Читаем без скачивания Посол без верительных грамот - Сергей Снегов

И еще Генрих с удивлением думал о том, что, несмотря на все изменения, одно в Агнессе сохранилось: ее красота. Это было странно, почти непредставимо. Прежняя красота Агнессы складывалась из черт, гармонично сочетавшихся между собой, в ней было все прекрасно — глаза и губы, щеки, лоб, волосы, шея, руки, фигура... Сейчас все было искажено, каждая черта лица казалась в отдельности почти уродливой. Всего уродливей была исхудавшая шея и истончившиеся руки; тело, скрываемое одеялом, Генрих не сомневался, тоже потеряло прежнюю гибкость и стройность. Но все это, некрасивое в отдельности, складывалось в образ иной, чем прежде, но не менее совершенной красоты. Генриху стало страшно, у него гулко забилось сердце. «А ведь Иван видел ее, вероятно, такой, он предугадывал такую Агнессу в той, прежней, — подумал Генрих. — Недаром она представлялась ему единственной в целом мире...»

Веки Агнессы дрогнули. Она повернула голову к Генриху, всмотрелась в него.

— Вы опять? — прошептала она. — Для чего?

— Мне поручено информировать вас об итогах расследования, — заторопился Генрих. — И прежде всего хочу с радостью сообщить, что вам незачем винить себя в гибели Томсона. И Рорик тоже не виноват, все было по-иному, чем вам вообразилось!

Он рассказал об итогах расследования. Она стала плакать. Рыдания все сильней сотрясали ее тело, она отвернула голову, уткнулась лицом в подушку. Растерянный, Генрих замолчал.

— Зачем мне это знать? Зачем? — лепетала она сквозь слезы.

Он подождал, пока она немного успокоилась, и грустно сказал:

— Мне показалось, вам будет легче, если вы узнаете...

Она с болью прервала его:

— Как мне может быть легче? Неужели вы думаете, что я лгала, когда сказала Томсону, что люблю его? А его нет! И уже не будет! Не надо, не надо!

ПРИНУЖДЕНИЕ К ГЕНИАЛЬНОСТИ

1

Дом был как дом — трехэтажное здание в саду. Генрих включил экран карманного телеискателя. На экране появился фасад, украшенный колоннами, балкон, опоясывавший весь второй этаж, башенка, ощетинившаяся антеннами. «Особняк», — сказал себе Генрих. Он называл этим старинным словом все здания особой архитектуры. На современные дома строение в саду ни с какой стороны не походило, если не принимать во внимание частокола антенн на башенке. К тому же оно и стояло особняком.

Кто-то тронул Генриха за плечо. Генрих обернулся. Над ним возвышался насупленный верзила.

— Что вы здесь делаете? — спросил гигант, пронзая Генриха недобрым взглядом.

Генрих знал, что особняк в саду — вероятно, единственное здание в Столице — охраняется специальными людьми, для которых недавно ввели в употребление позабытое было древнее словечко «сторож». Генрих, однако, сделал вид, что не догадывается, кто этот незнакомец.

— Не понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете! — Как ему казалось, он отлично разыграл удивление.

Провести сторожа не удалось.

— Отлично понимаете, друг Генрих! На этот раз Генрих удивился искренне:

— Вы знаете меня?

— Разве я похож на дикаря? — отпарировал сторож. — По-вашему, на Земле имеются люди, которые не посещают Музей космоса и не смотрят стереопередачи? Вам с братом в последние два года не приходится жаловаться на недостаток внимания к себе.

Генрих сдался.

— Я, конечно, знаю, что Институт специальных проблем получил свою, тоже специальную, охрану. Но я думал, что рассматривать особняк издали можно, друг... друг...

— Дженнисон. Джеймс Василий Дженнисон, если не возражаете. Рассматривать, разумеется, не возбраняется, но не при помощи ближнего телеискателя марки ТИБ-812, модель 13, специальный выпуск для работников Следственного отдела Управления космоса. Лишь в том единственном случае, если вы позаботились получить разрешение на пользование телеискателем этой модели и выпуска и там нет оговорок по пунктам 14 и 15, касающихся как раз нашего института...

Генрих рассмеялся и спрятал телеискатель в карман. Сторож Джеймс Василий Дженнисон оказался орешком не по зубам.

— Телеискатель мне дал во временное пользование следователь вами названного отдела в Управлении космоса. Я еще не работал с такими приборами, и мне было интересно...

— Фамилия вашего друга, если не секрет?

— Почему же секрет? Прохоров. Александр Платон Прохоров. Одолжив мне прибор, разрешением он меня не снабдил.

— И не снабдит, — важно подтвердил Дженнисон. — Сомневаюсь, чтоб у него самого было разрешение. Я говорю лишь о пунктах 14 и 15, остальные меня не касаются. Эти два пункта подписывает один президент Всемирной академии наук Боячек.

— Я в хороших отношениях с Боячеком, — заявил Генрих.

Дженнисон величественным жестом остановил его:

— Попробуйте. Но сомневаюсь. Президент, сколько знаю, не раб своих дружеских чувств. Он сказал директору нашего института Павлу Эдгару Домье, что станет мощной преградой на пути всех любопытных и даже сам не будет нас излишне беспокоить. Только в том случае, если вы понадобитесь нам для работы...

Сторож, несомненно, отлично ориентировался во всех проблемах Института специальных проблем. Разговор надо было прекращать. Генрих сделал последнюю попытку чего-то добиться.

— Не буду скрывать, друг Дженнисон, пока никто в вашем институте мной не интересовался. Но зато я очень интересуюсь одним из ваших сотрудников. Вы не могли бы передать ему маленькое сообщение от меня?

Генрих вытащил из кармана блокнот, чтобы шепнуть на листок несколько слов. Дженнисон протянул руку:

— Только для вас, друг Генрих. Такому знаменитому ученому совестно отказывать. Можете быть покойны. Через десять минут ваша словечня — он со вкусом употребил жаргонное название для записанной на пленке речи — ляжет на стол Домье, а через час ее услышит ваш Друг.

— Я бы хотел, чтобы адресат получил мою запись без посредничества директора института.

— Отпадает, — с сожалением сказал Дженнисон. — Разве вы не знаете, что наши сотрудники находятся на казарменном положении? Я не имею с ними прямого контакта. Я вижу только директора и его заместителей.

— На казарменном положении? — переспросил Генрих. — Что означает это странное выражение?

В первый раз Дженнисон был в затруднении.

— Нам объясняли... Столь диковинных старинных словечек всех не запомнить! Если разрешите, я посмотрю в своем служебном словарчике. — Он вытащил пластинку с клавиатурой и набрал какое-то слово. — Казарма, казарма, — повторил он, приставив к уху пластинку, нашептывающую объяснение. — Итак, казарма — это казенное здание, общежитие для сотрудников — служащих и рабочих, живущих в условиях особого режима, обязательного для каждого жильца. Какое удивительное название — казенное название! Вам что-либо понятно, друг Генрих?