Читаем без скачивания Монохром - Сергей Палий

Я, рьяно загребая одной рукой в сторону, второй подтащил к себе Лёвку и умудрился перехватить его сначала за шиворот, а потом под мышку. Поднял мотающуюся башку над водой. Тряхнул как следует. Он затрепыхался, сблевал тягучей струей и тоже сумел вдохнуть.

А вот это просто чудно. Ибо, если бы пацан сейчас сыграл в утопленничка, то откачать его я бы уже не успел даже при всем желании — без того проблем хватало.

Продолжая грести, как свихнувшийся марафонец, я просипел Лёвке в самое ухо, надеясь, что услышит: — Сам… плыть… можешь?

Он размашисто качнул головой, и я было принял этот жест за отрицание, но в следующую секунду парень выплюнул кровавый сгусток и гаркнул: — Могу! Пускай…

С облегчением я оттолкнул его от себя и тут же нырнул, убирая башку. И без того мы сейчас похожи на мишени для стрелка «Урагана», а моя лысина просто манит и вызывает пальнуть по ней, как по поплавку.

Качан я убрал вовремя. Когда вынырнул, вода сзади забурлила от прицельной очереди. Волоски на холке встали дыбом, словно к шее подкралась «электра». Я не долго думая опять нырнул. Поплыл под водой брассом на глубине метра, стараясь менять траекторию и двигаться к берегу. На самом деле, если бы стрелок увидел направление, которое я выбрал, ему не составило бы труда слегка повернуть пушку и превратить мое тело в кровавое облачко. Но выстрелов не последовало.

Через минуту рысканья между сучками прибрежной коряги я в очередной раз высунул голову, чтоб глотнуть воздуха. Лёвкина башка торчала неподалеку, он яростно отплевывался и моргал. Сзади гремели выстрелы, но тональность их изменилась: теперь ворковал не крупнокалиберный бас, а кашлял баритон дробовиков.

Я обернулся, пытаясь разобраться, что происходит, и, осознав, подивился наглости наших. Дрой с Гостом проворно добрались до противоположного берега и решили открыть ответный огонь. Эффективности против тяжелого катера было ноль целых ноль десятых, зато прыть «пылевиков» они чутка поубавили. Оно и понятно. Когда тебе в лобовое стекло жахают крупной дробью с малого расстояния, очень трудно оставаться равнодушным, даже зная, что стекло бронированное. У водилы нервишки и не выдержали. Он машинально дал задник ход, и аэронагнетатели подняли из-под днища тучу брызг, затрудняя видимость стрелку. Вот умнички пижон с пухлым, вот молодцы!

Пушка вновь заговорила, но теперь вояки молотили вслепую, а у нас появился шанс броситься врассыпную, потому как охоты тягаться с боевой машиной ни у кого не наблюдалось.

Так и поступили. Зеленый со товарищи дернули на левый берег, мы с Лёвкой — на правый. Оставаться в одной группе теперь не было никакой возможности — ноги бы унести! Ведь с минуты на минуту командир наведет в экипаже «Урагана» порядок, и катер продолжит свою истребительную миссию. А намерения у этих карателей злые.

— На сушу! — скомандовал я, ловя взглядом зализанную водой шевелюру Лёвки. — И уходим вон к той пятиэтажке! Не по дороге… Чем больше ухаб, тем сложней им будет преследовать.

Он кивнул, и мы поплыли к берегу, хватаясь за корягу. Немного в стороне я заметил размытый вешними водами овражек, по которому можно было подняться, чтобы не карабкаться по скользкому обрыву. Если повезет — успеем улизнуть, пока «пылевики» не всосали, куда мы намылились. Не повезло.

И вовсе не по вине образцовой дисциплины экипажа десантного катера. Опасность, как часто случается и Зоне, подкралась вовсе не оттуда, откуда ее ждали. Гут расслабляться нельзя. Замешкался и помер. Все просто.

Когда я почувствовал под ногами илистое дно и принялся не плыть, а идти, безотчетное чувство тревоги сковало внутренности.

Лёвка уже выбрался на берег и теперь таращился на меня расширенными глазищами. Он сидел по уши в грязи, харкал речной мутью и хватал ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова. Фига ж себе! Какое, однако, выразительное мурло… Интересно, у меня сиреневая сопля под носом висит? Или, может, к лысине мозговой слизнячок присосался?

— Скажи, что тебя просто понос прошиб, а то я окончательно испугаюсь, — попытался пошутить я, но парень замахал рукой и так впечатал меня взглядом, что я не решился продолжать острить.

Отдышавшись, он медленно поднес палец к губам, призывая молчать. Затем осторожно отвел его в сторону и тихо-тихо описал полукруг. Мол, обернись, но аккуратно. Не дурак, понял.

