Читаем без скачивания История человечества. Россия - Владимир Сядро

В 1776 году Павел женился на принцессе Софии Доротее Вюртембергской (в православии Мария Федоровна). Брак действительно оказался счастливым. Екатерина обходилась с молодой четой благосклонно, и между Большим и Малым двором на некоторое время воцарился мир. Но длилось это недолго. Екатерина вновь неспокойна, ей снова видится призрак заговора. Вновь возрождается боязнь конкуренции со стороны Павла. И императрица снова наносит удар, оставив разыгрываемую до этого роль благосклонной свекрови. У молодой четы рождается первенец. В семье царят любовь и согласие. Но испытать родительское счастье наследнику престола и его жене удастся не скоро – только с появлением третьего сына Николая, двадцать лет спустя. Вообще же Мария Федоровна родила Павлу десять детей: Александра (1777–1825), будущего императора Александра I; Константина (1779–1831), цесаревича и великого князя; Николая (1796–1855), будущего императора Николая I; Александру (1783–1801), великую княжну, эрцгерцогиню Австрийскую; Елену (1784–1803), великую княжну, герцогиню Мекленбург-Шверинскую; Марию (1786–1859), великую княжну, герцогиню Саксен-Веймарскую; Екатерину (1788–1819), великую княжну; Ольгу (1792–1795), великую княжну; Анну (1795–1865), великую княжну, супругу нидерландского наследного принца Оранского (с 1840 года короля Виллема II), и Михаила (1798–1849), великого князя.

Первенец Александр, родившийся в 1777 году, и следующий за ним Константин, родившийся в 1779 году, были тотчас отобраны у Малого двора и взяты в Большой, к Екатерине. Когда у Павла родились сыновья, отношения между матерью и сыном снова ухудшились. Екатерина «отомстила», она поступила точно так же, как в свое время Елизавета по отношению к ней. Екатерина хотела передать власть не сыну, а внуку. Но когда Александр вырос, он стал противиться желанию бабки объявить его наследником престола. Он не хотел, чтобы законные права отца были нарушены. Александр говорил, что предпочитает лучше уехать из России, чем надеть корону, принадлежащую отцу. Екатерина требовала от Лагарпа, воспитателя Александра, чтобы он внушал последнему мысль о том, что он должен согласиться на объявление его наследником престола. Но Лагарп отказался влиять на Александра в этом направлении, что и послужило одной из основных причин его удаления из России.

Императрица занималась воспитанием внуков сама, в точности повторив Елизавету, действия которой осудит в написанных десять лет спустя мемуарах. Не тогда ли уже в трезвой голове императрицы начал зарождаться тот план, который убьет отцовские чувства наследника и нарушит мнимую идиллию Большого и Малого дворов. Когда речь идет об игре, где ставкой служит корона Российской империи, мораль не самая выигрышная карта. Мать подыскивает козыри против сына. Одним из них может стать дело царевича Алексея, печально известного сына Петра I, которое императрица тщательно изучает в это время и которое инициировало знаменитый указ преобразователя России о престолонаследии. Павел всерьез опасается, что мать поступит с ним так же, чтобы обезопасить себя, – обвинит его в вымышленном заговоре.

Павел ощутил неуверенность и страх за свою судьбу, услышав от матери предложение отправиться с женой в заграничное путешествие. Подозревая Екатерину в желании лишить его престола и назначить наследником Александра, он долго не давал своего согласия. На отказе от поездки настаивал и Никита Панин, имевший в глазах Павла неоспоримый авторитет, с которым наследник семейства поддерживал весьма оживленную переписку.

Императрице, тем не менее, удалось отправить Павла и его супругу путешествовать. В 1781–1782 годах супруги совершили вояж по Европе. Со времени восшествия на престол Людовика ХVI коронованные персоны и другие знатные особы вменяли себе, так сказать, в обязанность путешествовать во Францию. Эрцгерцог Максимилиан в начале 1775 года прибыл во Францию под именем графа Бургавского. Герцог Остготландский, брат покойного шведского короля, побывал во Франции и других государствах под именем графа Эланда. Император Священной Римской империи Иосиф II, обозревая европейские державы под именем графа Фалкенштейна, также посетил Францию. И его императорское высочество наследник Российской империи великий князь Павел Петрович с супругой своей великой княгиней Mapиeй Федоровной, путешествуя по Европе под именем графа и графини Северных, в мае 1782 года прибыли в Париж.

