Читаем без скачивания Библейские холмы - Эрих Церен

В их устах впервые прозвучало название этого холма — Телль-Халаф, о котором, так же как и о реке Хавор (Хавур), упоминает Библия (II книга Царств).

С тех пор как в VIII веке до н. э. ассирийцы победили Израиль и увели всех жителей царства к реке Хавор, откуда они никогда больше не вернулись в обетованную землю, название этого холма появилось в Библии. В течение уже многих десятилетий оно встречается в каждом научном труде по археологии Ближнего Востока — от Москвы до Сан-Франциско, от Нью-Йорка до Лондона, Парижа и Берлина — это ставшее знаменитым название Телль-Халаф.

19 ноября 1899 года смирившиеся чеченцы повели немца к Телль-Халафу.

В течение трех дней Макс фон Оппенгейм проводил разведку холма и сразу же обнаружил часть фасада большого дворца, рельефные стелы и своеобразные статуи. Тогда барон прекратил работы и прикрыл все находки землей: ведь он еще не получил разрешения на раскопки от турецкого правительства.

Таким образом, Телль-Халаф и открывший его Макс фон Оппенгейм исчезли более чем на 10 лет из нашего поля зрения. Только в 1911 году о холме и исследователе заговорили вновь.

В 1911 году этот барон из Кельна твердо решил довести свое предприятие до конца. Он привез с собой не только опытных специалистов — таких, как Роберт Кольдевей, но также врача, секретаря, лакея и телохранителя. Барон расположился на Телль-Халафе с таким комфортом, как будто хотел остаться там на всю жизнь. На спинах тысячи верблюдов этот поразительный человек привез не только обычный багаж экспедиции и научные приборы, но и узкоколейку с двенадцатью саморазгружающимися вагончиками, множество лопат, заступов, мотыг и других орудий труда, а также полный комплект строительных материалов для домика экспедиции. Без этого невозможно было обойтись, так как на Телль-Халафе и прилегающей к нему местности, среди песка и болот, не найти ни одного гвоздя, ни одной лопаты и тем более  никакого  жилья.

Все надо было везти из Алеппо по обходным дорогам, что требовало немалой затраты времени. Обладавший огромным опытом Макс фон Оппенгейм выбрал для этой цели именно обходные дороги: это гарантировало от больших потерь, связанных с нападениями разбойников. Каждый караван верблюдов шел по такой дороге около 20 дней.

Подумайте только: 20 дней на каждого верблюда! А здесь речь шла о тысяче верблюдов, чтобы перевезти узкоколейку, весь багаж, множество инструментов и орудий труда, целый дом и бесчисленное количество продовольствия!

Телль-Халаф расположен в совершенно заброшенном месте. Ближайшие большие поселения, такие, как Урфа, отдалены от него многими километрами пути. Между ними лежит пустыня без воды, без единого дерева или куста, заселенная лишь голодными гиенами, шакалами, змеями, скорпионами и другими ядовитыми насекомыми.

Нельзя забывать и о постоянной опасности нападения разбойников. Это обычное явление, когда находишься среди чеченцев и бедуинов. Можно поклясться Аллахом, что если бы этот немецкий барон не пользовался таким почетом у могущественных племенных вождей, то весь склад вещей, который привезли на спинах тысяч верблюдов, за короткий срок был бы рассеян по ветру, а самому барону и его коллегам были бы уготованы похороны в песках пустыни.

Такие опасения, однако, меньше всего волновали Макса фон Оппенгейма. Он построил первый палаточный лагерь на восточной стороне Телль-Халафа и безбоязненно поехал верхом в деревню Рас-эль-Аин, чтобы приветствовать там местных старейшин, с которыми уже 12 лет был хорошо знаком.

Но оказалось, что первый старейшина деревни и другие его знакомые уже умерли. Повсюду Макс фон Оппенгейм встречал лишь враждебные взгляды. Он опять столкнулся со значительными трудностями: паспорт с турецким разрешением на раскопки не признавали. А один чеченец заявил даже, что он является единственным законным хозяином этого холма и не разрешит на нем никаких раскопок.

Посыпались телеграммы правительству, которые приходилось посылать из таких мест, откуда они шли не менее двух дней. Наконец было получено указание, разрешающее раскопки. Удалось сломить и сопротивление жителей деревни Рас-эль-Аин. Макс фон Оппенгейм мог теперь начать раскопки  в Телль-Халафе.

Но тут возникло новое препятствие: невозможно было достать рабочих. Все попытки нанять их как в Рас-эль-Аине, так и в окрестностях не дали никакого результата. Ни одна рука не пошевелилась, чтобы начать работы в Телль-Халафе.

