Читаем без скачивания Книга греха - Платон Беседин

Макаров был прав: моё преступление, во-первых, в намерении, а, во-вторых, в бездействии. Я покорно наблюдал, как совершается зло. Сам создал ад внутри себя.

Мой самый тяжкий грех в том, что я, обладая свободой воли, свободой выбора, направил свои мысли и поступки против Создателя, против возможности получить Его благодать, ибо я сам избрал страдания, так как «подобно всем витающим в облаках, принял падение с небес на землю за открытие истины».

Мой грех — отвержение жизни как дара.

«Всему своё время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное».

Я вывожу первые слова на серой бумаге. Ровным, аккуратным почерком. И, кажется, то, что я пишу, отпечатывается в моей душе.

Game over.

Стоп! Замрите там, где вы есть. В офисе у компьютера или в туалете с книгой. В очереди у кассы или в постели с партнёром. Взгляните на то, что вы называли своей жизнью. На все эти годы. Промотайте их у себя в голове. Только, ради Бога, не торопитесь! Не бойтесь опоздать на работу. Или на метро. Или на свидание. Первый раз в жизни, пожалуйста, не торопитесь.

Выдохните. И вновь наберите полную грудь воздуха.

Вдохните так, как будто это последний шанс почувствовать бренность своего тела. Начните молиться. Или вспомните самого близкого вам человека. Или расплачьтесь, как ребёнок. Если умеете медитировать — медитируйте. Сосредоточьтесь на пламени свечи или пойте заветное «Ом».

Главное — поймать себя в момент всеобъемлющей пустоты. В момент, когда странным образом вы полностью отключитесь от внешнего мира, но его восприятие вами будет как никогда острым и чутким.

Дай Бог, чтобы всё у вас получилось. Тогда вы сможете увидеть самого себя. Не того себя, каким вас видят окружающие, или сводки новостей, или регистрационные данные, а первозданного себя.

Увидеть себя в пустоте, которой, собственно, и нет. Чем не дзенский коан для тренировки мозгов?

Когда вы замрёте, то вновь застынете в великом ожидании. Разве вся ваша жизнь не была просто ожиданием? Выздоровления? Свадьбы? Рождения детей? Повышения по работе? Смерти?

И всё же, остановитесь, замрите, на миг. Расслабьтесь, сзади никого нет. Вы совершенно один, на пустынной скале, взираете, как проплывают облака. И на каждом — отрывки вашей жизни. Вы сможете отыскать среди облаков вашей жизни то, чем действительно гордитесь?

Отбросьте в сторону все эти аттестаты, повышения по работе, автомобили, квартиры — всё то, за что вы тщетно цепляетесь в надежде ощутить себя живым. Цепляетесь за свидетельства не напрасности вашей жизни. Отбросьте их.

И скажите себе, есть ли то, что действительно имеет для вас значение?

«Всё проходит» — лучшая философия. Проходит мода и страны, жизнь и смерть, Земля и Вселенная, вы и я. Пройдёт и этот миг наедине с вечностью.

Поэтому прямо сейчас уцепитесь за последнее мгновение вашего озарения и в нём вы увидите то, что имеет для вас значение. То, что навечно останется с вами и будет лишь вашим. Увидите, если оно есть.

— Ты думаешь, что спас кого-то? — орёт на меня полицейский. Помню его по секте. — Думаешь, твоя сраная жизнь чего-то стоит?

С этого момента я и начал свою историю.

Счастье — принимать мир таким, как он есть. Грех — создавать искусственные страдания.

Мне хотелось менять жизнь. Как у Чехова, «главное — перевернуть жизнь, и всё изменится». Что ж, теперь я в камере, меня обвиняют в убийствах, называют серийным маньяком. Мама всё ещё в коме. Отец спивается. Моё лицо глядит с обложек сомнительных журналов и газет. Жизнь перевёрнута. И что дальше?

Мне постоянно задают один и тот же вопрос: «Что я чувствую?». То же, что и раньше, — отчуждённость, но она совсем иного свойства. В ней нет гордыни. Однако вопрошающим я неизменно отвечаю: «Ничего, совсем ничего». Окружающие любят такие ответы. Так они будут уверены в том, что я равнодушный монстр. Имея такого под боком, можно не замечать собственного уродства.

Всё самое лучшее происходило со мной в детстве, давным-давно. Я так и не справился с неизбежностью взросления. И теперь меня ставят в угол.

Каждый считает, что заслуживает большего. Я не исключение. Просто ждал и надеялся. Но ничего не происходило.

