Читаем без скачивания Исполнение желаний - Владимир Круковер

Допустим, инженер второго уровня хочет жить не в квартире, а в коттедже? Как живет знакомый ученый. Нет проблем, он становится в очередь таких индивидуалистов и со временем въезжает в коттедж, сдав квартиру координатору жилого района. И, зная, что знакомый ученый в очереди на привилегированную жилплощадь не стоял, он будет ему завидовать. Белой завистью. Что, возможно, заставит его учиться, совершенствоваться, изобретать и, если хватит таланта, сравняться с ученым в правах на удобства.

То, о чем я рассуждаю — утопия. И в то же время любая страна могла бы эту утопию реализовать на практике. Ведь, только экономия от ликвидации денежных взаимоотношений высвобождает в этой стране огромные ресурсы.

Кстати, люди вовсе не такие жадные на вещи и жратву, как иногда кажется. Их покупательский азарт чаще вызван постоянным стремлением выделиться среди других. Как писал Ежи Лец, «Люди покупают на деньги, которых у них нет, вещи, которые им не нужны, чтоб произвести впечатление на соседей, которым на это наплевать».

Именно так живут американцы, зомбированные рекламой и кредитом. Они все покупают в рассрочку, не заплатив, порой, даже начального взноса, потом, как рабы, отдают семьдесят процентов зарплаты за несколько приобретений, а выплатив наконец, меняют эту вещь на новую модель, сдав старую и опять получив кредит.

Получается «циркулиз визиус» — порочный круг. Капиталист производит товар, чтоб получить прибыль. Он навязывает этот товар потребителю. Потребитель затоваривается. Капиталист быстренько производит улучшенный товар, чтоб не перестать получать прибыль…

Впрочем, у Маркса с Энгельсом подробно и умно об этом рассказано. Другое дело, что то коммунистическое общество, о котором они мечтали, современный человек пока создать не может по чисто моральным причинам. Рад бы в рай, но грехи не пускают.

По себе могу судить, что человек, имеющий возможности, становится скромным в желаниях. Когда я мечтал о «золотой рыбке», исполняющей желания, я представлял себе, как буду жить. Я думал, что поселюсь на отдельном острове, где все будет шикарное. Что буду питаться только деликатесами. Что множество людей будут служить мне, а я не буду их обижать понапрасну, но буду требовать хорошего служения.

Обернув «золотую рыбку» вокруг запястья, я очень быстро наигрался и островами, и деликатесами. Я скромно питаюсь и мой быт почти аскетичен. Даже мои попытки улучшить людей, покарать зло, восстановить справедливость в последнее время сошли на нет. Я понял, что зло не всегда зло, что справедливость — понятие еще более относительное, чем зло и добро, что насильно людей нельзя улучшить, а можно только ухудшить.

Желание шестое

1

Получив Материализатор, я купил небольшой участок земли в Белоруссии под Минском и, мысленно представив желание, дал команду Проводнику оформить это желание в подробностях.

Уже через час я мог спуститься сквозь непроницаемое для остальных людей отверстие в земле. Сверхскоростной лифт спустил меня на первый ярус, где были элегантные жилые комнаты разного предназначения и полные удобств, потом — на второй, где располагались игровые и спортивные помещения, потом — на третий, там были море, кедровые рощи, ключ с вкуснейшей водой, ягодные кусты… На третьем уровне Матр создал курорт, комбинированный из тех элементов природы, которые я любил. А солнце было почти настоящим, его лучи каким-то образом черпали энергию от нашего солнца.

Был еще четвертый ярус. Он, наверное, находился очень глубоко в теле планеты, я как-то не задумывался об глубинах каждого яруса. Четвертый ярус представлял собой авторалли, где я мог кататься на любом транспорте. Были даже лошади. Там тоже были небо, солнце, иллюзия бесконечности пространства, с убегающим горизонтом.

Я несколько дней путешествовал по своему дворцу, о котором не могли и мечтать цари и миллиардеры. А потом сел в лифт, выбрался на двор и ушел.

Так и существует, наверное, до сих пор сказочный подземный чертог, недостижимый никому.

2

Я прервал свое хронологическое повествование на оздоровлении в трех волшебных водах. И начал безбожно забегать вперед, хотя еще и не рассказал о том, как догадался при помощи Проводника сконструировать Матр, который покрыл меня полем неуязвимости и материализовывал любые желания.

Читатель, скорей всего, завидует моему купанию в чудотворной воде. Должен сказать, что и абсолютном здоровье, которое я приобрел, есть свои недостатки. Те червоточины зла, о которых я уже говорил, и которые, наверное, сопровождают человека всегда и во всем.

