Читаем без скачивания Всё, что нужно для счастья (СИ) - Стасина Евгения

- Вась, я тебе даже порой завидую, - сестра выбирается из моих объятий и, набрав полные щёки воздуха, отчаянно пытается побороть истерику. Носом шмыгает без остановки, пальцы сжимает в кулаки.

- Господи, будь я одна, мне определенно было бы легче! А так только о Соньке и думаю... Вась, как она без меня? Без материнской любви, такая крохотная... Как Борька без Лены? Они же малыши совсем!

И один из них сейчас громко рыдает в коридоре. Срываясь на визг, топая ногами и делая посетившее хоспис горе непереносимым. Я его не знаю совсем, а стоять на ногах не могу: сажусь прямо на пол и словно хмельная ползу к кровати, с трудом привалившись спиной к деревянной спинке. А следом и Вера, чтобы вновь обнять меня за талию и устроить голову на моих коленях. Мне бы её по волосам погладить, но меня сковал страх - так близко к смерти я ещё не была. Кажется, ей пропахлась даже моя одежда...

- Обещай, что никогда Соню не бросишь. И Мысли о Москве из головы выбрось!

- Не говори так, словно и ты собралась сегодня умирать...

- Нет, пообещай! Мне так будет спокойнее, - привстав на локте, смотрит прямо в глаза, а стоит мне кивнуть, с облегчением выдыхает. - И Максим... Он же не откажется от неё?

- Мы сделаем всё, чтобы она была счастливой, - не знаю, как и что для этого надо, но я слово сдержу. - Только это не значит, что ты теперь можешь выдохнуть и перестать бороться. Жизнь такая непредсказуемая, Вер...

- Уж я то, как никто, знаю насколько непредсказуемая, - утерев щёки краем футболки, сестра переворачивается на спину. - Только в моём случае, сюрпризы в основном неприятные. Знаешь, как это страшно, знать, что скоро всё кончится? Эти капельницы, уколы, таблетки... Кто-то бледнеет, когда им выписывают витамины внутримышечно, а я боюсь, что меня перестанут колоть, смешно да?

Обхохочешься. Отвечаю ей такой же горькой ухмылкой, и продолжаю пялиться в стену. Вроде затихли все... Боря затих, но эта тишина не менее пугающая, чем предшествующий ей гам. В ней только о плохом думаешь: каково это, осознавать, что ты не увидишь, кем станет твой ребёнок? Врачом, адвокатом, учителем или художником? Знать, что в самые важные моменты его жизни тебя не окажется рядом? У меня своих нет, а от одной только мысли, сердце испуганно сжимается...

- Вер, я ведь хотела детей, - не знаю, зачем признаюсь, но сестра от неожиданности даже садится. - В прошлой жизни.

Где влюблённая Василиса Некрасова считала своего супруга идеальным. Да что там, до сих пор считает: Максим таким и был.

- Как? А что же тогда...

- Не родила? - опережаю её с вопросом и, тяжело вздохнув, тяну край плюшевого пледа, тут же падающего на пол бесформенной кляксой. Укрываюсь, не забывая и о примолкшей сестре, и, немного поразмыслив, признаюсь:

- Не могу. Не дано мне.

Думала, хуже этого ничего быть не может, а сейчас на Веру смотрю и понимаю - ошибалась.

- Что значит не дано? Ерунда какая-то... Да и... Васька, ты же из этих, - сестра демонстрирует бурную мозговую деятельность, задумчиво хмуря лоб, а я только и могу, что над ней посмеяться.

- Чайлдфри? Нет, - мотаю головой, и тут же прохожусь рукой по растрепавшейся причёске. - Ни я, ни Максим. Иначе вряд ли Сонька показалась бы мне милой. А она милая, Вер. Но посуду мыть, вообще, не умеет, так что ты меня надула.

Смеёмся. Одинаково странно - невесело вовсе, больше похоже на истерику.

- И эти жуткие платья в рюшах. Думала, утонет в них, пока до Некрасовского ателье дойдёт.

- Она сама выбирала, - Вера по привычке выхватывает взглядом её отпечатанный на глянце профиль, и что-то в её глазах меняется... Моим никогда так не загореться - две попытки ЭКО за спиной и обе не принесли ничего, кроме боли. Отворачиваюсь, словно не имею права ей мешать любоваться дочкой, и, подтянув к себе колени, укладываюсь щекой на мягкий плюш.

- Вась, у тебя всё ещё будет. И дети, и такие вот убогие рюши.