Когда жалеешь себя, то чувствуешься собственную важность, думаешь о том, что заслуживаешь лучшего. Дай повод, и жалость захватит всего тебя. Легче придаваться ей, чем нести ответственность.

Есть такая притча.

Как-то раз одному человеку приснилось, будто он идёт песчаным берегом, а рядом с ним — Господь. На небе мелькали картины из его жизни, и после каждой из них он замечал на песке две цепочки следов: одну — от его ног, другую — от ног Господа. Когда перед ним промелькнула последняя картина из его жизни, он оглянулся на следы на песке. И увидел, что часто вдоль его жизненного пути тянулась лишь одна цепочка следов. Заметил он также, что это были самые тяжёлые и несчастные времена в его жизни.

Он сильно опечалился и стал спрашивать Господа:

— Не Ты ли говорил мне: если последую путём Твоим, Ты не оставишь меня? Но я заметил, что в самые трудные времена моей жизни лишь одна цепочка следов тянулась по песку. Почему же Ты покидал меня, когда я больше всего нуждался в Тебе?

Господь отвечал:

— Потому что в те времена Я нёс тебя на руках.

Раскаяние, которое я возложил на алтарь собственной судьбы, помогает мне быть сильнее.

Прошлое — пылающие шрамы, которые не позволят совершить прежние ошибки.

Как и раньше, я иду к наполнителям, абсолютно один, только изредка вижу следы рядом со мной. Пожалуй, в первый раз я чувствую себя по-настоящему взрослым.

Глава двадцать первая

Всё, что будет дальше, не имеет смысла. Ни для вас, ни для меня. Однако эта история длится ровно столько, сколько человек умирает от потери крови. И во мне ещё осталось несколько капель.

После чистосердечного признания меня отправили в одиночную камеру следственного изолятора. До полного выяснения обстоятельств. Как выясняют обстоятельства, вы знаете. Следы допросов на моём лице и теле.

Раньше я считал, что к боли нельзя привыкнуть. Это так, но можно попытаться относится к ней равнодушно.

Когда вы услышите моё имя, то узнаете, что я убил не меньше десяти человек. Как пишут некоторые, убил, изнасиловал и съел. Кроме того вы узнаете, что я был вдохновителем массового заражения людей смертельным вирусом и возглавлял секту служителей богини Кали, приносящих людей в жертву. Я был лидером фашистской группировки, взявшей на себя ответственность за погромы, взрывы, похищения и убийства людей.

Моему послужному списку мог бы завидовать сам Чарльз Мэнсон.

Я стал по-другому смотреть на многие вещи. На преступников. На слуг правосудия. На жертв. Новый взгляд объясняется не только изменением сетчатки, которая стала отслаиваться вследствие черепно-мозговых травм, но и обретённым умением прощать. Это ценное качество.

Порой я надеюсь, что эти пытки прекратятся. Надеюсь, что на защиту моих прав встанут серьёзные люди. Но надежда умирает также быстро, как и рождается.

Иногда я пересекаюсь со страшными людьми. Настоящими психопатами. Маньяками. Насильниками. Педофилами. Когда я вижу их, они, в основном, улыбаются. О них заботятся, словно о маленьких детях.

Высокий человек с рыбьими глазами работал финансовым директором в строительной компании. Работал и убивал. На его счету сорок семь девочек в возрасте от пяти до одиннадцати лет. Он убивал абсолютно идентичным способом — топором в спину. Насиловал и готовил из жертв мясные деликатесы. Мне сказали, что его роскошная квартира походила на цех мясного комбината. У него была своя «фишка»: всем девочкам он вырезал молочные железы. Поэтому его прозвали Весёлым Молочником.

Его не могли поймать более семи лет. Когда поймали, то избили до полусмерти. На следующий день появился адвокат и принялся трубить о правах человека. Полицейским, избившим Молочника, дали срок за превышение должностных полномочий.

Журналисты ходят ко мне всё реже и реже. Я им малоинтересен.

Первое время ко мне пытались попасть разные люди. В основном, те, у кого вирус, а также их родственники. Они швыряли в меня арматурой, камнями, бутылками, иконами. Проклинали и клялись сжечь. Я просил у них прощения. Чем дольше это продолжалось, тем более я убеждался, что эти люди мало отличаются от позитивных или фашистов.

Яблоков заходил ко мне. Сказал, что может помочь выйти на свободу. Достаточно просто представить меня жертвой тоталитарного режима. Я отказался.

Патриотическая идея оказалась товаром. Торговали одни — убивали другие. Русские патриоты — не злодеи и не благодетели. Они всего лишь люди, которые хотят сделать мир лучше на свой манер.