Читаем без скачивания Силы Хаоса: Омнибус - Кристиан Данн

И так на нас пало возмездие. Это возмездие пришло к истинной Тизке в обличье наших диких кузенов, VI Легиона — также известных как Einherjar, Vlka Fenryka, Стая и, примитивно-буквально на низком готике, Космические Волки.

Они обрушились на нас по приказу, который исходил не от Императора, а от Магистра Войны Гора. Тогда нам ничего не было об этом известно. Лишь впоследствии нам предстояло узнать, что Император потребовал от нас возвращения на Терру под позорным арестом. Это Гор, который манипулировал течением еще не объявленной по-настоящему войны, устроил так, что наше порицание стало нашей казнью. Ему хотелось, чтобы мы возненавидели Империум. Хотелось, чтобы мы — те, кто выживет — встали рядом с ним против Императора, когда нам стало бы больше некуда деваться.

И Волки оказали ему услугу. Пребывая в неведении, столь же трагичном, как наше собственное, они обрушились на нас. Даже сейчас я не питаю к Волкам ненависти. Единственное их прегрешение состояло в том, что их предали те, кому они доверяли. В ту более бесхитростную эпоху у них не было причин усомниться в словах Первого Магистра Войны.

У Черного Легиона есть для Волков собственное имя. Мы зовем их Тульгарач, «Обманутые». Некоторые презрительно улыбаются этому названию, другие же произносят его без насмешки. Само слово подчеркивает скорее коварство обманщика, чем глупость обманутых. Уничтожение Просперо стало триумфом Гора, а не Волков.

Что же касается Тысячи Сынов, то я больше не знаю, как они именуют Волков. Я мало контактирую со своим бывшим Легионом и его меланхоличными владыками. С тех пор, как заставил моего отца Магнуса преклонить колени перед моим братом Абаддоном.

Однако я вел речь о Просперо и ее скорбном конце. В день смерти Легиона, я был на поверхности, когда небо начало лить огненные слезы. Первый услышанный нами вой был шумом, который издавали при спуске падающие десантные капсулы, мчавшиеся к земле, словно кометы. Как и большинство в моем Легионе, я неверяще глядел, как ясное синее небо над белыми пирамидами чернеет от пехотных транспортов. Громадные челноки «Грозовая птица» заслоняли солнце своими широко раскинутыми крыльями. Меньшие по размерам десантно-штурмовые корабли носились вокруг своих менее быстрых кузенов, проявляя к ним жуткую привязанность, словно мухи к трупу.

Мы были не готовы. Будь мы готовы, Империум лишился бы двух Легионов, которые уничтожили бы друг друга в день самой ожесточенной битвы, какую когда-либо видели и мы, и Волки. Однако нас застали совершенно врасплох. Враги вцепились нам в горло еще до того, как мы вообще поняли, что нас атакуют. Наш генетический предок Магнус, Алый Король, знал, что за его прегрешения против имперского эдикта грядет расплата. Он хотел принять кару как мученик, а не сопротивляться ей как мужчина.

Наш флот дал бы армаде Einherjar бой на равных, но перед приходом Волков он отошел к дальним границам системы, оставив нас без прикрытия с неба. Враги, наши собственные кузены, прошли мимо нашей безмолвствующей и бессильной системы орбитальной защиты. Они спикировали вниз, не потревоженные отключенными лазерными батареями, находившимися по всему городу.

По воксу и между связанными разумами распространялось известие. Одни и те же слова, снова и снова. Нас предали! Волки пришли!

Я не стану спорить насчет философской подоплеки того, заслуживала ли Тысяча Сынов казни. Но я познал, что значит осиротеть на войне, лишиться семьи и братства.

Так что, возможно, я согласился помочь Фальку, чтобы быть рядом с человеком, которого я уважал, и помочь ему проделать то же бесполезное путешествие, что выпало на мою долю. Возможно, мне просто стало одиноко на борту моего корабля-призрака — в окружении созданных из пепла мертвецов, чей разум был слишком вычищен, чтобы вместе вспоминать наше прошлое — и увидел последнюю возможность сражаться рядом с сородичами, заслуживавшими моего доверия. Возможно, воскрешение Гора было мерзостью, которую я не мог ни вытерпеть, ни допустить.

Или же, быть может, мне всего лишь хотелось забрать флагман Девяти Легионов себе.

— Приведите его.

Из бокового коридора появились еще несколько воинов Фалька. В их походке была заметная натренированность движений при перемещении в условиях отсутствия гравитации, несмотря на громоздкую броню терминаторов. Юстаэринцы. Когда-то элитный воинский клан Сынов Гора.

