Читаем без скачивания Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

Послышались всхлипывания. То была Бранвин, которая вдруг вырвалась из объятий матери и выбежала из зала. И это причинило Кирану боль не меньшую, чем железо.

– Я сказал вам правду, – промолвил он.

Ему никто не ответил.

– Король придет сюда, – продолжил Киран. – Я вам не враг.

– Мы слишком долго живем рядом со Старым лесом, – произнесла госпожа Мередифь. – Заклинаю, скажи мне правду. Жив ли мой господин?

– Клянусь тебе, госпожа, он дал мне кольцо со своей руки и был жив и здоров.

– А чем клянется ваш эльфийский люд?

У него не было ответа.

– Что будем делать с ним? – спросил Скага. – Госпожа? Железо удержит его. Но это будет жестоко.

Мередифь покачала головой.

– Возможно, он говорит правду. И в ней вся наша надежда, не так ли? Зачем нам лишние враги сейчас, когда своих достаточно? Пусть делает, что хочет, лишь приставь к нему охрану.

Киран склонил голову, благодарный и за это. Он не взглянул ни на Скагу, ни на других, лишь посмотрел на госпожу Мередифь. Но более она ничего не сказала, и он тихо вышел из зала и поднялся наверх в предоставленную ему комнату, где, по крайней мере, он был избавлен от укоризны их глаз.

Спустилась тьма. Лампада не горела, и Киран знал, что из прислуги никто к нему не поднимется сегодня. Он закрыл за собой дверь и сквозь дымку слез уставился в окно. Ночь была светла в обрамлении камня.

Где-то, обманутая, рыдала Бранвин. Вся принесенная Кираном радость растаяла. Теперь они готовились к смерти. Он закрыл глаза и вспомнил о своей семье, представив всю ту боль, что причинит им. Стыд и горе еще пронзительнее охватили Кирана при мысли, что им предстоит узнать, кто они есть, и потерять всю веру в себя.

Он сел во тьме на кровать, расшнуровал воротник и, вынув камень, сжал его в ладонях.

XVI. Пути Элда

– Арафель, – прошептал он, – помоги нам.

Но никто ему не ответил, а Киран и не надеялся. Видно, сомнения подкосили его. Он ощущал боль в сердце, боль во всех суставах, словно яд железа, к которому он прикасался, просочился внутрь. Возможно, это и отпугнуло Арафель; возможно, это ранило ее гораздо больше, чем он мог себе представить. Там, где когда-то раздавался ее шепот, теперь стояла тишина, и это напугало его.

В камне была власть. Она так обещала. Сорвать его, искать смерти в бою… он думал и об этом, заранее зная, что прежде чем смерть настигнет его, он увидит такое, чего увидеть никому не суждено. И это вдруг показалось ему хоть и отчаянным поступком, но малодушным – себялюбиво погибнуть без толку и унести с собой все упования Кер Велла. Власть выражалась в том, чтоб вывести их из того тупика, в который они попали по его вине, – ах, если бы он только знал как.

И какой прок был в камне, если не считать связи с Элдом? «Возвращайся», – сказала Арафель, проводив его в Кер Велл.

И он решился, держа камень обеими руками. Он встал и соскользнул мыслью в зеленый волшебный мир… увидел серую дымку и вошел в нее.

Вокруг все было пусто. Киран попробовал вспомнить путь, которым его вела Арафель. Ему казалось, что он лежит перед ним во мгле. Что-то в его собственном сердце нашептывало Кирану об этом, и он послушался, хотя прежде никогда не доверился бы этому шепоту.

«Лиэслиа», – подумал он, призывая воспоминания этого сурового эльфа, но ничто не отозвалось, не пришло к нему. Наверное, в том виновен был запах железа. Паника нахлынула на Кирана, как потоки воды. Он развел руками туман и в испуге моргнул, ибо теперь он стоял на темном склоне холма за стенами Кер Велла.

В испуге он снова нырнул в туман и побежал сквозь него, побежал изо всех сил, но очень скоро он и в самом деле заплутал, не зная, верный ли путь избрал с самого начала. Кирану казалось, что он различает во мгле деревья, но они были корявы и уродливы, и мгла сгущалась.

И тени появились рядом с ним – они скакали плавно, будто во сне. Киран плохо различал их, но слышал треск сучьев, неторопливый и странный стук копыт. Олень промчался в тумане, но он был черен и вскоре скрылся во тьме. И черная птица пролетела мимо с недобрым взглядом. Увидев Кирана, она вскрикнула и пронеслась дальше. Он бежал дальше, едва дыша, и временами, казалось, почва уходила из-под ног, и он оступался. Псы лаяли, повергая в ужас его плоть, и рана его начала саднить, все больше заполняясь болью. Затем послышался топот уже более тяжелого скакуна, и ветер принес звук рога.

Что-то, завывая, шмыгнуло мимо. Киран метнулся в сторону и налетел на другую тень, заметив, как исказились облики деревьев. Дорога становилась все темнее и темнее, рифмуясь со смертной ночью, чего не могло быть в эльфийском лесу. Его охватил внезапный ужас, что он вообще перепутал направление, что он бежит и стремится к врагу, в те земли, где даже камень не сможет спасти его. Подул ветер, но не разогнал туман, а лишь заморозил Кирана да костей.

– Арафель! – отчаянно закричал он, ни на что не надеясь. – Арафель!

И тень сгустилась перед ним. Он метнулся в сторону, но она поймала его, и камень потеплел у него на груди.

– Имена имеют свою силу, – промолвила Арафель. – Но нужно трижды произнести их.

Он поймал ее руку и сжал ее, закрыв глаза, ибо мимо проносилась гурьба теней, и Охотница среди них. Вид той был столь ужасен, что Кирану показалось, она навсегда оставит шрам в его памяти.

И холод отступил. Он открыл глаза, и они уже выходили из тумана на солнечный свет, к зеленому лесу, к лугам с бледными цветами. Киран без сил упал на траву, и Арафель опустилась рядом, спокойно выжидая, когда он отдышится.

– В тебе больше смелости, чем мудрости, – сказала она.

– Мне нужна твоя помощь, – промолвил он. – Ты нужна им.

– Им! – Она вскочила на ноги, и голос ее задрожал от негодования. – Их войны – это их войны. Ты же видел. Ты знаешь, что есть выбор. И ты вернулся по собственной воле. Разве ты не знаешь теперь, что нам сделали люди?

Он не мог найти доводов. И серая дымка окружила его, как настоящего эльфа в минуту печали, когда мир переставал устраивать их или в мире для них больше не было места.

Ее гнев утих. Киран чувствовал, как тот замирает благодаря своему камню. Она опустилась на колени рядом с ним и прикоснулась к его лицу, к его сердцу, все еще холодному от воспоминаний о псах.

– Это, – Арафель дотронулась до камня, – и железо не переносят друг