Читаем без скачивания Русская мафия 1991–2014. Новейшая история бандитской России - Валерий Карышев

По той же статье пойдут и участники «собраний организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп». То есть сходок. Новая редакция ст. 210, полагают в Кремле, «позволит привлечь к уголовной ответственности лидеров преступной среды (т. н. воров в законе и других авторитетов преступного мира)». Сами они, как известно, лично не участвуют в совершении преступлений, но используют свое влияние на членов преступных групп. Это еще не все. Чтобы организаторы преступных сообществ не смогли отделаться условным наказанием, минимальный срок лишения свободы по этой статье увеличивается с 7 до 12 лет (условное, как известно, может назначаться лишь при сроке до 9 лет). Верхние пределы наказания, впрочем, тоже повышаются. К примеру, за создание преступного сообщества можно будет загреметь и на 20 лет вместо нынешних 15. За организацию воровской сходки, с учетом новой редакции ст. 210, получается, тоже…

А лицам, «занимающим высшее положение в преступной иерархии», адресована отдельная строка в УК: срок от 15 до 20 лет или пожизненно. Надеяться на условно-досрочное освобождение сидельцы по 210-й смогут, как и педофилы, лишь после отбывания 3/4, а не половины срока. Причем для предъявления обвинений им после задержания у правоохранительных органов будет не 10 дней, как сейчас, а 30 – в этом лидеры организованной преступности приравниваются к террористам, и в УПК вносится соответствующая поправка.

Справка

Относительно возникновения воров в законе как особого криминального института и всей связанной с ними мифологии существует несколько версий – как апологетических (это субкультура, пришедшая едва ли не с николаевских времен), так и уничижительных (ментовская придумка). Согласно последней, первые упоминания о ворах в законе можно обнаружить в самом начале 1930-х годов. Именно тогда было принято решение о том, что многомиллионную армию сидельцев ГУЛАГа должны контролировать сами заключенные. Поначалу для этих целей использовались активисты, решившие сотрудничать с администрацией и взамен получившие должности бригадиров, старших отрядов и бараков.

Но, несмотря на все усилия, их влияние было крайне ограничено. Блатные категорически отказывались им подчиняться, а бунты и убийства активистов были в лагерях обычным делом. И тогда было решено пойти на невиданный еще в мире эксперимент: искусственно создать касту криминальных лидеров, которые внешне находятся в конфликте с государством, но при этом кровно заинтересованы в том, чтобы зэки ударно работали. Именно для этого якобы и была разработана специальная воровская идеология, снабженная к тому же сложной системой ритуалов и правил.

Настоящему «законнику» недостаточно было просто быть лидером. Вор не мог иметь никакой собственности. Ему запрещалось работать, жениться, иметь постоянную прописку, служить в армии и вообще вступать в какие бы то ни было отношения с государством, включая членство в комсомоле или партии. Вор был обязан воровать, сидеть тюрьме и не мог соглашаться на условно-досрочное освобождение. Взамен «законник», чье право на «корону» утвердили не менее трех признанных лидеров преступной среды (совсем как при вступлении в члены ВКП(б)), не только становился смотрящим – теневым хозяином лагеря или тюрьмы, – но и получал право распоряжаться общаком. В эту общую казну, средства из которой шли в том числе и на помощь семьям избранных сидельцев, каждый зэк был обязан передавать не только часть полученных с воли денег и продуктов, но и отчислять долю заработка, полученного за лагерный труд. Так что именно воры были кровно заинтересованы в том, чтобы колонии выполняли производственный план. Утверждают, что эта отлаженная система начала давать первые сбои только в 1970-х. Причем «колыбелью перемен» стала родина Сталина, в свое время одобрившего создание особой воровской касты.

Формирование сообщества «воров в законе» относят к концу 1920-х – началу 1930-х. Оно произошло в местах заключения, что для «нормальной» организованной преступности совершенно аномально. Его члены первоначально занимались сугубо «перераспределительной» деятельностью (карманные кражи, воровство, грабежи). Однако это сообщество смогло добиться очень высокой степени самоорганизации и завоевало серьезный авторитет прежде всего в тюрьмах и колониях. Членов воровского сообщества объединял довольно жесткий свод неформальных правил – «воровских понятий». Главными понятиями являлась строгая корпоративная солидарность («вор в законе» не может даже замахнуться на своего «коллегу», не то чтобы давать на него следственные показания); запрещение иметь какие-либо контакты с официальными властями (например, служить в армии); запрещение заниматься обычным трудом (даже в местах лишения свободы); обязанность контролировать поведение всех других преступников в местах заключения; отказ от личного имущества (идеальный вор в законе не имеет ничего своего, он получает средства либо от преступных операций, в осуществлении которых играет роль организатора, но не исполнителя, либо от «добровольно-обязательных» отчислений других преступников).

