Читаем без скачивания В августе сорок третьего (СИ) - Тарханов Влад

Ну вот, ему предлагают компромиссный вариант: пожертвовать Маленковым и несколькими своими сторонниками и соратниками, ввести в Политбюро контролеров от заговорщиков, снова добровольно ограничить свою власть, а ему оставят и его пост, и призрак властных полномочий. Иначе могут и переизбрать товарища Сталина! Вот только расклады на партконференции не в их пользу. Не зря секретариат провел такую серьезную подготовительную работу, не зря большинство на конференции – представители армии и флота.

– Слишком сильно товарищи в Москве оторвались от событий на местах, в нашей национальной глубинке!

А это подал голос человек, который и был, фактически, сердцем и мозгом заговора, его партийное величество Николай Третий, как его еще за глаза называют острословы, точнее, Николай Александрович Скворцов, первый секретарь компартии Казахстана. Его активная организаторская роль в этом выступлении оказалась для Сталина ещё одним интересным фактом: Скворцов был выдвиженцем товарищей Жданова и Маленкова, в его лояльности вождь был уверен, но факты упорно противоречили мнению руководителя СССР. Николай Александрович был отличным хозяйственником, очень много сделал для Казахстана и для всей страны, очень много людей принял Казахстан в годы войны, очень большой объем работы и такая же ответственность легла на плечи местных товарищей, но прощать попытку переворота Сталин не собирался.

– Значит, вы считаете, что роль партийных органов сейчас, после войны, должна возрасти? Я правильно понял ваше мнение, товарищи?

– Да, наше общее мнение в том, что нельзя партии сосредотачиваться только на решении идеологических вопросов и выдвигать кандидатуры на руководящие места в регионах, должна сохраняться всеобъемлющая руководящая роль партии как в сельском хозяйстве и промышленности, так и в социально-культурной сфере, в строительстве армии! – высказался Кириченко.

– И мы считаем, что сложившуюся административно-государственную структуру СССР сейчас реформировать нет никаких оснований, необходимо дать устояться кадрам на местах, до логического завершения довести формирование национальных образований, как союзных республик, так и автономий. – это уже подал голос руководитель Грузии.

«И довести страну в итоге до развала!» – эта мысль прозвучала в голове вождя, выйдя из секундного оцепенения, Иосиф Виссарионович сказал:

– Товарищ Чарквиани, а когда была последняя административная реформа в СССР?

– С принятием новой Конституции 1936 года, товарищ Сталин. – нехотя отозвался тот.

– Товарищ Скворцов, напомните, когда была образована Казахская ССР?

– Тогда же, товарищ Сталин. – ответил первый секретарь компартии Казахстана и уточнил: – А Казахская АССР в 1925 году.

– Вы не совсем точны, товарищ Скворцов. Казакская АССР была образована в 1925 году, а Казахская АССР – в 1936, накануне принятия Новой Конституции. И в том же году выделена из состава Российской федерации с образованием Казахской советской социалистической республики. Так что административные реформы постоянно продолжаются, в соответствии с задачами времени, товарищи. Но я считаю, что ваше мнение необходимо учесть, товарищи. И мы обязательно учтем его, тем более, что партконференция будет длится еще три дня: два отведены на дискуссию по докладу товарища Маленкова и один – на организационные вопросы. А сейчас вам товарищ Поскребышев раздаст на выходе папочки с документами – нашими конкретными предложениями. Ознакомьтесь с ними внимательно. Там есть что почитать (компромат на каждого из вас, сволочи). Потом жду от вас письменных предложений с учетом этих документов. От каждого по отдельности. Мне важно мнение КАЖДОГО присутствующего здесь товарища! При необходимости мы сможем собраться тут снова, например, завтра вечером. На двадцать два я оставлю для вас время.

Иосиф Виссарионович не был уверен, что после прочтения материалов кто-то захочет с ним завтра встретиться. Пока заговорщики вставали и собирались, вождь точно ощутил, что победного настроения у них нет, скорее всего, они озадачены и поведением вождя, и тем, что их ждут какие-то материалы. Он выждал несколько секунд и произнёс:

– А вас, товарищ Скворцов, я попрошу остаться!

Тот застыл на месте. Когда все вышли, вождь произнёс:

– А твоя папочка у меня случайно осталась. Прочитай пока в спокойной обстановке.

