Читаем без скачивания Лунный цветок - Филлис Уитни

Издатель поклонился в благодарность за ее слова.

— Конечно, очень важной была и роль Джерома Тальбота, поскольку он принял на себя оплату части расходов на публикацию, — продолжала Нэн. — Поэтому спасибо тебе, Джерри, за то, что ты поддерживаешь искусство. Я рада, что смогла найти для книги издателя и я с удовольствием пошлю несколько экземпляров в Америку, где мы сделаем перевод.

Марсия удивленно посмотрела на Джерома. Он ни разу не намекнул, что принимал участие в издании этой книги, хотя она помнила, что видела книгу в его комнате и удивилась его интересу к ней.

— Было бы хорошо, Джерри, — попросила Нэн, — если бы ты прочел одно или два из стихотворений. Я немного перевела, чтобы нам было легче понять.

Джером взял книгу и перелистал ее. Потом он прочел вслух стихотворение о лунном цветке, о «призраке духа белого цветка», который встретил свою смерть на рассвете.

Марсия удивленно слушала. Она не знала, что Джером разбирается в поэзии, не знала и того, что он может читать так хорошо. Он выбрал другое стихотворение о том, как опадает вишневый цвет в самом расцвете своего великолепия, потом прочитал еще несколько стихотворений, написанных под влиянием войны. Ото всех них веяло печалью и безысходностью, которые казались основным мотивом большей части японской литературы.

— Прекрасно, — коротко сказала Нэн, когда он закончил, и Марсия поняла, что Нэн тронута, но старается это скрыть.

Действительно, казалось, что все присутствующие испытывали одно и то же, и только Марсию и Алана почему-то это не касалось.

— Я расскажу об этом мадам Сетсу, — тихо проговорила Чийо. — Это доставит ей много радости.

— Вы хорошо знаете мадам Сетсу? — спросила Марсия и оказалась совершенно неподготовленной к неожиданно наступившему молчанию, последовавшему за ее словами. На лице Джерома было обычное язвительное выражение, Чийо уставилась на свои руки, лежавшие у нее на коленях, в то время как Нэн забрала книгу у Джерома и с легким стуком, нарушившим тишину, положила ее на столик перед собой.

— Что, всем кошка язык откусила? — рассердилась Нэн. — Харука Сетсу — кузина Чийо. Разве вы не знали этого, Марсия?

Удивленная Марсия отрицательно покачала головой. Кузина Чийо? Так значит гулявшая в саду женщина в белом, женщина, которая так странно пришла ночью и стояла у ее кровати, больная женщина с другой половины дома была поэтессой, которая написала такие странные печальные строчки. Но был в этом еще какой-то смысл, которого Марсия не поняла. И прежде, чем она нашлась, что ответить, Нэн встала, вытянула занемевшие ноги. Обед закончился.

Когда они уходили из комнаты, сделав несколько комплиментов распорядительнице, у лестницы произошел неприятный инцидент. К этому времени Ичиро не очень твердо стоял на ногах и наверху лестницы он качнулся в сторону Чийо. Шедший позади него Джером не слишком нежно оттолкнул его. Ичиро бросил на него яростный взгляд и затем, как показалось Марсии, как-то сразу полностью протрезвел. В этот момент Марсия поняла, что между этими мужчинами существует острая неприязнь.

Когда они спустились вниз к такси, Джером спросил, не хочет ли Алан, чтобы они его подвезли. Тот согласился и Тальботы, Нэн и Алан сели в одну машину, в то время как остальные — в другую.

Казалось, что Джером, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, был в приятном расположении духа; он полуобернулся так, чтобы иметь возможность разговаривать с сидящими сзади. Марсия держала на коленях сонную Лори, голова ребенка покоилась у нее на плече.

— Мне очень жаль, Кобб, что я не смог раньше договориться с вами о встрече, — сказал Джером Алану. — Как насчет того, чтобы прийти к нам в воскресенье после полудня, подходит это вам?

— Пожалуй, — с готовностью ответил Алан. — Я хотел бы с вами поговорить.

Они высадили Алана у его квартиры и поехали дальше.

— Мне нравится этот молодой человек, — сказала Нэн. — Хотя я просмотрела его книгу «Оловянный меч» прежде, чем дать ее Минато-сан, и должна сказать, что это довольно горькие излияния.

Джером поднял темные брови.

— Горькие? У Кобба? Мне трудно в это поверить.

— Не следует недооценивать его, Джерри, — сказала Нэн. — Ты же знаешь, что ты не всегда правильно оцениваешь людей.

Казалось, что Джером мог вытерпеть выговор только от одной Нэн. Он пожал плечами, отказываясь обсуждать Алана. Но Марсии хотелось продолжить обсуждение книги Алана.

— Чего я не понимаю, так это почему японцы читают эту книгу, — сказала она. — Почему они повсюду ее продают, несмотря на ее содержание? Мне кажется, им следовало бы ненавидеть ее.

— Я не думаю, что она доставляет им удовольствие, — объяснила Нэн. — Но раз уж крышка открыта и они узнали, что происходило на самом деле, они считают себя почти что обязанными знать худшее. Алан говорит, что все читавшие его книгу японцы, с которыми он встречался, извинялись и желали доказать, что теперь Япония стала другой.

Лори пошевелилась на плече у матери: оказывается, она вовсе не спала.

— Папочка, — спросила она, — почему ты говорил, что мистер Кобб плохой?

Джером засмеялся, явно забавляясь.

— Боюсь, что ты меня не так поняла. Я имел в виду нечто иное. Мы как-нибудь поговорим об этом потом, когда ты проснешься. Ты сегодня уже слишком хочешь спать, тебе не до серьезных разговоров.

Лори вновь опустила головку на плечо матери, Марсия крепко прижимала ее к себе, она была встревожена. Что же такое на самом деле Джером сказал ребенку, что у нее сложилось такое представление? И почему Джером хочет попытаться помешать дружбе Лори с Аланом Коббом?

Должно быть, мысли Нэн были заняты тем же, потому что когда Джером отвернулся и стал наблюдать за дорогой впереди себя, она наклонилась вперед и постучала по его плечу.

— Что ты имел в виду, Джерри? — настойчиво спросила она.

Но Джером только сухо рассмеялся и не ответил.

XV

До того воскресенья, когда должен был прийти Алан, Марсия пыталась узнать у Лори, что именно сказал ей Джером. Но девочка только повторяла, что папочка сказал, что Алан плохой человек. Потом она расплакалась и так расстроилась, что Марсия не могла продолжать расспросы. Однако когда она попыталась разуверить ее в том, что сказал Джером, она почувствовала, что та сжимается, сопротивляется и что ее слова не доходят до ребенка.

В Японии начался долгий дождливый сезон, и хотя дождь лил не все время, небо часто было хмурым, и туманы низко висели над горами. Температура поднималась, и по мере того как становилось теплее, возрастала и влажность, причем до такой степени, что бывали дни, когда люди чувствовали себя так, как будто воздух стал совершенно жидким, и двигаться — означало плавать в тусклом и мрачном аквариуме. Эта атмосфера не располагала к оптимизму.