Читаем без скачивания Модус вивенди - Дарья Кузнецова

Несмотря на отсутствие резкого потрясения, какое могла дать ледяная вода, глаза всё-таки открылись, постепенно начала возвращаться ясность мышления. Правда, вместе с ней нахлынули воспоминания ночи, и я вдвое против обычного смутилась собственной наготы и близости обнажённого мужчины. Вот только сбегать от него в свете последних событий посчитала бессмысленным и очень глупым, и вместо этого спрятала пылающее лицо у него на груди.

— Так, кажется, проснулась, — с обычной своей насмешливостью заключил он, крепко меня обнимая. Странно, но от этого мне стало гораздо спокойней, и смущение схлынуло. — Как ты себя чувствуешь?

— Вчера я была вымотана морально, а теперь ещё и физически. Вот зачем было… так? — пробормотала раздражённо. Тело было ватное, совершенно не хотелось шевелиться. Несильно, но неприятно ныла каждая мышца, причём о существовании некоторых из них я до сих пор даже не подозревала.

— Странно, обычно физические нагрузки и хороший секс, наоборот, помогают от моральной усталости, — ехидно сообщил он.

— То есть, это тоже был способ лечения? — вздохнула я. Проверить его слова пока не получалось: я всё никак не могла проснуться в достаточной для оценки собственного психологического состояния степени.

— В том числе, — Ветров пожал плечами, потом немного отстранился, отступая из-под струй воды и вытаскивая из-под них меня. Приподнял моё лицо за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Извини, — чуть кривовато усмехаясь, проговорил он. — Я просто не мог остановиться. До сих пор не могу поверить, что всё это — на самом деле, что ты моя. Не гордая и невозмутимая, безукоризненно воспитанная и сдержанная княгиня, а тёплая, сонная, недовольно ворчащая земная женщина, которую можно обнимать, целовать и не выпускать из рук.

От его слов в душе поднялась волна очень противоречивых эмоций. С одной стороны, от скорости развития событий, от этого упрямого беспрекословного «моя» стало здорово не по себе, даже почти страшно. Слишком стремительно ворвался в мою спокойную жизнь этот человек и слишком уверенно и быстро начал кроить её под себя. Ещё вчера мы были просто знакомыми, даже не приятелями, а сегодня он называет меня своей. Прежде отношения с мужчинами строились по привычному сценарию, который я считала единственно верным: знакомство, размеренное общение, симпатия, постепенное узнавание, нахождение общих интересов, зарождение влюблённости, привыкание. А сейчас с Ветровым… Господи, да я его до сих пор не понимаю, иногда боюсь, иногда почти ненавижу и не знаю, хочу ли я быть рядом с ним! Но при этом уже провела с ним ночь, с удовольствием нежусь в его объятьях, а воспоминания о близости с ним опаляют жаром и желанием даже несмотря на усталость, измотанность и множество неприятных ощущений по всему телу.

И вот это как раз была другая сторона. Обжигающая страсть мужчины была чем-то совершенно новым, странным и нестерпимо влекущим. Никто и никогда прежде не относился ко мне вот так, не говорил таких слов, от которых становилось безумно стыдно и очень жарко. Я никогда толком не верила в существование чувств подобного накала, или, вернее, в то, что именно я могу быть их объектом. Разрушительно-отчаянное желание Одержимого невероятно льстило, и за это мне было стыдно уже перед ним самим. Было ощущение, что я обманываю его, хотя, казалось бы, я совсем ничего не обещала и, более того, вроде бы ясно дала понять, что слишком мало его знаю для каких-то ответных чувств.

Но в итоге, наплевав на сомнения, решила рискнуть. Не согласиться на всё и сразу авансом, но ответить единственным, чем могла и чего Ветров вполне заслуживал — правдой.

— Не извиняйся, это… — я запнулась, отводя взгляд, и тихо продолжила. — Мне было очень хорошо. И если бы я действительно была против, я бы… В общем, сама виновата.

В ответ мужчина тихо усмехнулся и поцеловал меня — очень нежно, но при этом всё равно жадно и как-то по-хозяйски. Наверное, по-другому просто не умел.

— Всё-таки, ты удивительная. Не бывает таких в жизни, — тихо проговорил он, опять меня обнимая. Я с наслаждением прижалась щекой к его груди и почувствовала в себе способность провести в таком положении не час и не два. Удивительно, откуда во мне столько доверия к нему именно на чувственном, подсознательном уровне!

Впрочем, ни лишнего часа, ни, тем более, двух и больше у нас не было. Я кое-как волевым усилием заставила себя собраться, вспомнив, что очень скоро нам предстоит встречать делегацию. А, значит, мне надо будет делать подробный доклад, даже почти читать лекцию о быте и нравах варов, обо всём, что я успела выяснить. Записи своих разговоров я учёным, конечно, отдам, но свои выводы, представления и видение ситуации всё-таки стоило изложить, а для этого мне была необходима кристально ясная голова.

Причём не столько собственно для разговора, сколько для того, чтобы от него не отвлекаться, потому что мысли, стоило немного расслабиться, соскальзывали отнюдь не в рабочую плоскость. Слишком яркими были воспоминания ночи, и слишком настойчиво напоминали о произошедшем все ощущения тела.

Как оказалось, собственную слабость я здорово недооценивала. Ходить с горем пополам получалось, но вот на что-то сверх того меня не хватало, так что с одеванием помогал Ветров. И расстроенным подобной необходимостью он не выглядел, даже наоборот.

— Хочешь, я тебя отнесу? — спокойно, без насмешки предложил Одержимый.

— Хочу, но лучше не стоит, — вынужденно отказалась я. — А то я опять засну, и повторно проснуться будет ещё труднее.

Глава восьмая. Обратный путь

В какой день недели, в котором часу ты выйдешь ко мне осторожно?

Когда я тебя на руках унесу туда, где найти невозможно?

Украду, если кража тебе по душе, — зря ли я столько сил разбазарил!

Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял!

Сопровождать к месту встречи нас вызвался всё тот же вар, который был моим собеседником на протяжении последних дней. Он за нами прилетел, он же молча пилотировал транспортный пузырь. Мы тоже молчали; не знаю, как Ветрову, а мне попросту не хотелось тратить силы на пустую болтовню. Единственным отклонением от привычного сценария полёта было наличие стоящей у наших ног сумки с личными вещами. Ну, и тот факт, что Одержимый сразу же сгрёб меня в охапку, прижав к себе и укрыв собственным плащом. Я понимала, что, наверное, надо отстраниться, объяснить мужчине, что нахожу подобное поведение не вполне приличным, и что не стоит так делать при своих, но малодушно откладывала это объяснение. Мне было слишком хорошо и уютно, чтобы разрушать это состояние прямо сейчас, и я очень надеялась, что ротмистр сам догадается о необходимости соблюдения приличий при своих.