И Сталин лично бросил перед его бывшим величеством обычную картонную канцелярскую папку с глупыми веревочками-завязочками, наблюдая, как при чтении съеживается этот крупный, широкоплечий, большеголовый мужчина с властным тяжелым взглядом, как кривятся его слишком полные губы, как косая челка на голове стремится выпрямится от ужаса. Проняло! Почувствовал, что тут его приговор. Окончательный и бесповоротный. Спазм? Как-то его сильно скрючило! А! Нет, прошло… Истерики тут только не хватает.

– Да. Коля, ты меня удивил! Как ты смог связаться с этими хрущевскими выползками? С Никитой ты не ладил, ненавидели вы друг друга с Никитой, я это точно знаю. И тут такая подлость! Ты что, ничего так и не понял? Тебя использовали вслепую? Вот только кто тебя так подставил, я хочу разобраться. Кто стоит за вашим глупейшим демаршем. Неужели не ясно, что после тридцать седьмого я никому власть так просто не отдам. Тогда получилось только потому, что на стороне заговорщиков был Ежов. Пытался играть в свои игры! И ты туда же? Значит так: пишешь мне сегодня всё, что знаешь по этому делу. Все подробности. А дальше…

– Товарищ Сталин, семью не трогайте, прошу вас, они не причём.

«Хорошо держится! Сумел первую панику преодолеть, всё оценил, да, жалко с такими кадрами расставаться, но что делать, сам виноват!» – подумал Иосиф Виссарионович, потом ответил:

– Если всю правду изложишь, обещаю, что семью не трону. Будут жить и работать. И ты уйдешь не предателем, веришь?

Скворцов обреченно кивнул головой. Он не знал, что уготовил ему вождь, но иного выхода, как подчиниться, у него не было. Николай не догадывался, что не все делегаты заговорщиков вернулись в свои квартиры и гостиничные номера, Кириченко и Чарквиани уже ехали в гости к заждавшемуся их товарищу Берия. Сталину было интересно, будет ли мингрел Берия вытаскивать мингрела Чарквиани, или нет? В том, что сам Лаврентий к этой попытке отношения не имеет, Сталин уверился заранее. И всё-таки, лишняя проверочка не повредит.

Осталось позвонить в Киев Мельникову, в Тбилиси Мгеладзе и в Алма-Ату Лукьянцу, пусть берут дела в республиках в свои руки. И товарищ Сталин подошел к телефону. Очень длинный день все никак заканчиваться не желал.

Глава двадцать третья. На самом высоком уровне

Москва. Кремль

10 ноября 1943 года

Десятого в Москву пожаловал сам Уинстон Черчилль. Этого английского бульдога мотало по всему свету – в Оксфорде, который пока еще был временной столицей Британии он никак надолго не задерживался. Восьмого числа посол согласовал с Молотовым срочный визит потомка славного рода Мальборо. Теперь возникали вопросы: что, зачем, когда и почему? На этих переговорах я присутствовал в качестве личного переводчика Сталина. Мой статус в правящей иерархии был пока еще зыбким. Я еще даже не кандидат в ЦК. Завтра будут голосовать этот вопрос. Правда, почему Черчилль пожаловал именно сейчас, после того, как попытку переворота удалось очень тихо придавить, стало ясно из показаний так невовремя почившего от обширного инфаркта лидера казахских коммунистов Скворцова. У украинских товарищей были налажены контакты с британцами, через своих невыловленных националистов, агентов островных спецслужб. Их вообще было сложно обнаружить – архивы лимонников были вне зоны доступа моих кураторов во время подготовки к перебросу. Зато сейчас мы получили несколько ключевых фигур, которые предстояло «колоть». О попытке переворота премьер узнал по своим каналам, а теперь примчался давить на Сталина, уверенный, что под грузом внутренних проблем у него можно будет что-то вырвать для Империи. И что он хочет? Сейчас и узнаем. Переговоры начались в десть часов утра по московскому времени, когда делегация британцев прошла в кабинет Сталина, после дежурных приветствий и взаимных дипломатических расшаркиваний (этикет), в кабинете остались четверо: вождь, премьер и их переводчики. Не буду повторяться, что и я в этой роли.