Читаем без скачивания Пепел острога - Сергей Самаров

Смеян лежал без движений и, казалось, без дыхания больше часа. Овсеню пришлось даже встать и подбросить в огонь хвороста, и еще несколько рубленных толстых веток, чтобы костер горел дольше. Потом сотник сидел и ждал, когда Смеян проснется и что-то скажет ему…

Времени прошло много. Люди, устав ждать, не зная, что им следует ждать, разошлись и улеглись отдыхать. Для всех день выдался и утомительным и переживательным – как не устать! И только один сотник проявлял терпение. Ему было очень важно получить сведения, которые другим путем он получить пока не мог. А шаману Смеяну он хотел верить и мог верить, потому что Всеведа говорила о нем как о хорошем шамане. Всеведа не стала бы обманывать.

Смеян проснулся, пошевелился и сел. Очень медленно, с трудом координируя свои движения, сел, словно все тело у него было изорвано, измучено, изранено и болел каждый член. Наверное, думал сотник, глядя на Смеяна, и в самом деле даже садиться тому было больно, потому что танцу было отдано неимоверно много сил, а еще больше сил было отдано шаманскому «путешествию», хотя никто, кроме самого Смеяна, толком не знал, что это такое. Но Овсень слышал, что бывали случаи, когда шаман во время своего «путешествия» даже погибал и не возвращался к своему родному костру, и тело его остывало без движений, потому что никто не решался побеспокоить шамана и попытаться привести тело в чувство. Да это и запрещалось, потому что стоит тело с места сдвинуть, и шаман может его потерять, и не сумеет в него вернуться. Кроме того, по ту сторону жизни, куда шаман уходил, тоже было немало, надо полагать, опасностей и угроз, и много существ, желающих захватить человека из постороннего мира. И шаману следует иметь значительный груз знаний, чтобы избежать опасностей и вернуться.

Сотник не расспрашивал Смеяна, когда тот пододвинулся или, скорее, подполз к нему ближе и сел по другую сторону волкодлачки. Молчали долго. Наконец Смеян погладил голову волчице и заговорил:

– Бедное дите… Угораздило же тебя попасть на глаза колдуну…

– Колдуну? – переспросил Овсень.

– Да, тому самому сильному и злобному чернолицему колдуну, что грязной тряпкой валял меня по кустам своим вихрем. Он и здесь тоже был, и он был здесь главным. Он всех сюда за собой привел. Он был главным, и он был виновником. Я сначала поговорил со своим «животным силы», выслушал совет, потом отправился в «путешествие» по времени. По времени трудно путешествовать, и очень опасно, потому что любое действие там, любая случайность может весь мир здесь без меня перевернуть. А я еще силы не восстановил, чтобы все правильно делать, и рисковал сюда не вернуться, или вернуться, но оказаться совсем не в своем теле и не среди вас, но у меня получилось все хорошо. И посмотрел все, что здесь происходило, когда сумел подойти ближе, обернувшись малозаметным сусликом… Колдун все и начал. Он своей черной мыслью зажег ваш острог по углам. Сразу со всех четырех сторон. Он очень сильный колдун. Может, наверное, мыслью и простого человека поджечь… Такая у него сильная мысль… Но он поджег только острог… А все завершали вои, что приплыли сюда для грабежа. Потом люди бежали, а дикари гнались за ними. Узнать кого-то было трудно. А тут суслика еще и сова заметила. Она могла на меня напасть. Тогда я сам стал белой совой[87], прогнал простую сову в ночь и взлетел над острогом. И сверху нашел Всеведу. Она выводила дочерей через восходные ворота. Ворота сами беглецы и открыли. Я видел, как трудно это было сделать женщинам со слабыми руками, потому что при моей жизни эти ворота ни разу не открывались. И женщины никак не могли выйти. А огонь к ним приближался. И по ту сторону ворот дикарей еще не было. Они знали заранее, что эти ворота не открываются, и потому не спешили туда. Открыла только Всеведа… Она всех отогнала, посмотрела на засов, и он сломался. Это был удар взглядом. Даже я почувствовал сверху, будучи совой. А тот колдун намного сильнее меня и все чувствует сильнее. Он этот удар Всеведы почувствовал тоже и сразу туда помчался. И дикари за ним…

Всеведа дочерей Добряну и Заряну уводила. А сама несколько раз останавливалась. Она тоже умела взглядом бить и нескольких дикарей с ног сбила. Одного, который из лука ей в спину целился, даже убила. Если бы она не убила, он застрелил бы ее или еще кого-то… А один раз даже колдун заспотыкался и остановился. И ему досталось. Но потом он сам Всеведу в спину ударил, уронил и сразу сделал вокруг себя кокон для защиты. И она, когда поднялась, как ни старалась, кокон пробить не могла. Там даже хуже было… Кокон быстро вращался, и удары Всеведы отлетали от него и в своих же попадали, с ног сбивали. Правда, не только в своих. Некоторые удары и дикарям достались. Они тоже падали. Но и в своих попадало. Это были сильные удары. Как камнем по голове. Но из кокона и колдун бить не мог. Жалко, Всеведа не догадалась удар под кокон наносить. Тогда кокон можно было бы перевернуть и уронить колдуна. Я учил ее коконы делать, но не научил с коконом бороться. А потом Всеведа сделала такой же кокон вокруг себя и дочерей, и они снова побежали… Один дикарь опять хотел из лука стрелять, но его сам колдун почему-то ударил. Не мыслью, а своим посохом по затылку. Колдун Всеведу берег. Она ему нужна была живой.

