Читаем без скачивания Инстинкт убийцы - Карин Слотер

— Гейб, — начала она, — я хочу, чтобы ты был честен со мной.

— Я честен с вами.

Фейт помолчала, пытаясь правильно сформулировать следующий вопрос.

— Признайся, Гейб, что еще ты мне не сказал?

Он поднял на нее глаза. В них светилась такая грусть, что ей стоило больших трудов не отвести взгляд.

— Я ничего не могу сделать так, как надо, — пробормотал он.

За последние пару дней его жизнь перевернулась, но Фейт понимала, что он говорит не только об этом.

— Я уверена, что это не так, — ответила она.

— Адам был моим единственным другом, а теперь он умер. Наверное, из-за меня.

— А вот это точно неправда.

Он отвел глаза и уставился на голый матрас кровати напротив.

— Я здесь чужой. Здесь все умнее меня. Все уже выбирают землячества и где-нибудь тусуются. Даже Томми.

Фейт была не настолько глупа, чтобы предложить ему в качестве лучшего нового друга Джереми. Вместо этого она сказала:

— В новом колледже всегда трудно. Со временем все утрясется.

— Если честно, я так не думаю, — ответил он с такой уверенностью в голосе, что у нее в голове включился сигнал тревоги. Она так сосредоточилась на информации, которую скрыл от нее Гейб, что совершенно упустила из виду тот факт, что он всего лишь подросток, очутившийся в очень тяжелой ситуации.

— Гейб, — снова начала Фейт, — что с тобой происходит?

— Мне просто нужен отдых.

Она поняла, что он говорит не о сне. Он позвонил ей не для того, чтобы помочь Адаму. Он сам нуждался в помощи, а она обращалась с ним, как с подозреваемым на допросе.

— Что ты задумал? — уже гораздо мягче спросила она.

— Я не знаю, — ответил он, по-прежнему не глядя ей в глаза. — Иногда я думаю, что мир стал бы немного лучше, если бы я просто… ушел. Вы меня понимаете?

— Ты уже когда-нибудь пытался уйти? — Она покосилась на его запястья. Там были царапины, которых она раньше не заметила. Тонкие красные полосы, где кожа была надрезана, но не насквозь. — Может, ты пытался причинить себе боль?

— Я просто хочу уехать отсюда. Я хочу поехать…

— Домой? — попыталась угадать она.

Он покачал головой.

— Меня там никто не ждет. Мама умерла от рака шесть лет назад. А мы с отцом…

Гейб снова покачал головой.

— Я хочу помочь тебе, Гейб, — сказала Фейт, — но ты должен быть со мной честен.

Он выдергивал нитки из дырки на джинсах. Она обратила внимание на его обгрызенные ногти. Изорванные кутикулы кровоточили.

— Адам купил пистолет?

Он пожал плечами, продолжая теребить джинсы, и она по-прежнему не знала, верить ему или нет.

— Если хочешь, я позвоню твоему отцу, — предложила она.

Он уставился на нее.

— Нет! Не делайте этого. Пожалуйста.

— Я не могу просто оставить тебя одного, Гейб.

Его глаза снова наполнились слезами, а губы задрожали. На его лице было написано такое отчаяние, что Фейт казалось, будто он сунул руку в ее грудную клетку и стиснул ее сердце в кулаке. Она проклинала себя за то, что позволила ситуации зайти так далеко.

— Я не оставлю тебя одного, — повторила она.

— Со мной все будет нормально.

Фейт понимала, что очутилась в весьма затруднительном положении. Гейб совершенно определенно был проблемным юношей, но в настоящий момент не он был ее главной проблемой. Ей необходимо было как можно скорее отвезти эти угрожающие записки в лабораторию, чтобы попробовать снять с них отпечатки пальцев. Где-то в Ирландии находился аспирант, продавший Адаму свою машину. Машину, которую, по всей вероятности, использовали для того, чтобы увезти Эмму Кампано из копировального центра. Нельзя было забывать и о родителях, которым сегодня вечером предстояло опознать своих мертвых детей. А на другом конце Атланты отец с матерью до сих пор не знали, жива их дочь или нет.

Фейт вытащила из кармана мобильный и просмотрела последние звонки.

— Вы меня арестуете? — спросил Гейб.

— Нет. — Фейт нажала на кнопку вызова. — Я позабочусь о том, чтобы тебе помогли, а мне необходимо работать.

Она не стала добавлять, что, прежде чем покинуть общежитие, намерена перерыть все вещи в его комнате, включая компьютер, которым он разрешал пользоваться Адаму.

Гейб с обреченным видом откинулся назад, снова опершись спиной о кровать, и уставился на матрас напротив. Фейт с трудом поборола желание протянуть руку и заправить ему за ухо непокорную прядь волос. Его подбородок усеивала россыпь прыщей, а на его щеке она увидела щетину, которую он пропустил, бреясь. Он до сих пор был всего лишь ребенком. Растерянным ребенком, который нуждался в помощи.

