Читаем без скачивания Эти заманчивые сокровища дракона - Михаил Исхизов

 - Ты что, не слышал мой приказ, чтобы никто - ни глотка?! - хорошим командирским голосом с небольшой хрипотцой из-за сухого горла заорал Черный Лейтенант на застывшего капрала Коорна. - Ты на что толкаешь меня и весь наш славной отряд?! Погоди, я еще доберусь до тебя! Я тебя разжалую в рядовые стражники! Нет, я тебя назначу подметалой в караульном помещении! Ты у меня будешь мыть стражникам сапоги и чистить нужники! Пива ему захотелось!..

 - Так я ведь думал... - попытался оправдаться капрал.

 - Молчать! - рявкнул Брютц - Этот болван, оказывается еще и думает! Чем это ты думаешь, хотел бы я знать? Неужели старой гнилой тыквой, которую ты, по глупости, считаешь своей головой? И кто ты такой, чтобы думать!? Ты должен исполнять, а не думать!

 Коорн понял, что напрасно возник и надо сделать так, чтобы лейтенант забыл о нем. Усы у капрала обвисли, голова втянулась в плечи, весь он как-то сдулся и стал почти вдвое меньшим, чем был.

 "Правильно действуешь! - поддержал лейтенанта внутренний голос. - Врезал плоскомордому как следует. Теперь чувствуется, что ты начальник стражи, а не кукушка. И остальным тоже врежь!"

 - Может быть, еще кто-то из вас думает?! - лейтенант повел колючими глазами по шеренге стражников, выискивая, кто из них думает, и кому из них врезать.

 Шеренга застыла. Губы стражников были крепко сжаты, глаза выпучены. Каждый стремился всем своим видом доказать, что он не только не думает, но даже не имеет представления о том, как это делают.

 - Все они олухи, мой лейтенант. Олухи и бездельники. Но они честные стражники и ни один из них думать не станет, - заступился за безмолвных рядовых сержант Нообст.

 - Пусть только кто-нибудь попробует! - рыкнул Брютц. - И если кто-нибудь из вас сегодня хоть один раз произнесет слово "пиво" - я задушу его вот этими самыми руками, - и он показал свои неслабые руки, которыми вполне мог задушить. - Вы несете почетную и важную для города Геликса службу.

 Далее лейтенант Брютц стал подробно, хотя и не совсем внятно, объяснять стражникам, кто они есть на самом деле и как они должны нести свою почетную и важную службу.

 А немного в стороне стояла группа рослых, широкоплечих монахов в серых балахонах и накинутых на головы капюшонах. Все они усердно молились и дружно перебирали четки, не обращая внимания на то, что делается вокруг них. На завалинке караульного помещения сидели три нахальных эльфа из канцелярии бургомистра. Они грелись на утреннем солнце, что-то щебетали на своем дурацком эльфийском языке и не сводили глаз с Черного Лейтенанта.

 Углубившиеся в молитвы монахи и наблюдающие за начальником стражи эльфы не обратили внимания на небольшой отряд, подъезжающий к воротам: впереди выступал Фамогуст, на котором гордо восседал рыцарь Калант Сокрушитель Троллей, за ним двигался большой, красивый экипаж с кучером и двумя пассажирами.

 Лейтенант был занят воспитанием стражников и вовсе не видел подъезжающий к воротам маленький отряд. А, может быть, и видел, но вспомнил, что ему приказал бургомистр и делал вид, что не замечает всадника и экипаж.

 Сержант Нообст был человеком глубоко верующим и считал, что если уж пала на их головы напасть в лице трезвого лейтенанта, значит на то воля святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. Он покорно стоял, слушал начальство и, раздумывая над тем, что капрал Коорн теперь долго не будут лезть, куда не надо. А Узколобый, если лейтенант его и заставит грызть древко алебарды, растянет это недели на три, значит и пятый меч все-таки можно продать гномам. Платили гномы хорошо. Краем глаза он сержант заметил, что рыцарь со своей командой направляются к воротам.

 "Четверо и три лошади, - автоматически сосчитал сержант Нообст. - Монаха надо пропустить беспошлинно, с каждого из остальных - по малой медной монете..."

 Ворота были распахнуты, а стражники стояли в строю и слушали лейтенанта. Сержант Нообст не мог допустить, чтобы шесть монет выехали из города и сгинули неизвестно где. Он двинулся к воротам, чтобы выполнить свою святую обязанность.

 - Куда!? - окликнул его трезвый лейтенант.

 - Собрать пошлину! - четко и громко, как это и положено старому служаке, сообщил сержант Нообст.

 - Правильно! Собрать! - отдал привычную команду лейтенант, но тут же вспомнил приказ бургомистра. - Отставить! - не медля, продолжил он. - Всех пропустить и не обращать внимания. Мы их не замечаем.

 Сержант Нообст остановился и с недоумением посмотрел на лейтенанта. Он так и не понял: "Собрать!" или "Отставить!" И как можно не заметить покидающий город отряд.

 - Шесть монет, - напомнил сержант.

 После такого напоминания многолетняя привычка стала брать вверх. Лейтенант уже намеревался отдать Нообсту команду: "Собрать пошлину!" Но опять вмешался внутренний голос, который на свежем воздухе несколько взбодрился.

 "А куковать на пожарной вышке тебе не хочется?" - снова напомнил он.

 Лейтенант Брютц рассердился.

 "Ну что ты ко мне лезешь!? Что ты все время лезешь!? - грубо обрушился он на внутренний голос. - Без тебя знаю, как мне быть и что мне делать. Заткнись!"

 "Как хочешь, - внутренний голос явно обиделся. - Могу и помолчать".

 "Вот и помолчи!"

 - Отставить, - несколько растерянно произнес лейтенант.

 Сержант Нообст, который уже считал одну из шести монет своей, застыл на полдороге к воротам.

 Лейтенант Брютц ничего не стал объяснить сержанту, потому, что это не его собачье дело. Он хоть и сержант, но ни спрашивать, ни понимать не должен. Сержант должен выполнять.

 - Стань в строй! - с тоской в голосе велел Брютц сержанту. - Мы их не замечаем.

 Сержант Нообст встал в строй. Он посмотрел на ворота и постарался не заметить там никого. Но ничего не получилось: шесть медных монет неторопливо выезжали из города. Навсегда. Сержант Нообст отвернулся от ворот и уставился на лейтенанта. Как человек искренне верующий, он решил, что и тут проявилась воля святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, которому почему-то захотелось отправить шесть монет куда-то в другое место. Для очень важного дела. И не ему, сержанту Нообсту, осуждать святого и противиться воле его.

 Лейтенант Брютц оглядел свое воинство, еще раз убедился, что ему досталась совершенно никчемная команда ослов и бездельников, и задумался. На трезвую голову думалось плохо и он никак не мог вспомнить, зачем явился сюда и зачем он вообще связался с этим сбродом.

 Он посмотрел вслед выехавшему из города экипажу, затем на вереницу приближающихся телег. И тут опять вмешался внутренний голос, который, конечно, тоже увидел подъезжающие телеги.