Читаем без скачивания Христианская духовность в католической традиции - Джордан Омэнн

В начале четырнадцатого века очень многие женщины создавали духовные трактаты, в которых излагали свой духовный опыт и которые часто представляли собой описание обручения или мистического брака. В конце концов Brautmystik (мистика духовного брака) стала одной из главных характеристик "мистики сущности" Экхарта.[385] Это движение, безусловно, не обошлось без серьезных издержек, ибо, как отмечает Ситвелл, "в четырнадцатом веке долина Рейна была густо населена почитателями монашества, бегинками, бегардами и Братьями свободного духа, причем одни подчинялись властям и пользовались уважением, чего нельзя сказать о других".[386]

Уже в 1292 г. Собор в Ашаффенбурге объявил о преследовании бегардов и бегинок; в 1306 г. Собор в Кельне обвинил их в бесчестии и ереси, а также в подстрекательстве против францисканцев и доминиканцев. Наконец, Венский Собор (1311 г.) осудил восемь положений из их учения и изобличил их псевдомистицизм. Однако не все бегарды и бегинки заслуживали осуждения. Мехтильда Магдебургская являет собой выдающийся пример бегинки, поднявшейся до высот мистической жизни, и, наряду со св. Гертрудой и св. Мехтильдой Хакеборнской, бриллиантом сверкает в короне цистерцианского монастыря в Гельфте.[387]

МИСТИКИ ГЕЛЬФТЫ

Руины цитерцианского монастыря все еще сохранились в Саксонии, неподалеку от Эйслебена. Основанный Гертрудой Хакеборнской (+1291), монастырь воспитал трех святых женщин, сочинения которых имели колоссальное влияние на христианскую жизнь Германии позднего Средневековья. Первая из них, Мехтильда Магдебургская (+1282 или 1297), входила в общину бегинок, тесно связанных с цистерцианскими монахинями, и еще до поступления в монастырь в Гельфте в 1270 г. достигла высот мистического состояния. В монастыре она написала последнюю главу работы Льющийся свет Божественности (Das Fliessende Licht der Gottheit), которой занималась под руководством своего наставника-доминиканца. Работа была написана на нижненемецком языке, а позднее переведена на верхненемецкий и латинский Генрихом Нердлингенским (+1345).

В книге описывается мистический опыт и экстатическое соединение с Богом в форме диалога души с Христом. Главный пункт учения Мехтильды состоит в положении о том, что душа для единения с Богом должна освободиться от всего, идущего от чувства, памяти и воображения, даже и от своих добродетелей. Там, в самой глубине души, в самом чистом ее состоянии, происходит преобразующее соединение. Продолжая традицию св. Бернарда, учение Мехтильды в высшей степени христоцентрично, но является вкладом и в "мистику сущности", которая позднее получит распространение благодаря Майстеру Экхарту.[388]

Св. Мехтильда Хакеборнская (+1299), сестра основательницы Гельфты, была ответственной за новициат. Под ее руководством выросли многие святые монахини, среди которых и св. Гертруда Великая. Св. Мехтильда Хакеборнская известна как поклонница Святого Сердца Иисуса, возглавлявшая распространение этого культа.

Св. Мехтильда не пожелала сама описывать многочисленные дары благодати, полученные ею от Бога, однако эти факты изложила св. Гертруда Великая, представив затем свой труд на одобрение Мехтильде. Так появилась Книга об особой благодати.[LXXI] Эта книга исполнена радости и благодарности и не содержит никакого упоминания ни о боли, ни о страдании. Она служила руководством к христианской жизни, и поэтому была широко известна. В ней говорилось о христианских добродетелях, о культе Сердца Иисуса и о многочисленных откровениях, данных Мехтильде, а также содержались наставления о принятии причастия, о молитвенной практике и об участии в богослужении.[389]

Св. Гертруда Великая (+1302) была принята в монастырскую школу в Гельфте в пятилететнем возрасте; принимала ее Гертруда Хакеборнская — основательница монастыря. Гертруда была блестящей ученицей и так увлекалась литературными занятиями, что пренебрегала духовной практикой. В 1281 г., в двадцать шесть лет, Гертруде было видение Христа, после которого она со всей ревностью отдалась молитве, чтению Священного Писания и Отцов Церкви, особенно св. Августина, св. Григория, св. Бернарда и Хуго Сен-Викторского.

