Читаем без скачивания Избранное. Том 1 - Зия Самади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто идет? — послышался грубый окрик, и из зарослей джиды появились четыре солдата.
— О боже, ходжа, как бы они не стали нас обыскивать… — в страхе прошептал Рози.
— Чего бродите здесь ночью?
— Я секретарь Юнуса-байваччи! — по-китайски ответил Заман.
— Юнуси? — повторили китайцы.
Заман показал свои документы.
— Куда едете?
— К реке.
— Везем водку Ю-шангуну. — Рози потряс хурджун, бутылки в нем звякнули.
Солдаты переглянулись и ушли.
Заман шепотом выругался и стегнул коня.
— Как хорошо, что я взял хурджун, а, ходжа? Словно предвидел все это! — Рози торжествующе позвякал бутылками.
— Готов на все, но только после того, как искупаюсь!
Заман разделся и плюхнулся в воду. Друзья последовали за ним. Рози, спутав коней, начал выкладывать на скатерть содержимое хурджуна.
Заман и Касым плавали хорошо. Они несколько раз переплыли реку туда и обратно. А толстяк Зикри робко плескался у берега — явно побаивался воды.
— Тяни эту тыквянку сюда, Заман! — закричал Касым с середины реки. — Он на берегу только такой смелый!
Зикри начал торопливо карабкаться на берег. Но Заман успел схватить его за ногу и потянул на себя, тот обхватил Замана, и оба бултыхнулись в воду в том месте, где было глубоко.
— Не шутите с водой! Беду накличете! — предостерег их Рози, вышедший на берег мыть редьку.
К друзьям подплыл Касым. По беспорядочным бултыханиям он понял, что шутка уже действительно становится бедой, и с трудом оторвал Зикри от Замана, вытянул на берег.
Зикри закричал:
— Ты утопить меня хотел, да? Ты все это затеял!
— Посмотрите-ка на него! На Замана нападать он не решается, так на меня набросился! Да если бы не я, вы оба утонули бы!
— Хватит ссориться. Самое лучшее — пропустить но рюмке после купания, — Рози налил в стопки привезенной водки. — Пропустим по одной и послушаем Зикри-джана.
Выпив, все дружно выдохнули. Рози произнес:
— Говорят, единый вздох — радость Сулеймана… Давайте сядем. — Он протянул дутар Зикри, а тамбур Касымджану.
Зикри тонкими, как у девушки, пальцами начал настраивать дутар. Был он прирожденным музыкантом. С малых лет тянулось к музыке его сердце, он стремился познать все тайны дутара, этого нехитрого на первый взгляд двухструнного инструмента. Зикри знал много народных мелодий и песен-газелей, он учился у таких чародеев дутара, как Рози, Хусайнима, Хасан-тамбур, ему предсказывали большое будущее.
Подобно тому как реки бесконечно вливаются в озера, так и грустные мелодии песен, сменяя одна другую, разливались в чистом, прохладном воздухе, постепенно околдовывая слушателей, завладевая их чувствами. Стали затихать песни у других костров, люди приумолкли, некоторые подошли к холму, заросшему джидой. Все затаив дыхание слушали голос Зикри в сопровождении дутара, вдохновенно звеневший под всплески речных волн и шуршание воды о берег.
Наконец Зикри перешел к самой любимой своей мелодии — «Гульзар»:
Говорят, что тюльпан — твои губки.Говорят, что жемчужины — зубки.А покажешься ты на минутку —Говорят: «Это чья же красотка?»
Даже луна, казалось, очарованная игрой Зикри, весь свой свет направила на джиду, из-под которой лилась песня. Да и не только луна… Похоже, не в шутку говорит народ, что мастер музыкант своей игрой может заставить соловья сесть на дутар: соловей, певший недавно в сторонке, постепенно прыгая с ветки на ветку, приблизился к джиде и начал вторить дутару звучными трелями. Под его трели Зикри на высокой ноте завершил мелодию.
— Пусть руки твои никогда не знают беды! — поблагодарил его кто-то из подошедших.
— Вот это музыка… А то бывают музыканты, которых поощришь монетой, а потом не остановишь и десятью, — пошутил кто-то.
Раздался смех, соловей вспорхнул с джиды.
— Эй, Зикри! — крикнул задетый шуткой один из тех, кто считал только себя настоящим музыкантом. — Смотри сам не взлети в небеса от восхвалений! Ты даже не пригласил нас, сырая тыквянка!
— Что ты там болтаешь, пайняк![22] — вскочил с места Рози. — Кто тебя не знает? Ты ведь из тех музыкантов, чьи газели под силу слушать одним курам!
Все засмеялись. «Пайняк» решил не оставаться в долгу:
— Вытри губы сначала, а потом говори, блюдолиз Юнуса-байваччи!
— А ты, бестолковый пайняк, чем играть на дутаре, выводил бы цыплят да продавал на базаре!
— Хватит, Рози-ака, хватит, — начал успокаивать Заман.
— А ты сиди помалкивай! Тебе, чужаку, чего тут делать? — набросился на него Пайняк.
— Точно! — выступил вперед толстяк, чьи надутые щеки напоминали пузырь. — Эти чужаки из России уже ходу не дают нам, местным…
— А ну заткнись! — раздалось из толпы.
— Почему это я должен молчать? — вышел в центр круга Пузырь. — Мы, местные, тут хозяева, и, когда мы сидим, они должны стоять…
— Это ты хозяин, что ли? — стремительно вскочил с места Зикри. — Да где твоя земля? Над чем ты хозяин? Ты живешь тем, что лижешь пятки чужеземцам, подонок! Место, где ты хозяин, — разве что помойная яма!
— Ты-то чего горячишься? Ты же местный! — заикал Пузырь. Он не ожидал такого отпора.
А Зикри никак не мог успокоиться:
— Перед чужеземцами стелешься побитым псом, а своего же брата обижаешь и оскорбляешь?.. Будь ты проклят!..
— Правильно, Зикри! — поддержал Рози. С ним согласились многие.
— Да я что? Я хотел, чтобы эти друзья-чужаки знали свое место, — промямлил Пузырь. — Если они захватывают все, как же спокойно смотреть-то?
Зикри расхохотался.
— Захватывают, говоришь? Да что у тебя отбирать, кроме места сторожа в бане да должности сборщика мусора?..
От радостной сердечности, волнения, охвативших всех во время игры Зикри, не осталось и следа. Стояла угрюмая, тягостная тишина. Джигиты стали расходиться.
— Не обижайся, Заман, эти подонки не постесняются и родной матери всадить нож, — пробормотал после продолжительной паузы Зикри.
— Я не обижаюсь — он унизил себя, а не меня…
— Будь моя воля, в первую очередь проучил бы таких подлецов! — Рози наполнил рюмки.
Словно желая выместить зло на водке, они выпили по нескольку рюмок подряд.
— Хорошо, что Заман сдержался, иначе пролилась бы кровь. Я уже взялся за рукоятку ножа, — сказал Рози, доставая поджаренную рыбу. — Пусть все неприятное исчезнет вместе с этой рыбой, ешьте, братья!
— Этот Пузырь всегда лезет на рожон!