Секретарь Виктора Мартинеса ответила после второго звонка:

— Отдел по делам студентов.

— Это детектив Митчелл, — сообщила Фейт. — Мне необходимо срочно поговорить с деканом.

Глава 10

Уилл стоял за спиной Гейл и Саймона Хамфри, ожидавших у смотрового окошка. Подобную ситуацию часто показывали в кино и по телевизору: по другую сторону окна висела штора. Уиллу предстояло нажать на кнопку, и она должна была медленно отодвинуться в сторону, открыв их взглядам подготовленное тело жертвы. Простыня будет закрывать его до самого подбородка, чтобы скрыть огромные швы на вилкообразном разрезе. Мать схватится за мужа, чтобы не упасть.

Но камера не могла запечатлеть все. Едкий запах морга. Отдаленный гул холодильников, в которых лежали тела. То, как подошвы словно прилипают к полу, не позволяя подойти к окну. Как тяжелеет рука, которой необходимо нажать на кнопку.

Штора поехала в сторону. Родители стояли молча, наверное онемев от горя. Саймон пошевелился первым. Он протянул руку и прижал ладонь к стеклу. Возможно, он вспоминал, как это — держать своего сына за руку. Поступают ли так отцы? В парках, там, где их могли видеть люди, отцы всегда играли с сыновьями в мяч или перебрасывались дисками «фрисби». Они могли себе позволить разве что взъерошить волосы сынишки или дружески ткнуть его кулаком в плечо. Кажется, так папы учат мальчиков быть мужчинами. Но ведь наверняка было время, когда они могли держать их за руку. Крошечные пальчики полностью тонули в огромной отцовской ладони. Адам не мог не нуждаться в помощи, переходя через улицу. Родители не могли допустить, чтобы он потерялся в толпе.

Да, Саймон Хамфри брал сына за руку.

Гейл обернулась к Уиллу. Она не плакала, но он ощутил в ней знакомую сдержанность родственной ему души. Сегодняшний вечер она проведет в отеле. Возможно, это произойдет в дýше. А может, этот момент навалится на нее, когда она будет сидеть на кровати, ожидая возвращения мужа с прогулки. Она вновь окажется перед этим окошком. Она будет смотреть на тело мертвого сына. Она сломается. Она почувствует, как ее душа покидает тело, чтобы уже никогда не вернуться.

Но пока она просто произнесла:

— Спасибо, агент Трент, — и пожала ему руку.

Он повел их обратно по коридору, расспрашивая об отеле, где они собирались остановиться, давая советы о том, где лучше всего поужинать. Он понимал всю нелепость этих разговоров ни о чем. Но Уилл также знал, что эта болтовня поможет им пройти через все здание, придаст им сил оставить своего ребенка в этом холодном и темном месте.

В аэропорту они арендовали машину, и Уилл проводил их до гаража. Сквозь стеклянную дверь он увидел, как Гейл Хамфри споткнулась. Супруг подхватил ее под руку, но она его оттолкнула. Он снова попытался ее поддержать, и она ударила его по руке и начала кричать, успокоившись только тогда, когда он обнял ее обеими руками и крепко прижал к себе.

Уилл отвернулся, чувствуя себя лишним, и поднялся в свой расположенный на шестом этаже кабинет. К половине девятого вечера все, кроме минимального дежурного состава, разъехались по домам. Свет в коридоре был погашен, но он нашел бы дорогу даже без тусклого мерцания светильников у запасных выходов. Кабинет Уилла был угловым, и это было бы круто, если бы это был какой-нибудь другой угол. Напротив, на противоположной стороне улицы, находилось депо, а по соседству возвышалась бывшая фабрика Фордов, превращенная в многоквартирный дом, так что открывавшийся из окна вид трудно было назвать впечатляющим. Иногда ему удавалось убедить себя в том, что заброшенные и заросшие бурьяном, в котором валялось множество игл от шприцов, железнодорожные пути представляют собой некое подобие парка. Но такие грезы срабатывали только днем.

Уилл включил настольную лампу и сел за стол. Он ненавидел вечера, когда все, что ему оставалось делать, — это заниматься отчетностью в ожидании информации, которую должны были доставить другие люди. В Теннесси имелся эксперт, специализировавшийся на отпечатках пальцев, оставленных на бумаге. Бумага была очень капризной поверхностью, и эксперт имел в своем в распоряжении не больше двух попыток, прежде чем процесс сам уничтожал все улики. Этот человек должен был приехать рано утром, чтобы взглянуть на записки, предоставленные Гейбом Коэном. Запись телефонного звонка с требованием выкупа была отправлена в аудиологическую лабораторию университета Джорджии, но профессор предупредил их, что на то, чтобы изолировать все посторонние звуки и шумы, уйдет много часов. Чарли до сих пор сидел в лаборатории, торопясь обработать собранные ими улики. Все звонки на горячую линию тщательно отслеживались. Полиция отсеивала шутников и психов, пытаясь найти реальные зацепки.