Мои обновленные глаза увидели окружающее совсем не так, как привык я его видеть. Я уподобился Гулливеру в стране великанов, рассматривающему пористую кожу, потные носы, мутные глаза, гигантских и противных насекомых. Даже запах меня раздражал, так как от большинства людей пахло скверно; на их собственный, полный миазмов запаховый фон накладывались еще более скверные запахи дешевой парфюмерии.

Слух и раньше у меня был хороший, теперь же я, как нервный локатор впитывал чужие бредни, сплетни, пустопорожние рассуждения, приправленные нехорошими звуками металла.

Обострившиеся чувства доставляли мне много неприятностей. Я удивлялся, неужели в детстве я так же все ощущал, но не обращал на это внимание. Я стал завидовать старикам, чьи пригасшие органы восприятия прятали от их сознания нехорошесть окружающего мира.

Я стал искать одиночества, что с моими деньгами не представило труда. Но в прекрасных оазисах океанских лагун или таежных полянок мне становилось скучно, переполненное энергией тело требовало общения.

Земля, чужестранье потеряли свою загадку, я путешествовал легко и просто, а осознание того, что все это я мог бы увидеть, не сходя с места, через Проводник, окончательно отбивало аппетит к путешествиям. Я и в прошлом не слишком любил посещать концерты, представления, гуляния, если их можно было «посетить», сидя перед телевизором с кружкой пива на подлокотнике кресла.

Мои беседы с Проводником также зашли в тупик. Или он умел отвечать, не давая ответа, или я не умел задавать вопросы. Это ведь тоже искусство — правильно сформулировать вопрос.

Так, спросил я его, каким должно быть совершенное общество? Он ответил, что — нематериальным в нашем понятии. И добавил, что люди совершенное общество построить не могут, так как сами не совершенны. А совершенным людям не нужно общество.

Где-то я читал рассказ о том, как человек заключил договор с дьяволом, и взамен дьявол взял у него уменье сопереживать. И этот человек стал удачливым и пустым, ему было неинтересно жить. Конечно, Проводник — не дьявол, но мне жить неинтересно. И желать не хочется, что толку желать, коли любое желание доступно. А их, кстати говоря, не так уж и много, желаний.

Казалось бы, здоров, как буйвол, богат, омоложен — что еще надо, наслаждайся жизнью… Но человек существо странное, вместо того, чтоб наслаждаться, он впадает в мерихлюндию.

Была возможность учиться. Чему угодно и сколько угодно. Но я очень скоро почувствовал ограниченность своих возможностей. Все знания Проводника не могли сделать меня ученым, изобретателем или большим писателем, поэтом. А пользоваться способностями Проводника для того, чтоб потрясать мир гениальными изобретениями или космической поэзией было неинтересно, ведь это не мое. Если раньше я мог с легкостью выдать чужое достижение за свое, то в этом была конкретная корысть — денежная или социальная. Простейшее мошенничество для улучшения своего положения в обществе. Но зачем мне это было бы нужно теперь?..

Конечно, было приятно не чувствовать языковой преграды, общаясь с папуасами или раввинами. Было приятно не чувствовать своего тела, такого болезненного и обременительного раньше. Было приятно не зависеть от пространства, от быта. Было (одно время) очень приятно удовлетворять свои сексуальные потребности. Но это только недоступные женщины желанны, а для меня нынче таких представительниц дамского пола почти не осталось: моя омоложенная внешность, томный, пресыщенный взгляд, моя независимость и, конечно, мои миллионы обольщали прекрасных недотрог легко и быстро. Наверное, каждая женщина в глубине души готова выставить на продажу свое естество, наверное каждая молодая женщина остро знает, как недолго ей обладать свежей красотой.

Одно время я жил в общине нгасанов, маленького племени на Таймыре. Тундровые аборигены, насчитывающие меньше тысячи особей, низкорослые оленеводы и охотники.

В их лексике не было понятия обмана, термин «ложь» отсутствовал. Они жили естественно и просто, в них не было зависти и черного гнева. Единственный ужас висел над стойбищем, связанный с появлением вертолета чиновников наробраза из Норильска, когда детей забирали в школу-интернат. Я очень четко представлял их чувства при виде громового металлического «дракона», похищающего их детей. А детей они любили невероятно нежно. Я ни разу не слышал, чтоб взрослый повысил голос на ребенка или проявил невнимание к нему. Правда, взрослели тут рано, четырнадцатилетняя девочка уже была невестой, а подросток — самостоятельным специалистом в охоте или пастьбе оленей.