Читаем без скачивания Эффект искажения - Диана Удовиченко

Дальше процесс заживления ускорился. Быстро восстанавливалась кожа, и через пару дней лицо слуги если не обрело прежний вид, то сделалось узнаваемым. Срослись кости рук и ног, заросли ужасные раны на груди. Спустя пять дней чернокнижник по приказу Паоло извлек из тела Луиджи кол. За сутки рана зажила.

Но слуга все не приходил в сознание.

– Это странно, мой господин, – в который раз уже говорил колдун. – Он как овощ на грядке: такой же здоровый и такой же бессмысленный.

– Подождем, – возражал Паоло.

Но и его самого начинало тревожить состояние новообращенного. Не то чтобы граф испытывал к Луиджи привязанность или благодарность – просто не хотел лишаться идеального слуги, да и жалел потраченных на него сил и времени. Устав наблюдать за бесчувственным телом, Паоло послал двоих стриксов на поиски ближайшего селения, наказав привести в лес молодую женщину.

– И не смейте сами приложиться, – напутствовал он, многозначительно скаля клыки. – Больному нужна свежая, сочная пища.

Дождавшись ночи, твари отправились на охоту. Вернулись к утру, ведя за собою напуганную юную крестьянку. Ее грубоватое, но красивое лицо было заплакано, длинные черные волосы растрепались и рассыпались по плечам. Высокая пышная грудь с виноградинами крупных сосков тяжело подрагивала под тонкой рубахой – несмотря на промозглую сырость, другой одежды на девушке не было.

– Хороша, – сглотнув слюну, сказал Руджеро, успевший проголодаться за неделю.

– Остынь, – оборвал Паоло.

Он жестом приказал подвести девушку ближе и усадить возле Луиджи. Сам придвинулся, взял ее двумя пальцами за подбородок, заглянул в глаза – миндалевидные, цвета переспелой вишни, полные слез. Под взглядом графа крестьянка задрожала, с губ сорвался страдальческий стон. Усмехнувшись, Паоло щелкнул пальцами, вытянул перед собою руку, наблюдая за тем, как на ней вытягиваются кинжальные когти. Повернул голову девушки так, чтобы видеть голубую линию жилы на шее, полоснул когтем по смуглой коже. Наклонил крестьянку, и бьющая из ранки струйка крови попала на лицо Луиджи. Слуга задышал глубже и повел носом. А спустя секунду облизнулся, открыл глаза и, схватив девушку в объятия, прижался лицом к ее шее.

– Жив, бродяга, – расхохотался Руджеро.

– Кровь – самый сильный живительный эликсир, – улыбнулся Паоло.

Кровь не только насыщает стрикса, она дает ему нечто большее – жизненную силу, силу души. И чем чище душа человеческая, чем она добрее и светлее, тем больше силы черпает стрикс из крови.

Восьмой закон детей ночи: кровь – источник и цена вечной жизни и молодости стрикса.

Глава 5

Владивосток, ноябрь 2009 года

Дорога до рыбачьего поселка заняла почти пять часов. Сергей с Вовкой вели машину по очереди. Как ни проверялись, никаких признаков слежки заметно не было.

Наконец, когда уже стемнело, Вовка, сидевший за рулем, кивнул на знак с надписью «Любшино»:

– Приехали.

Свернув под знаком, еще минут двадцать тряслись по разбитой гравийной дороге, пока не въехали в поселок. Глядя на проплывающие мимо убогие деревянные хибарки, Сергей начал сомневаться в правильности принятого решения. Может быть, стоило поискать для сестренки более комфортабельное убежище? Каково будет Дашке в такой вот развалюхе?

Но Вовка проехал через весь поселок, за которым вдруг началась вполне приличная асфальтированная дорога, приведшая к добротному кирпичному коттеджу, обнесенному кованой оградой. Остановив машину, друг посигналил.

Несколько минут спустя во дворе зажегся фонарь и из дома вышел мужчина. Всмотрелся в темноту, сбежал с крыльца. Автомобиль въехал во двор.

– Андрюха, привет! – Вовка выскочил, дружески обнялся с хозяином.

– Заходите, заходите. Давно уже вас ждем. Анюта ужин два раза разогревала.

Андрей был невысок и широкоплеч. Круглое простоватое лицо лучилось приветливой улыбкой. Он провел гостей в дом, где их встретила милая женщина – кудрявая, пухленькая, вся какая-то уютная.

– Идемте скорее за стол, – засуетилась она. – С дороги проголодались, наверное. А я свои фирменные пирожки испекла…

В просторной чистой кухне пахло корицей, борщом и свежей выпечкой. Сергей с Вовкой уписывали все, что подала хозяйка. Даша, не притронувшись к пирожкам, неохотно ковыряла вилкой в своей тарелке.

– Ну, за встречу? – Андрей жестом фокусника достал из шкафчика фигурную бутылку, наполненную рубиновой жидкостью. – Наша домашняя, «андреевка». Сами на бруснике настаиваем.