Центром духовной жизни было для Гертруды богослужение, и в мистические экстазы она впадала в основном во время мессы, обычно пораженная какими-то словами или фразами, полностью овладевавшими ею. Как и у св. Бернарда, ее духовная жизнь была главным образом сосредоточена на Христе; она глубоко почитала Евхаристию, страдания Христа и рану от копья на Его теле.[390] В 1284 г. Гертруда удостоилась стигматов в неявной форме, а также переживания удара копьем в сердце.

Между 1261 и 1302 г.г. св. Гертруда написала работу Вестник Божественной любви (по мнению некоторых критиков, не полностью принадлежащую ей) и самую крупную свою работу Духовные упражнения.[LXXII] Доктринальная основа этих работ свидетельсвует о сильном доминиканском влиянии, однако в общем они выдержаны в духе христологии св. Бернарда. Св. Гертруда была горячей почитательницей Святого Сердца, но она видит его сияющим в славе, сокровищницей, светильником, расположенным между Небом и Землей, видит его своим жилищем. В ее поклонении Сердцу Иисуса нет ничего ни от страдания, ни от искупления.[391]

Св. Лютгарта и св. Бригитта Шведская — две другие святые, заслуживающие упоминания в этой связи. Цистерцианская монахиня св. Лютгарта (+1246) тоже отстаивала культ Святого Сердца и сосредоточила все богословие этого культа на любви.[392]

Духовность св. Бригитты оставалась полностью в цистерцианской традиции, концентрируясь на страдании Христа и почитании Девы Марии. После паломничества в Сантьяго де Компостела муж Бригитты ушел в цистерцианский монастырь в Швеции, где через несколько лет умер… Начиная с этого времени св. Бригитта все больше и больше направлялась Богом к пророческому пути, похожему на путь св. Екатерины Сиенской. По Божьему повелению она давала советы великим правителям и представителям высшего духовенства. Во время шестимесячного пребывания в Святой Земле Бригитта получила много откровений о страдании и смерти Христа, описание которых было впервые опубликовано в 1492 г. в Любеке. Бригитта также основала орден монахинь-созерцательниц, посвященный прославлению Бога и искуплению грешников. Ее книга об откровениях получила одобрение Папы Бенедикта XIV как книга о личных откровениях, которая при осмотрительном отношении может быть вполне полезной верующим.[393]

ЭКХАРТ, ТАУЛЕР, СУЗО

На протяжении четырнадцатого века францисканцы и доминиканцы особо заметно выделялись в качестве духовных руководителей монахинь в закрытых монастырях. Известно, что провинциальный капитул немецких доминиканцев одно время попытался отойти от этого служения в виду того, что оно отнимало у очень многих братьев почти все время, но Святой Престол настоял на продолжении этого вида апостольской деятельности. Однако в 1325 г. капитул доминиканцев осудил тех братьев, которые своими проповедями посвящали в тонкости мистической жизни людей, способных с легкостью исказить доктрину.

В интеллектуальном плане группа немецких доминиканцев, не бросая враждебного вызова учению св. Фомы Аквинского, предпочла учение св. Альберта Великого и неоплатонизм Вильема Мербеке. В число этих доминиканцев входили Хуго Страсбургский, Ульрих Страсбургский и Тьерри Фрайбургский. В четырнадцатом веке, когда в духовности католиков наблюдалось сильное тяготение к мистической стороне христианской жизни и самосовершенствования, подход, предлагаемый неоплатонизмом, казалось, давал много более удобное средство выражения и описания, чем спекулятивный, подробно аргументированный, восходящий к Аристотелю подход св. Фомы.

Средневековая духовность была явно ориентирована на созерцание и мистический опыт. Для достижения же этой цели предлагались определенные аскетические средства полное самоотречение, полное подчинение Божественной воле и отказ от всех чувственных образов (даже Христа в человеческом воплощении). Такой путь, как полагали, должен привести к соединению с Богом, причем настолько сокровенному, что между душой и Богом может иметь место только связь, рождающая этот союз, состоящий в обожении, обеспечивающем уже в этой жизни неразлучность души с Богом.[394]

Нетрудно понять, что подобная доктрина допускала пантеистическое толкование, и почти не вызывает сомнений то, что некоторые авторы действительно делали неосмотрительные, слишком смелые заявления о природе мистического соединения с Богом.[395] С другой стороны, вряд ли можно было бы рассчитывать, что каждый писатель ясно и точно опишет природу преобразующего единения.