Читаем без скачивания Последняя песнь Акелы-2 - Сергей Бузинин

Спустя полчаса и еще одну бутылку, Каломи вдруг бухнулся лицом о стол и звучно захрапел. Не обращая внимания ни на спящего собутыльника, ни на секретничающих женщин, Алексей, Изя и Олунду задымили трубками, а присоединившийся к ним Вольдемар запыхтел невыносимо вонючей самокруткой, враз наполнив залу клубами дыма. Вот тут терпению тети Розы пришел предел, и она, не выбирая слов и выражений, предложила всей честной компании выметаться на улицу.

Уворачиваясь от тяжеленной сковороды, Изя и Олунду одновременно бросились к дверям, но столкнулись в проходе и рухнули на пол. Мчавшийся следом Вольдемар, попытался затормозить и, словно за якорь, ухватился за Батонгу. Вернее, за его пиджак. На полу оказались оба: и кафр, изумленно взиравший на оторванный рукав и тапер, безуспешно пытающийся спрятать обрывок ткани за спину.

— Сдаётся мне, что в окошко быстрее и безопаснее будет, — весело хмыкнул Пелевин, разглядывая мешанину на пороге таверны. — Поля! Ты со мной?

— Хоть на край света! — задорно рассмеялась девушка. — Боюсь, пока эти… — она кивнула в сторону чертыхающийся кучи тел, — распутаются, я состариться успею.

— Тебя подстраховать? — Алексей, перемахнув через оконный проем одним легким движением, заглянул в таверну. — Ты прыгай, а я, если что, подхвачу. Тут, в принципе, не высоко, но…

— Еще чего! — с негодованием отвергла предложение Поля. — Не первое окошко в моей жизни, и сдается, не последнее. Я, чтоб ты знал, целый год в пансионе мадам Сурье проучилась!

Девушка отработанным движением перекинула ноги через раму, привычно прижала подол рубахи к бёдрам и ловко соскользнула на землю.

— Однако! — уважительно качнул подбородком Пелевин. — Страшно подумать, чему б ты научилась, если б у той Сурье не год, а два гостевала… Кстати! А чего так мало-то? Всего год?..

— А через год бабушка сочла, что нанять репетиторов выйдет дешевле, чем регулярно выплачивать за меня штрафы и забрала домой, — озорно тряхнула челкой Полина. — Хотя, я б еще поучилась. Видел бы ты как мы с девчонками…

Чем она и неизвестные Пелевину девчонки развлекались в пансионе, трапперу узнать так и не довелось. Сначала в окно попытался вылезти Каломи. Видимо не до конца очнувшись от алкогольного сна, он что-то не рассчитал и зацепился погончиком мундира за остатки рамы. Некоторое время он довольно таки сносно балансировал на краю подоконника и, вполне возможно, в скором времени сумел бы освободиться, если бы не вмешательство Судьбы в лице Феи. Неугомонная кошечка, то ли из благих побуждений, то ли приняв кафра за огромную мышь, запрыгнула тому на спину. Не выдержав таких этих испытаний, погон с хрустом разорвался пополам и «кавалерист» звучно шмякнулся о землю. Фея, спрыгнула вниз и, потоптавшись в танце победителя по поверженному кафру, гордо замяукала, возвещая об очередной победе.

Словно по сигналу, на улицу вывалились и остальные участники попойки. Изя трепетно прижимал к груди сочащийся жиром окорок, Олунду тащил на вытянутых руках тамтам, а Батонга — Вольдемара. Правда, почему-то удерживая того за горло. Тапер сучил ножками и верещал что-то о бутыли с пальмовым самогоном, припрятанной во дворе. Совместными усилиями, правда, с огромным трудом, собутыльникам удалось убедить Батонгу, что жизнь тапера представляет для всей компании интерес, ну хотя бы до той поры, пока самогон не будет найден. А оторванный рукав…потеря, конечно, великая, но вполне восполнимая и утром тетя Роза за смешные деньги (какой-то фунт, да и тот можно серебром) приведет пиджак в порядок. Пока приятели, словно пираты в поисках клада, переворачивали двор вверх дном в поисках заветной бутыли, Олунду ловко сграбастал удивленно пискнувшую Фею за шкирку и подбросил вверх. Взмыв к звёздам, та истошно взвыла, но уже восхищенно, и когда громадный кафр аккуратно подхватил её, кошка недовольно фыркнула, требуя продолжения феерического полета. Последующие два полета прошли как по маслу: кошка, выделывая в воздухе акробатические кульбиты, довольно вопила, Полина, прижав ладони к щекам, испуганно визжала, Олунду громогласно хохотал. Очередной раз мог закончиться плачевно, если бы не своевременное вмешательство Бирюша. Поскользнувшийся Олунду не сумел её подхватить, и пьяненькая от бжеи Фея неминуемо попала бы под ботинок отплясывающего нечто шаманское Каломи, если бы пес в последний момент не схватил несущегося к земле котенка за шкирку и не оттащил бурно брыкающийся комок взъерошенного меха в сторону.

Глядя на эту картину, Алексей мрачно усмехнулся, глотнул из горла мутной, обжигающей гортань жидкости и провалился во тьму.

Проснулся он почему-то на полу, когда солнце уже светило вовсю. Разваливший рядом Бирюш встретил его пробуждение радостным лаем, но затем, присмотревшись к хозяину, тяжело вздохнул и принялся вылизывать помятое после ночной попойки лицо траппера. Опираясь на верного друга, Пелевин с трудом поднялся с пола и, шаркая на каждом шагу, доплелся до рукомойника. Все мучения оказались напрасны. Воды в нём не было. Проклиная весь мир, всю водку мира, её изобретателей и самого себя Пелевин дотащился до таверны и еле слышно хрипя, попросил слугу принести пиво, потом пиво и еще раз пиво. Готтентот понятливо кивнул, сбегал на кухню и, о чем-то пошептавшись с тетей Розой, поставил на стол кувшин с водой. Алексей смерил негра уничижительным взглядом и жадно припал к сосуду. От живительной влаги он оторвался, только услышав бряцание чего-то тяжелого. Не отрываясь от кувшина, он скосил глаза и увидел, как тетя Роза с недовольным видом водрузила на стол сковороду с яичницей и высокий стакан, наполненный чем-то желтым со стойким запахом спиртного.

— Таки это випей, это съешь, — женщина последовательно ткнула пальцем в стакан и сковороду. — И таки даже не думай за то что сюдой придет этот шлемазл Изя и ви будете иметь слово за вторую пьянку.

Алексей поставил кувшин и тихонько хмыкнул. Пока тетя Роза в красках расписывала сорок казней египетских, «шлемазл Изя», стоя у неё за спиной, покачивался точно маятник в проходе между кухней и залом, а из отворота его кафтанчика предательски выглядывало бутылочное горлышко. Скандала, однако, не получилось. Чья-то черная рука, подобно щупальцу спрута, обхватила Коули попрек и уволокла вглубь кухни. Молча покивав на нотации дородной хозяйки, Пелевин, жутко скривившись, залпом закинул в себя спиртное, передернулся и принялся ковырять вилкой в яичнице.

— Ну и что мы теперь будем делать? — прозвенел у него над ухом голос Полины.

Не желая тратить времени на ответ, траппер неопределенно пожал плечами и продолжил уплетать яичницу.