Вовка отрицательно покачал головой:

– Нам ехать надо.

– Что, так-таки прямо сейчас? – изумилась Анна.

– Завтра на службу…

Даша бросила на брата испуганный взгляд, губы ее задрожали. Ей было страшно и тоскливо. Пока Сергей был рядом, она еще как-то держалась, но, представив, что сейчас останется в незнакомом доме, с чужими людьми, девушка едва сдерживала слезы.

– Ну что ты, милая. – Анна, чутко отреагировав на состояние гостьи, обняла ее за плечи, приговаривая: – Это же ненадолго. А тебе у нас будет хорошо.

Даша выглядела такой испуганной и несчастной, что у Сергея заныло сердце.

– Ты не переживай, – произнес Андрей. – Присмотрим за твоей сестренкой, как за родной. Я для капитана наизнанку вывернусь. Должок у меня перед ним…

– Пора прощаться, – сказал Вовка, взглянув на часы и вставая.

Сергей расцеловал Дашу, шепнул на ухо:

– Держись. Все будет хорошо. Я скоро за тобой приеду.

Девушка не выдержала и расплакалась.

– Ты осторожнее там, – сквозь слезы выговорила она. – Береги себя.

– Ну долгие проводы – лишние слезы. – Хозяйка потянула Дашу за руку. – Пойдем, я тебе комнату покажу. Она большая, с видом на море. Там и телевизор есть и компьютер…

Ощущая искреннюю благодарность Анне за поддержку, Сергей вышел вслед за хозяином.

– У вас Интернет есть? – спросил он уже на улице.

– В Дашиной комнате комп к сети не подключен, – ответил хозяин.

– Это хорошо…

По дороге сюда Сергей не раз повторил сестре: она не должна ни с кем связываться. Ни по телефону, ни по Интернету. Дашка была разумной девчонкой, но все же перестраховаться не мешало. Вдруг не выдержит разлуки с любимым и решит перемолвиться словечком? Мало ли кто услышит их разговор… Лучше уж не искушать ее.

В том, что сестра влюблена, Сергей после ее рассказа не сомневался. Нет, он не подозревал Дашиного парня – вернее, подозревал не больше, чем всех остальных. Вроде бы выходило, что Денис тоже стал жертвой маньяка. Но в этом Сергею еще предстояло разобраться.

Над дорогой клубился густой туман, растекался по ночи, словно молочный кисель по черничному варенью. Лип к фарам, бесформенными комками катился под колеса. Вскоре к туману добавился еще мокрый снег. Крупные, напитанные влагой хлопья не желали опускаться по-новогоднему мягко, торжественно и с размаху шлепались на стекло. Дорога быстро покрылась тонким слоем ледяной каши, а видимость стала почти нулевой.

Ехали медленно, часто сменяя друг друга за рулем. Под утро Вовка задремал на пассажирском кресле и проспал свою очередь. Сергей не стал его будить, дал другу возможность отдохнуть перед работой.

К восьми утра «камри» въехала во Владивосток и медленно поползла в пробке к центру. На это ушло еще два часа. Наконец Сергей остановил машину возле входа в Пушкинский РОВД.

– Вов, просыпайся, прибыли…

Друг яростно всхрапнул, дернулся и открыл глаза. Ошалело покрутил головой, поскреб в затылке:

– Ой-ё! Опоздал…

Он выбрался из машины.

– Спасибо, Володя, – произнес Сергей в его ссутуленную спину.

– Да не за что, – хрипловато ответил друг. – Звони!

Скользя ботинками по ледяной каше на тротуаре, капитан Пермяков направился, как он часто выражался, «службу служить». Навстречу ему из здания вышла молодая блондинка в белой шубке и зашагала по обочине, неуверенно балансируя на тонких каблуках. «Сейчас домой, посплю пару часиков, – подумал Сергей, рассеянно наблюдая за девушкой, – и созвонюсь с отцом Дашкиного распрекрасного Дениса. Надо познакомиться».

Он развернулся и медленно двинулся в сторону главной дороги. Девушка в белой шубке, видимо, решила остановиться, чтобы пропустить машину, но вдруг поскользнулась и, нелепо замахав руками, упала в какой-то паре метров от капота.

Сергей ударил по тормозам, молясь, чтобы машину не занесло на мокром асфальте. «Камри», молодец, справилась. Выскочил, внутренне холодея, склонился над лежащей навзничь посреди лужи девушкой:

– Цела?

Та, не открывая зажмуренных от страха глаз, молча кивнула. Сергей поднял ее, оглядел, не нашел видимых повреждений и спросил:

– Двигаться можешь? Нигде не болит?

Девушка распахнула огромные голубые глазищи и уставилась на него. Потом неуверенно пошевелилась, оперлась на асфальт и села.

– Все в порядке… наверное.