Все женщины побежали прямо в лес, а Всеведа с дочерьми в сторону ушла. Мне сверху все это хорошо было видно. Она не хотела, чтобы колдун, преследуя ее, другим повредил. Она уже знала, что колдун специально ради нее приплыл. А все остальные – только вместе с колдуном. Без него они сюда не сунулись бы. А он велел. И гнался за Всеведой. За другими только два дикаря погнались, но женщины их камнями убили… Белая сова все это сверху хорошо рассмотрела. Она в ночи видит все, а в лесу уже темно было, и пламя острога туда почти не доставало. За женщинами больше никто не гнался, и они сумели убежать и унесли раненого дружинника. А остальные дикари вместе с колдуном за Всеведой и за девочками бежали. Всеведа в коконе тоже была бессильна, и она кокон сбросила. И стала ударами отвечать. Многих воев остановила своими ударами. Но всех не смогла. А потом она нашла нужный пень, воткнула в него нож и прочитала заклинание. И Добряна через нож перекувыркнулась и убежала… А Заряна не успела. Ее вои схватили. И Всеведа помочь не смогла, на нее колдун волшебную сеть накинул. Такая сеть любого ведающего и колдуна обессилит, я знаю. Ее простому человеку не видно взглядом, но я, белой совой будучи, видел это мудростью совы. И Всеведа видела. И она уже не могла сопротивляться. А колдун стал угрожать ей.

Белая сова опустилась ниже. Сова всегда слышит, когда мышь под снегом бежит. И тем более услышала, как колдун про книгу спрашивал. Он звал ее седьмой гиперборейской скрижалью. Всеведа говорила, что никогда ему книгу не отдала бы, потому что с этой книгой колдун ее народ погубит. И предпочла, чтобы книга сгорела в огне. Колдун не поверил и засмеялся, и вытащил нож из пня… И пообещал отдать нож Всеведе, если та отдаст книгу. Всеведа ничего не сказала. Тогда колдун приказал воям схватить ее и Заряну и тащить на драккар… А сам отправился в горящий острог искать книгу… Он сразу твой дом нашел. Но дом уже горел, и войти в огонь было нельзя. Колдун очень опечалился и совсем потерял интерес ко всему, что происходило вокруг. И ушел из острога в лодку. Ему только книгу нужно было, и он ради нее приплыл. Седьмая гиперборейская скрижаль. Та самая, которую Всеведа и мне читала.

Я хотел проводить колдуна и дальше посмотреть, но тут он меня заметил и начал большого ветреного коршуна из дыма делать, чтобы коршун на меня напал, и я, чтобы снова в вихрь не попасть и с коршуном не встречаться, улетел, когда он еще только одно крыло успел вылепить. Убежал через дым… Белая сова может и с черным коршуном на равных драться, но тогда, если бы кто-то из них погиб, если бы даже перо на землю упало, могли бы произойти изменения в нижнем мире в сегодняшнем уже дне, а этого допустить было нельзя. И я улетел как можно быстрее. И сюда уже из последних сил вернулся.

– Спасибо тебе, Смеян. Ты сделал все, что мог. Вот и Добряна лапой машет, спасибо говорит. Она подтверждает, что все так и было.

Волкодлачка в самом деле несколько раз «погладила» лапой воздух перед шаманом.

– Кто, как не она, знает, – согласился Смеян.

– Гиперборейская, говоришь, скрижаль. Это та книга из-за печи. Я понял… А что такое Гиперборея? Где-то слышал это слово, но вспомнить не могу.

– Так иноземцы звали нашу древнюю прародину. С которой переселились наши предки… Мы сами звали ее древней землей Туле, но это название сейчас редко кто помнит. Сейчас говорят – Гиперборея…

– Да. Точно. Я от Всеведы слышал и про Туле, и про Гиперборею. Ладно. Хотя бы какая-то ясность появилась. А где сейчас тот нож, через который Добряна…

– Нож у колдуна остался, – сказал Смеян. – Он его за пазуху спрятал. И Всеведа с Заряной тоже у него. Пленницы. Но он их в рабство продавать не будет. Ему гиперборейскую скрижаль бы только получить, и после этого он Всеведу убьет, потому что боится ее. Я видел, что он ее боится. Он не может с ней справиться, Всеведа очень сильная…