Читаем без скачивания Орхидеи еще не зацвели - Евгения Чуприна

если бы ты не был в нее влюблен, то не говорил бы, что не влюблен.

— Да нет же, я понял, что влюблен не в миссис Бэрримор, а в мисс Селден. То, что я принимал за любовь к миссис Бэрримор, на самом деле было любовью к мисс Селден. Поскольку они двойняшки, то, никогда не видя мисс Селден, вполне можно было вообразить, что ты влюблен в миссис Бэрримор, ибо она была ближе всего к идеалу и неминуемо должна была привлечь мое внимание в отсутствие чего-либо иного. Понятно?

— Шерше ля фам… — ехидно подал голос Степлтон. И похотливо улыбнулся.

— Чего?! — не понял Генри.

— Мне кажется, наш чешуекрылый друг намекнул на окончание этой поговорки: «Ищите женщину — найдете мужчину». Он намекал, что моя невеста также похожа и на Шимса. Чего только не породит грязное воображение энтомолога.

— Да-да, — живо откликнулся Генри, — Набоков, блин!

— Он просто не учел, что Шимс — не барменша, а ведь барменша — это тебе не Шимс, и притом у нее, как ни крути, есть фигура.

— О, да-да, у нее фигура, как ее ни крути! — согласился Генри. — Кстати, мужик, — обратился Генри к Степлтону, сильно смутив его этим прозванием, — я не понял, что это был за всплеск темперамента, когда я предложил твоей сестре выйти за меня замуж.

— А, я… — пролепетал несчастный.

— Во всем Девоншире не сыщешь такой партии… кроме, разве что, вот этого Генри. — Генри кивнул на меня. — Но ты же не настолько раскатал губу, чтобы думать, что у твоей сестры есть шанс… да ведь он только что обручился с официанткой.

— С барменшей, — поправил я.

— С барменшей, — легко согласился Генри. — Так в чем дело?

— Нет, нет, я отнюдь не против, я совсем не против этого брака, Берти, — поспешил уверить Степлтон, лебезя, — просто я… просто я был не готов… я всего-то хотел попросить… чтобы не вот так сразу… чтобы ты дал мне шанс… я хотел сказать, дал мне время опомниться от этого удара…

— Сестра так дорога господину Степлтону, — пояснил Шимс, — что мысль ее потерять внушает ему ужас. Вследствие чего он и просит дать ему отсрочку в несколько месяцев для того, чтобы за это время он привык к мысли о замужестве сестры и мог смириться с ее отсутствием у себя в доме, как было раньше.

— Вот именно! — подхватил Степлтон. — Я слишком привязан к сестре!

— Я усек, — сурово сказал Баскервиль, — мы уедем в Америку. Мы с Бэрил уедем, — добавил он, обращаясь персонально к Степлтону, — а ты останешься, понял, да? Потому что ты от моего идеала весьма далек, братец, типа понял, да?

— Я всегда понимал это, — тихо и печально сказал Степлтон. — Но все же прошу дать мне шанс.

— Ах, пожалуйста, — сказал Генри с жестокостью какого-то там античного бога, не помню, как его звали, у моей тетушки Дафны так же звали предыдущего кота, и я тоже постоянно забывал его кличку, в общем, он сказал с жестокостью античного бога и тетушкиного кота, который тоже был не сахар: — Хоть сто шансов.

И отвернулся.

Глава 29

Хористы и Ко восприняли появление младшего Баскервиля как праздник рождественского масштаба. Комизм ситуации — левые радикалы спасают местного феодала из лап адского пса и везут его в родовой замок на бронепоезде — нашел отклик в их грубых сердцах. Конечно, плохо, что часть публики считает его мной, но экипаж машины боевой был в курсе дел. Баскервиль, в свою очередь, достойно оценил гардероб мистера Петлюры. Возможно, при этом он испытал ностальгию, но может быть, это просто была радость узнавания, знакомая нам с детства.

Когда мы пришли, товарищи как раз откупорили новую бутыль samogon'a (это название напитка из редиски). Не берусь судить, сколько влаги было в бутылке, но явно больше галлона. То есть я хочу сказать, было изначально, а не в момент нашего прихода, потому что у них было пять минут форы.

— О, — воскликнул один из хористов, — кровопийца явился! Ну, упырь воли народной, бросай кости сюда. Держи кружку, присасывайся.

— Кто бы мог подумать, — произнес другой с лукавинкой, — что средневековый призрак испугается пулемета! Мы-то думали, для него это — все равно, что… ну, блоху вычесать.

— Так у него антикварные блохи, — заметил я. — Он их слишком ценит, чтобы вычесывать из пулемета.

— Но почему? — искренне удивился один из парней. И подумав, добавил: — Но как? (раздался дружный хохот)

— А кстати, — спросил еще кто-то, — наследник, вслед за покойным (общий хохот) мистером Чарльзом, будет баллотироваться от консерваторов?

— Вот уж нет, — горячо воскликнул Генри, — кто как хочет, а я не буду! (общий хохот)

— Отчего же?

— Не хочу! (крики: Правильно! Еще бы! Так держать!)

— Да отчего же?

— Они же все там учились в спецшколах, в крутых университетах. Гетры особые носят, понимаешь, и друг у друга галстуки разглядывают (хохот). И горячо обсуждают (хохот). На всех смотрят с видом пупов Земли, у которых только проклюнулись глаза на бренный мир (хохот). И тут я со своим непотребным американским акцентом, что ж я сам себя не слышу, что ли? До сих пор я вел жизнь простого мустангера, привычки у меня самые простые.

— Пролетарские? — участливо уточнил один из хористов, нежно поколупавшись в носу.

— Мустангерские, уж точно. Эти ребята меня в свой песочник ни за что не пустят.

— С деньжищами пустят! — предположил, кажется, второй хорист. Или четвертый. Ну, тот, что в каракулевой шапке и усами, как у сома. — Им денежку покажи, и они штаны спустят (хохот).

— Охота же мне показывать денежку, — сказал Генри, — чтобы они штаны спустили. Тут и бесплатно охотники есть!

— Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом… — пропел кто-то хриплым, сорванным голосом.

— Нет, — продолжил Генри, воодушевляясь, — не их спущенных штанов я взыскую! Я хочу видеть их астенические бледные задницы вполне даже в штанах, прыгающие, как горох, по Парк-лейн (хохот, свист, крики: правильно!), а за ними чтобы гналась зверская толпа с молотками (хохот, улюлюканье)… С серпами (хохот). Или, там, с топорами (гомерический хохот), — поразмыслив, добавил он. — Конечно, лучше с топорами (крики: Правильно! Правильно!). Лично я буду с топором (смех, крики: вау!) В смысле, со своим томагавком…

Ну и так далее. Я уж было подумал, что самое время сходить к машинисту и сказать ему, что пора, мол, трогаться, потому что как бы слегка темнеет, но тут он явился сам и сказал, егозливо потирая руки и приплясывая, словно от холода:

— Так, товарищи, у вас есть чо