Я сглотнул, стараясь подавить нарастающий страх. Что ж там этакое у меня за спиной? Чуни-муни из озера Лох-Несс? Ворчание воздушной подушки слышу, асинхронные залпы из «Потрошителей» тоже слышу. Больше… ничего не слышу. Ладно. Придется посмотреть. «Калаш» висел у меня на ремне через плечо, пытаться снять его одним движением бесполезно. К тому же высока вероятность, что после водных процедур стрелять он откажется. У Лёвки ствола я вообще не заметил — видимо, потерял во время заплыва. Плохо. Но не беда. Автоматная мощь, несомненно, серьезное преимущество, но холодное оружие никто не отменял.

Я, стараясь не пускать волн, подвел руку к бедру и расстегнул чехол. Верный десантный нож был на месте. Рукоять удобно устроилась в ладони, захотелось по привычке подбросить, проверяя балансировку, но я унял рефлекс: в воде такой жест получился бы в лучшем случае смешным.

Медленно, без лишней суеты я обернулся и застыл на вдохе. Камнем. Вид открылся живописный — аж лысина онемела. Мамочка-перемамочка…

Рядом с торчащей корягой над глянцевитой поверхностью водоема возносилось змеевидное существо размером с анаконду-переростка. Неторопливо так возносилось, с чувством, с толком, с расстановкой. Чешуйчатая гадина впечатляла. Она не торопилась атаковать, прекрасно понимая, что добыча слабее и медлительней. Коричневое с перламутровыми прожилками тело было увенчано плоской треугольной башкой с раззявленной пастью, на которую я даже не сразу решился взглянуть. И без того очко в геометрическую точку сжалось. Но человек — тварь любопытная, поэтому через секунду я выдохнул, а глаза сами поднялись вверх. Лучше б не смотрел.

Мы привыкли, что у змей есть ядовитые зубы или что-то подобное. При взгляде на существо, анатомически схожее с аспидом, мы подсознательно готовимся увидеть в пасти клыки — так уж устроены наши извилины, ничего не поделаешь. Поэтому, когда взгляд мой уперся в ощеренную хлеборезку, я вздрогнул.

Клыков не было. Пасть чудовища была усеяна корявыми зубами, напоминающими пеньки. Эта бестия не прокусывала жертву, а давила ее. Как мы жуем пищу коренными, так и тут… Только каждый зубик был величиной с кулак.

Воображение у меня не то чтобы очень развитое, но кое-что из физики и механики представить себе могу. Гут и первоклашка представит. С учетом размера башки и разноса рабочих рычагов челюстей попадание человеческого тела в такой пресс неизбежно приведет к страшной гибели.

Это была рациональная составляющая молниеносных мыслей, мелькнувших у меня в мозгу. Эмоционально-физиологическая часть оказалась далеко не такой четкой.

Первый позыв я пресек на корню. Ну не писаться же и штаны при Лёвке? Понятное дело, что под водой незаметно, но я бы все равно сам себя признал зассанцем.

Следующее желание тоже подавил. Ибо ломануться наутек и драпать до самого Кордона без остановки было явно не лучшим выходом из данной ситуации. Один бросок, и змеюка отхватит половинку моего фонящего организма, как не было.

Даже третье рвение я отверг, хотя и с трудом. Все-таки было бы глупо высказать пресмыкающемуся акселерату в морду личные соображения. Громкая матерная тирада могла его взбесить.

Усмирив таким образом эмоции, я вернулся к здравым рассуждениям.

Игра в гляделки с тварюгой длилась не дольше секунды. Псевдогидра за это время поднялась еще на метр, и теперь ее голова находилась на высоте второго этажа над уровнем речки. Если предположить, что под водой осталось еще половина или две трети тела, то на выходе мы получаем… зверюгу длиной с трамвай и массой тонны в полторы. Нехило. По габаритам с такой дурой мог потягаться разве что псевдогигант или самец химеры, которого однажды мне довелось повстречать возле ЧАЭС. Так, размеры приблизительно прикинули. Вот бы еще узнать скорость реакции, повадки… Да уж, размечтался. После первого броска узнаю. Главное, чтобы он не оказался для меня последним.

Под воду уходить нельзя ни в коем случае — гадина вылезла из реки, значит, это ее родная стихия. Вступать в бой — чистое самоубийство. Даже если псевдогидра и впрямь не так проворна, как упорно старается изобразить, силы явно не равны. Сомнет. Стало быть, выход один: валить подальше в глубь суши и надеяться, что повезет.

Остался сущий пустяк. Придумать, как попасть на берег и попутно не оказаться в пасти-давилке.

Я слегка подался влево, готовый в любой момент броситься в любую сторону. Нужно было проверить, как поведет себя змеюка. Риск, понимаю, но действовать наугад с незнакомым хищником — удел самонадеянных желторотиков. А с ними у Зоны беседа коротка.