Но барон нашел выход. Он нанял 200 армян в отдаленных селениях. Теперь он смог начать постройку домика экспедиции. После этого он приказал заложить пробные шурфы на Телль-Халафе. При этом случилось как раз то, что и предсказали чеченцы из Рас-эль-Аина: страшная жара лета 1911 года высушила стены вырытых ям, превратив их в пыль, начался оползень, засыпавший нескольких рабочих-армян, только что приступивших к работе. Их сразу же откопали. Но помощь пришла слишком поздно: песок задушил одного из молодых  рабочих.

И армяне сразу же забастовали. К тому же они услышали от жителей Рас-эль-Аина, что Телль-Халаф полон злых духов. Барон вынужден был нанять новых рабочих. Это ему удалось лишь благодаря своим старым связям с предводителями   бедуинов.

Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки.

Макс фон Оппенгейм начал работы на старом месте — там, где 12 лет назад он засыпал свои раскопы землей. Постепенно из-под лопат испуганных бедуинов возникли три зверя-колосса. Это были статуи гигантских богов и сфинкс. Открылась также часть фасада дворца.

«Ощупью продвигаясь вперед вдоль вымостки, на которой находились изваяния из камня,— сообщает фон Оппенгейм,— мы постепенно освободили остатки стен и помещений дворцового храма. Следуя в направлении ворот, пробитых в большом фасаде, мы достигли... первого храмового помещения». Его каменный пол был весь покрыт грудой обгоревшего щебня от обрушившихся балок. В восточном углу этого помещения лежал скелет молодой девушки с сохранившимися украшениями в болезненно согнутом положении.

Что же здесь произошло?

Что означает каменное изваяние сфинкса?

Макс фон Оппенгейм вербует новый отряд рабочих. В конце концов, на Телль-Халафе работало 550 бедуинов. Они обслуживали узкоколейку, опрокидывали наполненные вагонетки, раскапывали и... бастовали. Они бастовали периодически, когда знойные песчаные бури забивали пылью глаза или когда кто-либо из их вождей уговаривал рабочих требовать более высокой оплаты. Но барон из Кельна умел успокаивать детей Аллаха и возвращать их снова к работе. Он хорошо обращался с ними, и рабочие слушались его, невзирая на злых духов Телль-Халафа.

Иногда огромный палаточный лагерь Телль-Халафа, рассчитанный на несколько тысяч человек, посещали семьи рабочих или их соплеменники. Издалека приходили шейхи всех крупных племен бедуинов или, по крайней мере, их доверенные представители, не столько затем, чтобы посмотреть на своих братьев и сыновей, которые трудятся на Телль-Халафе, сколько для того, чтобы понаблюдать за немецкими начальниками, выбрасывающими кучу денег для расчистки холма мусора, в котором не могут найти ничего лучшего, кроме камней и обломков.

Эти сыны пустыни не могли понять, почему ученые собирают и рассматривают черепки с такой любовью. Их же никак нельзя использовать! Как странно иногда могут вести себя такие богатые и ученые люди, как эти немцы! И живут же они в этом аду лихорадки на Телль-Халафе. Даже их личный врач неожиданно обессилел, и его, сраженного жестокой лихорадкой, пришлось срочно везти в ближайший порт. Его так и не успели спасти: врач умер в Бейруте.

В тяжелом состоянии пришлось отправить обратно в Германию архитектора, фотографа и секретаря. И, наконец, этот немецкий барон сам заболел и в течение нескольких недель боролся на Телль-Халафе со смертью. Разве он не знал, что два с половиной тысячелетия назад в этом аду погибло несчетное число детей  Израиля?

Что ему еще здесь надо было искать?

Но такими уж они родились, эти археологи!

Вместо того чтобы уехать домой и избавиться от зараженного воздуха и адского зноя Телль-Халафа, они вызвали новых людей из Европы. В конце концов, на холме работало уже 10 немцев, в том числе пять архитекторов (некоторые из них позже получили кафедры истории искусств и истории древней культуры в германских университетах), врач, фотограф, два секретаря и, конечно, сам неутомимый барон.

В 1913 году раскопки были прерваны. Нет, они еще далеко не окончены, их собирались продолжать зимой 1914 года. Ведь многое было еще недоделано, не приведено в порядок, не объяснено. Прекращать работы на Телль-Халафе нельзя было  ни  в  коем  случае.

Но здесь началась мировая война—надолго затянувшаяся первая мировая война. И лопаты немцев безнадежно ржавели на  Телль-Халафе.