Читаем без скачивания Наваждение (СИ) - Клара Флэйм

Я наблюдаю за лицом парня. Он злится, он очень сильно злится. Я уверена, что он прокручивает в голове все картинки, которые только может себе представить и в них точно я. Моё унижение, моя боль, мой страх. Он хочет мести. Весь его вид кричит об этом: задумчивый, жёсткий взгляд, гуляющие желваки, белые костяшки пальцев. Он продумывает план. Но сегодня я никуда его не отпущу. Не позволю доломать свою жизнь неправильными действиями. Этим делом должна заниматься полиция, я согласна с мамой. И она им займётся, как только я вернусь домой.

— Ладно, — выдыхает облегчённо отец — Можешь дать ему трубку?

Отдаю телефон Стасу, и тот идёт к лестнице, ведущей наверх, что-то бормоча себе под нос. Меня это удивляет. У них есть какие-то секреты с моим отцом? Я смотрю ему в спину, пока он не скрывается на втором этаже, даже ни разу не обернувшись, оставив меня одну.

Интересно, я когда-нибудь буду понимать что происходит вокруг меня? Что происходит с ним? Какого чёрта вообще происходит?

В одиночестве доедаю остатки ужина, отмечая при этом, что я даже почти наелась. Пока никого нет, встаю из-за стола и прохожу в комнату. Разглядываю фотографии, развешанные на стенах. Вижу старый чёрно-белый семейный снимок: молодая пара и маленькая девочка рядом с ними. Узнаю в мужчине Сан Саныча, это не трудно, так как Стас очень похож на него. Женщина, видимо, его супруга, а девочка соответственно их дочь. На другом снимке эта девочка уже постарше, но рядом с ней только Сан Саныч. Допускаю мысль, что это мама Стаса. Он никогда не говорит о своих родителях, и я не знаю почему. На остальных фотографиях только Стас: совсем малыш, постарше, школьник, подросток. И везде он либо совсем один, либо только со своим дедом. Родители Стаса всё ещё остаются для меня загадкой.

Задерживаю взгляд на снимке, где ему лет двенадцать: воротничок голубой рубашки выглядывает из-под чёрного пиджака, аккуратная стрижка с длинной вьющейся челкой красиво уложена набок, всё та же родинка на скуле. Милый мальчик с ясными карими глазами. Но больше всего притягивает взгляд улыбка. Такая простая лёгкая улыбка, от которой на щеках ребёнка расползаются красивые складочки. «Когда-то его улыбка была именно такой, — думаю я. — А сейчас она чаще похожа на насмешку или звериный оскал».

Рядом ещё один снимок, привлекающий меня. Здесь Стас старше, подросток лет семнадцати. Фотография сделана осенью, на природе. Он полулежит, опираясь на локоть, на берегу реки или озера, на заднем плане виднеется сухая осенняя трава. На Стасе тёплая чёрная куртка и чёрные штаны. Тёмные волосы сбриты под машинку, а в руке сигарета. Он задумчиво смотрит на воду. Серьёзный, мрачный, отстранённый. Такой, каким я его знаю.

Не сдержав порыв, провожу пальцем по улыбке мальчика, а потом по хмурому профилю подростка. Между фотографиями разница примерно лет в пять, что с ним случилось за это время? Где его родители? Почему-то мне кажется, что дело именно в них.

— Что делаешь? — От резкого голоса я подпрыгиваю на месте и оборачиваюсь. Стас стоит у лестницы, в руках сложенная аккуратной стопкой одежда и полотенце. Он хмуро обводит взглядом фото на стенах, которые я только что разглядывала и кивает на дверь. — Пошли.

— Почему ты стал драться? — задаю вопрос, не двигаясь с места.

— Какая разница? Опять суешь свой нос туда, куда не следует? — он говорит спокойно, но это лишь видимость.

— После всего, что со мной произошло, я имею право на парочку ответов, тебе так не кажется? — складываю руки на груди и по-прежнему остаюсь на месте.

Стас набирает полную грудь воздуха и медленно выдыхает, прикрыв при этом глаза. А когда открывает их снова, в них тьма.

— Окей. Мне нравится драться, понятно?! Я это умею, и за это платят хорошие деньги! — раздражение сквозит не только в его голосе, но и во всём его виде.

— Но это же грязные деньги, Стас! — возмущаюсь я — Они нечестные!

По его лицу пробегает тень, глаза наливаются злостью, раздражение сменяется яростью. Он быстрыми шагами пересекает пространство между нами и хватает меня за плечо. Вглядываясь в моё лицо, цедит сквозь зубы:

— Я честно отрабатываю каждую каплю крови, каждую ссадину, перелом и вывих! Так что деньги может и грязные, но честно заработанные! Ты ничего не знаешь обо мне! — он выпускает из хватки мою руку и выдыхает.

— Так расскажи мне о себе, — я дотрагиваюсь до него. — Что с тобой случилось? Где твои родители? Кто они?

— Допрос окончен. — Стас делает шаг назад, разрывая хрупкую связь между нами. — Ты вроде хотела помыться? — отвернувшись, идёт к двери.

Я снова и снова пытаюсь достучаться до него. Я так хочу, чтобы он увидел меня, мои чувства к нему. Я не хочу ранить его, наоборот, я хочу любить его. И хочу его любви тоже. Но он снова берёт свои эмоции под контроль. Выглядит отстранённо и мрачно, как обычно. Я сдаюсь. Пока сдаюсь, отступаю на шаг, даю ему ещё время. Плетусь за ним через весь участок, к маленькому домику, из трубы которого идёт дым. Баня. На крылечке стоит дедушка.

— Сильно не топил, так что банька тёпленькая. Горячая Настасье не по зубам будет, — говорит он, улыбаясь. — Ты-то сам пойдёшь? — этот вопрос он адресует внуку.

— Не знаю. Может позже. — Стас открывает дверь и входит, я следую за ним.

[1] Французский десерт, представляющий собой тонкие блины в очень ароматном карамельно-апельсиновом соусе.

Глава 19. Стас

Ася, молча, даже как-то съёжившись, следует за мной. Мы входим в предбанник, и я объясняю девушке, как тут всё устроено. Она лишь кивает в ответ. Я знаю, что обижаю её своими словами и действиями, но я такой. Я не умею нежничать и говорить ласковые слова. Я хочу научиться, но пока у меня не выходит. От этого я ещё больше злюсь, раздражаюсь, и это отражается на ней. Ненавижу себя за это.

— Это мои футболка, треники и трусы. — Кладу стопку вещей на лавку. — Они старенькие, но чистые. Великоваты, конечно, тебе будут, но это самый маленький размер,