В первый же день Павел инкогнито присутствовал на торжественной мессе и видел процессию кавалеров ордена Святого Духа. Он был очарован великолепием Версаля. Представляясь королю, он сумел сказать любезные слова, не теряя достоинства, на что застенчивый Людовик XVI отвечал не слишком складно. Мария Антуанетта была в восторге от визитов Павла и его жены. Их развлекали пирами и балами каждый день граф д’Артуа и граф Прованский. Ни Павел, ни эти графы не предвидели, что они встретятся при совершенно иных обстоятельствах: принц Конде, граф д’Артуа и граф Прованский спустя несколько лет бежали от огня революции и нашли убежище в России, получив материальную помощь и покровительство у Павла Петровича.

Цесаревич удивлял парижан знанием французского языка и французской культуры. Гримм рассказывал, что, посещая мастерские художников, русский принц обнаружил тонкий вкус и немалые знания. Он осмотрел Академию, музеи, библиотеки и всевозможные учреждения, всем интересуясь. Бомарше читал ему еще не напечатанную тогда «Свадьбу Фигаро». Поэты подносили ему груды мадригалов и од. И вот в разгар этих торжеств и успехов Павел неожиданно получил от Екатерины грозное письмо. Оказывается, была перехвачена переписка наперсника Павла князя Куракина с Бибиковым, который в своей корреспонденции отзывался неуважительно о Екатерине и ее фаворитах. Слухи о неладах императрицы с наследником дошли до Людовика XVI, и король однажды спросил Павла, имеются ли в его свите люди, на которых тот мог бы вполне положиться. На это Павел ответил с присущей ему выразительностью: «Ах, я был бы очень недоволен, если бы возле меня находился хотя бы самый маленький пудель, ко мне привязанный: мать моя велела бы бросить его в воду, прежде чем мы оставили бы Париж».

Европейские дворы встречали Павла с таким почетом, какого он не знал у себя в России. Это льстило ему и волновало его честолюбивое сердце. А между тем в Европе многие сознавали, как двусмысленно положение великого князя. В придворном Венском театре предполагалось поставить «Гамлета», но актер Брокман отказался играть, сказав, что, по его мнению, трудно ставить на сцене «Гамлета», когда двойник датского принца будет смотреть спектакль из королевской ложи. Император Иосиф был в восторге от проницательности актера, и представление шекспировской трагедии не состоялось.

Великий герцог Леопольд, сопровождавший Павла в поездке из Австрии во Флоренцию, писал своему брату императору Австрии Иосифу II: «Граф Северный, кроме большого ума, дарований и рассудительности, обладает талантом верно постигать идеи и предметы и быстро обнимать все их стороны и обстоятельства. Из всех его речей видно, что он исполнен желанием добра. Мне кажется, что с ним следует поступать откровенно, прямо и честно, чтобы не сделать его недоверчивым и подозрительным. Я думаю, что он будет очень деятелен; в его образе мыслей видна энергия. Мне он кажется очень твердым и решительным, когда становится на чем-нибудь, и, конечно, он не принадлежит к числу тех людей, которые позволили бы кому бы то ни было управлять собою. Вообще, он, кажется, не особенно жалует иностранцев и будет строг, склонен к порядку, безусловной дисциплине, соблюдению установленных правил и точности. В разговоре своем он ни разу и ни в чем не касался своего положения и императрицы, но не скрыл от меня, что не одобряет всех обширных проектов и нововведений в России, которые в действительности впоследствии оказываются имеющими более пышности и названия, чем истинной прочности. Только упоминая о планах императрицы относительно увеличения русских владений на счет Турции и основания империи в Константинополе, он не скрыл своего неодобрения этому проекту и вообще всякому плану увеличения монархии, уже и без того очень обширной и требующей заботы о внутренних делах. По его мнению, следует оставить в стороне все эти бесполезные мечты о завоеваниях, которые служат лишь к приобретению славы, не доставляя действительных выгод, а напротив, ослабляя еще более государство. Я убежден, что в этом отношении он говорил со мной искренно».

Во время путешествия Павел открыто критиковал политику матери, о чем ей вскоре стало известно. Екатерину это не обрадовало. Она удалила сына, что называется, «с глаз долой».

«Гатчинский затворник»

По возвращении великокняжеской четы в Россию императрица подарила им Павловск и мызу Гатчина, куда отныне переместился Малый двор. Гатчина и Павловск – резиденции великокняжеской четы – сохранились до наших дней и остались, несмотря на перестройки, памятниками эпохи Павла. В Павловске преобладал вкус Марии Федоровны, в Гатчине – Павла.