- Не будет, Вер. Мы с Максимом дважды пробовали. На третий я ни за что не решусь.

Трусиха я. Мне так проще, без надежды. Без глупых фантазий о материнстве, без грёз о будущем, в котором я почувствую шевеление своего малыша внутри... Господи, да прав Максим... Я всегда боялась. Чувствовала, что он куда смелее и выносливее меня. Если начнёт о чём-то мечтать, не успокоится, пока не воплотит мечты в жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Вы поэтому разошлись? - Вера касается моего плеча, а я лишь качаю головой. - Вась, я не знала...

Похоже, мы друг друга стоим. Одна утаила смертельную болезнь, другая столько лет придерживалась легенды о желании прожить эту жизнь без грязных подгузников.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Зоопарк. Сейчас и не вспомню, когда был в зоопарке в последний раз... Наверное, лет пятнадцать-шестнадцать назад... Точно, с дядей. Мы тогда только мать мою схоронили: я замкнулся в себе, стал прогуливать школу, по-моему, даже впервые попробовал пиво... И вместо того, чтобы хорошенько отходить ремнём, дядя Вася стал таскать меня по музеям. И с чего решил, что это меня отвлечёт? А когда небогатый ассортимент местного  народного творчества был изучен нами вдоль и поперёк, повёз на машине в соседний город. Там-то я и надышался вдоволь ароматами звериных фикалий.

- Фу, - Сонька зажимает нос и отталкивается от деревянного ограждения, теряя всякий интерес к козам. - Чего они так воняют? Я думала, им здесь хорошо!

- А так и есть, - без энтузиазма бреду за любопытным ребёнком и украдкой пялюсь на часы.

Начало второго, можно уже ехать за Васей? Потому что мне необходима передышка. Ну знаете, тишина и капелька одиночества, потому что с непривычки это непрекращающееся"Пап!" любого  сведёт с ума.

- Ничего не так! Вон, за ними не убирают. Всё, вырасту и пойду в зоопарк работать.

- Клетки чистить?

- Зверей лечить. Как Айболит... Пап, а ты тогда сможешь меня с собой в Африку взять? Ну если тебя опять в командировку туда пошлют?

Перегрелась, что ли? Хлопает своими длиннющими пушистыми ресницами и нетерпеливо дёргает меня за край рубашки. Африка, небезызвестный доктор... Нужно было девчонке панамку надеть.

- Я ещё никогда на самолёте не летала! - словно уж этот аргумент должен возыметь надо мной действие, топает ножкой, обутой в красный сандалик, и не дождавшись ответа, машет на меня рукой. - Ну вот! Мне Люда знаешь как завидует, что ты у меня лётчик? А мне даже ей не похвастаться, что я с тобой на самолёте летала!

Губы дует. Вроде пять лет, а выходит вполне по-взрослому. И жираф её больше не интересует, и мармозетки, скачущие по вольеру, больше не вызывают восторга. Похоже, у женщин это природой заложено - хныкать по любому поводу. И времени они зря не теряют -  практиковаться в этом нехитром деле они начинают как можно раньше. Ещё в детстве.

- Сонь, я ж не лётчик, - виновато пожимаю плечами и передаю девочке воздушный шар, что таскаю за нами последние минут двадцать. А она от удивления выпускает его из рук.

- Как? Но мама же говорила...

- Напутала мама. Я фотограф, - чего и дальше обманывать? А если и продолжать, то пусть хотя бы враньё не будет таким масштабным:

- Я в кругосветное путешествие как пассажир летал. Природу снимал, животных... Так что пилот из меня никакой.

Как и отец. Потому что пусть девочка и перестаёт обижаться, но взгляд у неё немного потухший. Похоже, ей сама мысль нравилась, что папа у неё не абы кто, а великий путешественник. Вон, как вгрызлась зубами в свою нижнюю губу, чего доброго, отгрызёт. Голову задирает, испытывая очередную порцию разочарования, ведь оранжевый шарик уже воспарил ввысь, и во второй раз притаптывает подошвой ни в чём неповинную землю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не давая ей опомниться, подхватываю её на руки и ловко сажаю себе на плечи. Детям такое нравится, знаю. Я же тоже когда-то ребёнком был. Единственным в семье, которой не суждено было просуществовать и десяти лет. Сначала старик мой, потом и мама... Может, права Вася и это чертово родимое пятно, правда, досталось Соне от меня? Как и моя тотальная невезучесть - терять родных, а вместе с ними и нормальное детство?