Первоначально воры в законе были своеобразным «криминальным правительством», организованным на общинных принципах и неформально управляющим местами заключения. Официальные советские органы не желали мириться с «двоевластием». В ходе ожесточенных репрессий против носителей воровских традиций в 1950-е, а также междоусобицы внутри самого «воровского ордена» («сучья война») первое поколение воров в законе оказалось почти полностью ликвидировано. Однако вскоре эта организация неожиданно обрела «второе дыхание».

После широкого развертывания в СССР в 1960-е теневого бизнеса «цеховиков» (так называли руководителей госпредприятий, которые организовывали производство неучтенных дефицитных товаров для реализации «налево») профессиональные преступники начали специализироваться уже не на карманных кражах, а на грабеже подпольных предпринимателей. От грабежа «цеховиков» советские бандиты перешли к классическому рэкету – сбору постоянной «дани» в обмен на гарантии защиты. Важным рубежом в истории отечественной организованной преступности стала совместная сходка воров в законе и «цеховиков» в 1979 г. в Кисловодске, когда неорганизованные поборы были заменены планомерной выплатой подпольными предпринимателями 10 % от их доходов в обмен на гарантированную безопасность от преступного мира.

С тех пор и до 2000-х основным видом доходов российской организованной преступности остается рэкет – взимание поборов за безопасность сначала с нелегальных, а с конца 1980-х и с большинства легальных предпринимателей. Поскольку предприниматели не получали сколько-нибудь существенной правовой поддержки, они были обречены оказаться «в объятиях» мафии. К середине 1990-х под контролем «бандитских крыш» находилось, по некоторым оценкам, около 85 % всех коммерческих предприятий – в сущности все, кроме занятых охранным бизнесом или работающих под прямой протекцией правоохранительных органов.

В конце 1990-х в производстве охранных услуг бандиты столкнулись с сильной конкуренцией легальных коммерческих охранных агентств, а также коммерциализированных государственных силовых структур. После этого «русская мафия» стала постепенно утрачивать роль абсолютного лидера в защите прав собственности. Растущую долю в ее доходах в 2000-е занимают обычные криминальные промыслы, характерные и для современных зарубежных преступных организаций. Отечественная организованная преступность все активнее занимается экономическими («беловоротничковыми») преступлениями, наркобизнесом, торговлей оружием и антиквариатом, порнобизнесом и многим иным. Тем самым из криминального правительства «русская мафия» в 2000-е постепенно превращается в «обычную» совокупность криминальных фирм.

Проявлением сильных изменений, происходящих в «русской мафии», являются изменения в среде самих воров в законе. К концу 1990-х настоящие воры в законе начали исчезать. По мере коммерциализации мафии старые «понятия», запрещающие иметь собственность и легальный статус, стали только мешать. Хотя в тюрьмах и лагерях сохраняется теневая власть воров в законе, в криминальном бизнесе доминируют новые «авторитеты» («бандиты»), не признающие «воровских понятий».

Отечественная мафия достаточно многочисленна, но по степени организованности заметно уступает зарубежным «образцам». Количество организованных преступных групп измеряется тысячами, однако настоящих преступных сообществ (крупных, стабильных, с межрегиональными и международными связями, имеющих своих людей в органах власти) заметно меньше. По данным Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД РФ, в середине 1990-х их насчитывалось в России порядка 150, они объединяли примерно 12 тыс. человек. Воровские сходки по-прежнему остаются главным институтом криминального управления. Развитие рыночного хозяйства при стабилизации политической власти ведет всегда к тому, что организованная преступность занимает свое «законное место» в обществе, превращается из системы криминальной власти в сеть криминальных фирм. Эта трансформация «русской мафии» еще не завершена, но вектор развития четко обозначился уже в конце 1990-х, когда начал доминировать курс на укрепление политического единоначалия.