорить преподавателя взглянуть на пару артефактов, которые я, пользуясь случаем, сделал в кабинете Ядьки. И закономерно получил зачет.

— Полагаю, вам уже сообщили о состоянии Денисова, — я подался вперед, неотрывно пялясь в глаза куратору. — И о его восприятии себя.

— Сообщили. Но мне было интересно, когда ты сам меня обрадуешь.

Я всплеснул руками.

— Как видите, радую.

— Сдается мне, кое-кто слегка переусердствовал. Мог просто стереть нужную часть воспоминаний, а не весь год.

— Так вышло. И вам уж точно от этого вреда не будет.

— Это как посмотреть. Если до Денисова доберется толковый менталист, он сможет засечь, что провалы в памяти были рукотворными. А с учетом связей, которыми обладает род Денисовых, уверяю, менталист до твоего дружка доберется. А дальше…

— Ну доберется, и что? — набравшись наглости, я широко улыбнулся. — Он засечет лишь то, что над его памятью кто-то работал. И если этот менталист не из Романовых, то он не сможет понять, чьих рук дело это было.

Мустафин холодно улыбнулся.

— Допустим.

— А дальше просто — Аудиториум зачищал память всем, кто проходил Третье Испытание. Да и после этого могли подтирать нужное. Ментальная защита у Денисова от природы слабая, а после таких воздействий стала и вовсе дырявой. Поэтому любой менталист скажет, что отравление могло лишь ускорить неминуемые проблемы с головой. А дальше их будет заботить лишь то, как заставить Костю пережить минувший год экстерном и вернуться в Аудиториум. И во всех случаях до вас не доберутся. Все, эта ниточка оборвана.

Закончив, я устало обмяк в кресле. Вероятно, Бюлер была права — мне и правда следовало попить таблеточки, что она прописала. Силы словно выливались из меня как из кувшина с дырявым дном. Отдых. Мне нужен был нормальный отдых…

Куратор кивнул и сложил ладони домиком.

— Молодец. В отличие от Денисова, голова у тебя и правда варит. Это хорошо.

— И что дальше? Ваше поручение я выполнил, причем поизящнее, чем могло получиться в самом крайнем случае. Каков теперь ваш шаг, Савва Ильич?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мустафин задумчиво меня разглядывал — блуждал глазами по моему лицу, словно пытался прочесть в нем что-то, чего я сам не понимал.

— Поручение выполнено, верно. И меня удовлетворил результат. А дальше, Михаил, все просто — ты ждешь от меня новостей. Если твои деяния впечатлят моего патрона… И если ячейка согласится тебя принять, что ж… Снимем с тебя ошейник. Но ты ведь понимаешь, что, сняв один, тут же наденешь другой?