Их было пятеро, а между ними под конвоем шел воин в оковах с магнитными замками, которые сцепляли его руки за спиной. Красный доспех покрывали золотые надписи аккуратными крошечными рунами — каждая строка являлась молитвой или благословением на забытом в Империуме языке, который нам известен как колхидский.

Когда пленника подвели к нам, Леор фыркнул.

— Признаться, такого я не ожидал.

Я тоже. Воина в черном и сочно-багряном облачении боевых жрецов Несущих Слово заставили опуститься перед нами на колени. Его шлем представлял собой древнее изделие из грязной бронзы. Одна из глазных линз имела изумрудный оттенок, другая же была темно-синего цвета терранских сапфиров. Я задумался, что это означает.

— Это подарок? — поинтересовался Леор. — Или игрушка для подопечной Хайона?

— Подожди, — отозвался Фальк. — Сам увидишь.

Я чувствовал, как Леор с презрительной ухмылкой глядит на пленника сверху вниз. Что же касается меня, я коснулся своими чувствами разума Несущего Слово, ощутив отталкивающую силу абсолютной, строгой закрытости. Бесспорно, дисциплинированный разум, обладающий собственным психическим потенциалом. Однако нетренированным. Незакрепленным. Сырым. Он не родился с шестым чувством. Оно развилось, когда его душа налилась силой и вспыхнула ярче в плодородных волнах Великого Ока.

— Мы ждем, — сказал Леор.

И в этот миг все мы ощутили перемену. Леор резко поднял взгляд, его рука двинулась к закрепленному за спиной топору. Из шлема Фалька донеслось пощелкивание наполовину приглушенных вокс-сообщений, которыми он обменивался со своими воинами, и те поголовно прижали болтеры к наплечникам, готовясь к чему-то еще невидимому. Я ощущал это как шепот в неподвижном воздухе, как сущность, перемещающуюся из одного места в другое. Так может восприниматься кто-то, пересекающий комнату с закрытыми глазами.

Мехари и Джедхор вскинули свои болтеры мгновением позже людей Фалька. В тени рычала моя волчица.

Что-то приближается, — предостерегла она. Или кто-то.

Никто не появился в буре психической энергии и не ворвался в реальность, с грохотом вытесняя воздух при телепортации. Пока мы трое наблюдали за пленником, а наши воины целились через палубу из десятков болтеров, сгорбившийся на капитанском троне труп встал у нас за спиной. Сгнившие пряжки фиксирующих ремней легко переломились.

Мы с Леором крутанулись с неаккуратной слаженностью братьев, рожденных в разных Легионах. Болтеры Мехари и Джедхора нацелились на стоящего мертвеца. По моему топору пошла рябь активного энергополя, а зубья цепного клинка Леора вгрызлись в безвоздушное безмолвие.

Поднявшись со своего трона, мертвый офицер Сынов Гора не совершал никаких враждебных движений. У трупа не было оружия, он носил уродливую многослойную боевую броню Мк-V. Знак Ереси и следы поспешных ремонтов, произведенных между сражениями. Он стоял и глядел на нас, а мы целились ему в голову. Открытый глаз на наплечнике, символ Сынов Гора, покрывала катаракта изморози.

Я не в силах представить себе жизнь без шестого чувства, поскольку мой дар развился в ранней юности. Мне кажется прискорбным недостатком смотреть на другого человека, общаться с другим воином и не ощущать смену его эмоций при звуке слов. Фигура на троне была трупом, существом, не обладающим мышлением и синаптическими реакциями. Именно поэтому я не ощутил в нем никаких признаков жизни, когда мы вошли. Не было ни разума, ни жизни, ни чувств.

И все же, теперь они присутствовали. Слабая активность личности дразнила меня — я чувствовал ее близость, однако никаких подробностей.

Это было невозможно, однако раздалось потрескивание, и на наш общий вокс-канал настроился еще один сигнал.

— Братья, — голос звучал с придыханием, неприятным шипением выходящего воздуха. — Братья мои.

Оракул

Ни Леор, ни я не опустили оружия. В воздухе мерцали бесформенные слабые призраки, ласкавшие нашу броню бесплотными руками. Ждущие демоны, которым хотелось родиться. Я чувствовал, как они жаждут пламени наших душ и желают, чтобы мы просто прибегли к насилию, даруя им жизнь посредством эмоций и кровопролития.

— Назови себя, — велел Леор стоящему трупу.

— Саргон, — раздался в воксе сухой шепот. Скрипучий голос звучал напряженно от усилия, а не от злого умысла. Существо произносило слова шепотом, выталкивая их из прогнивших легких, поскольку ни бронекостюм, ни холод лишенной солнца пустоты не смогли полностью уберечь тело от процесса разложения.