Читаем без скачивания Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких - Галина Анатольевна Муленкова

кислородом, – рассказывал Владимир Сувига. – Валиев сумел организовать нас так, что мы выполнили поставленные задачи, но не переработали, получив отличную акклиматизацию. У меня не осталось осадка от того, что я не попал на траверс, потому что без работы вспомогателей ничего бы не вышло. Я понял, что в работе с кислородом и без него есть огромная разница. В этой экспедиции не повезло Хрищатому – именно он сделал самые спортивные восхождения. Валера единственный без кислорода покорил Западную вершину, после болезни он с одной ночевкой взошел на Среднюю вершину, а это результат на уровне лидеров мирового альпинизма Месснера и Кукучки».

«Отбор был несправедливым, – считал Григорий Луняков. – На траверс пошли не самые сильные, и я бы отбирал по спортивным показателям. До Южной вершины я шел без кислорода, маршрут технически несложный. Полного удовлетворения не было – экспедиция не ставила целью траверс без использования кислорода».

Один из президентов Казахстанской федерации альпинизма Баглан Жунус уверен, что советских альпинистов можно было ставить в один ряд с такими звездами, как Райнхольд Месснер и Ежи Кукучка. По его мнению, это был «мировой дрим-тим», и если бы тем избранным альпинистам дали волю, они могли бы совершить любое, самое сверхсложное восхождение. А Валерий Хрищатый в шутку сожалел о том, что на Земле нет девятитысячника. Ерванду Тихоновичу Ильинскому в том сезоне поручили второй состав сборной Союза, чтобы тренер подготовил его к восхождению на Эверест – в 1990 году планировалась объединенная китайско-американско-советская экспедиция на высочайшую вершину мира с севера.

Юрий Моисеев помогал россиянам Леониду Трощиненко и Александру Глушковскому в составе киногруппы Валентина Венделовского носить на высоту камеру и аккумуляторы весом 16 килограммов. В Гималаях все ходячие становятся альпинистами, и работа в киногруппе была только поводом для участия в экспедиции. Юрий без кислорода взошел на Главную Канченджангу. Он радовался за своего друга Зиннура Халитова, который прошел траверс массива Канченджанги.

Еще в 1980 году они вместе официально перешли из «Локомотива» в армию. На первых же сборах парням стало ясно, чем отличается армейская команда от ДСО и студенческих секций. Здесь надо было выкладываться по полной. Заводной Халитов был прекрасным товарищем. До того как прийти в альпинизм, он играл в футбол и умел работать в команде. Когда дежурили вместе с ним, то честно делили обязанности: Юра не умел готовить, но исправно, три раза в день, мыл посуду, а Зиннур, как истинный татарин, был в кухне волшебником. Когда спортсмены в армии дорастали до мастеров, они автоматически переходили в стан «дедов» и освобождались от дежурств, так что друзья поспешили подтянуться до этого звания, и Халитов заменил Вадима Смирнова на посту хозяйственника.

Виктор Дедий был тренером Карагандинского клуба альпинистов, имел за плечами более 20 сложных стенных и высотных восхождений. А Ринат Хайбуллин в юности был слаб здоровьем. Его старший брат занимался в секции КазПИ у Алексея Николаевича Марьяшева и брал младшего на тренировку поиграть с ребятами в футбол. Ринат не бредил идеей стать альпинистом, не рвался в горы, но 17-летним пацаном оказался в секции и постепенно втянулся, став частью системы. Здоровье его поправилось, у него были хорошие физические данные. Ринат попал на конвейер любительского спортивного альпинизма, появились результаты и достижения. Оглядываясь назад уже в зрелом возрасте, он понял, что альпинизм имел вес в его жизни с точки зрения приобретения опыта и становления характера.

Секция Марьяшева влилась в «Спартак», а когда пришло время служить в армии, старший тренер «Спартака» Борис Андреевич Студенин порекомендовал Хайбуллина главному тренеру армейской команды Ерванду Тихоновичу Ильинскому. Ринат служил в спортроте, постоянно оказывался среди старших членов команды, а это был уровень сборной СССР. Его зачислили в сборную САВО, а в 1887 году, когда был объявлен отбор в сборную Союза для участия во второй советской гималайской экспедиции, он оказался в числе кандидатов в юношескую команду и был первым среди претендентов. Далее четверых юношей включили на отбор во взрослую команду, и Ринат отобрался один. Уже тогда он усвоил одно правило: как только звучали слова «сборная» и «Гималаи», все из товарищей превращались в соперников.

Когда в экспедиции на Канченджангу распределялись группы, Хайбуллина взяли к себе украинцы Сергей Бершов и Михаил Туркевич. И если казахстанцы славились достижениями в высотном альпинизме, то, по мнению многих специалистов, общий уровень скально-технической подготовки у украинцев был самым высоким. Рината в шутку стали называть Хайбулленко, эта группа была наиболее технически подготовленной, им доверили обработку стены Южной вершины массива Канченджанги, и они сделали первопроход.

Владимир Сувига переживал психологически тяжелый момент. На траверс должен был пойти либо он, либо Зиннур Халитов, и тренерский совет поручил выбрать претендента капитану Казбеку Валиеву. Тот попросил час на размышление – ему тоже было нелегко сделать выбор. Он назвал Халитова, и Сувига не спал всю ночь, лежал с открытыми глазами, а рядом с ним не спал верный друг Луняков. Только Гриша умел настраиваться на волну близкого человека так, что в холодной палатке становилось теплее. Но в той экспедиции Владимиру Сувиге удалось дважды сходить на Главную Канченджангу и на пик Ялунг Канг без кислорода. Им дали «утешительный заезд» – велели снять лагеря после окончания экспедиции, и они снова пошли на Главную. Тогда Хрищатый, который громче других спорил с руководством по поводу кислорода, заявил, что третью Канченджангу намерен делать без использования живительного газа. Он всегда боролся за спортивный результат.

Группа Валерия Хрищатого совершила наиболее яркое, дерзкое восхождение на Среднюю вершину Канченджанги. После экспедиции Анатолий Букреев рассказывал: «Наш шанс был самым проблематичным. В группу Хрищатого входили я, а также ленинградцы Балыбердин и Арсентьев. Мы прикинули, что можно попытаться сходить на Среднюю вершину. Обычно ночуют на 7800 и оттуда идут на штурм, а с высоты 7200 при такой тактике не ходят. Мы работали с пяти утра, без перерыва, и было ощущение, что все просто зависли на перилах. Но в 12 часов мы работали уже в сторону лагеря 5 – здесь палатку трепал ветер, стойки были разбросаны. Хрищатый связался с базой, на его просьбу сходить на вершину старший тренер экспедиции Иванов ответил: «Попробуйте, но я думаю, ничего не получится». Ветер был сильный, особенно на гребне. Мы дошли до вершины и в тот же день спустились на 7800 – так мы попали в число неконтролируемых групп и стали неудобными».

Они протоптали тропу с 7800 до 8200, а из базы по связи говорят, что группа идет медленно. Тогда Сувига взял два баллона кислорода и надел