Читаем без скачивания Чужой среди своих 2 (СИ) - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не боюсь… не люблю драться, но не боюсь! Но взгляды, перешёптывания, притирки к коллективу… чёрт бы их побрал!
В новом коллективе даже взрослому не всегда бывает просто притереться, да и не всегда получается! Часто — внешне всё благополучно, улыбки… а за спиной — подставы, козни, и в результате — стресс, стресс, стресс…
А ещё нервные срывы, увольнения по собственному и прочие неприятности. Часто — не потому, что коллектив так уж плох, или новичок совершенно никчемушен, а просто — не сложилось. Бывает.
Но взрослому проще выстраивать отношения, да и взрослые, в целом, более терпимы, у них не так бушуют гормоны, не лезет в голову юношеский максимализм, не так остро желание утверждаться в стае. Взрослому, в конце концов, проще уйти, написав заявление по собственному…
Детство — счастлива пора[i]? Ну-ну… Шесть дней в неделю с восьми тридцати утра и до пол второго, в замкнутом помещении с тремя десятками детей или подростков с неустоявшейся психикой, и, мать их гормонами, которые давят на мозг!
С инстинктами, унаследованными от диких предков, заставляющих не просто бегать, прыгать и играть, но — самоутверждаться, часто — за счёт других. Здесь — развитие личности, но здесь же — психологические травмы.
А ещё — педагоги. Сертифицированные, с дипломами о высшем образовании… и у каждого — характер. Особенности. Не всегда приятные… и не всегда во благо ученика.
' — Справлюсь, — уверяю себя, делая шаг ко входу в школу, — не впервой! Я…'
… справился, всё-таки я — взрослый мужчина, пусть даже отчасти.
— Пришёл? — невесть зачем спросила завуч, глянув на меня поверх очков, — Посиди чуть-чуть.
— Хорошо, Светлана Эдуардовна, — киваю я, усаживаясь на стул у стены и ставя рюкзак в ногах. Стараясь не пялится вовсе уж нагло, разглядываю кабинет и его обитателей, заняты́х и деловитых.
Сейчас у них горячая пора, можно сказать — страда́. Утверждаются планы и сметы, принимаются всевозможные комиссии, проводятся заседания, заканчивается ремонт…
В общем, вся та суета, известная любому педагогу, но почти неизвестная мне. Понятно только, что люди заняты делом, которое считают важным.
— Савелов? — завуч обратила-таки на меня своё внимание.
— Так точно, — невесть зачем отвечаю в армейской манере, встав со стула и вытягиваясь.
— Миша, значит… — она начинает перебирать бумаги, а меня будто кто-то подталкивает.
— Ну, можно и так…
Язык уже прикушен, но поздно, я — под прицелом нескольких пар глаз, разглядывающих меня с разной степенью заинтересованности.
— Пятая графа… — наклонившись, шепчет завучу пожилая сутулая девушка с некрасивым пучком жидких волос на маленьком черепе, туго обтянутом сухой желтоватой кожей.
— Миша — лучше, — веско припечатывает завуч, выслушав приспешницу и давя меня взглядом. Склоняю голову, как бы соглашаясь, что Миша — лучше…
Удовлетворённая этим, завуч кивает, и дальнейшее моё знакомство с педагогическим коллективом проходит достаточно однообразно. Светлана Эдуардовна читает моё личное дело, иногда поднимая глаза и с некоторым сомнением глядя поверх очков. Я в это время вытягиваюсь и всем своим видом показываю, что готов отвечать на любые вопросы.
— Ну… — закончив чтение, завуч с некоторым сомнением поглядела на меня, постукивая пальцами по столу.
— Б класс, — чётко артикулируя буквы, предложила властная полная дама, даже здесь, в учительской, не расстающаяся с массивной указкой, — к Елене Дмитриевне!
— Понятно, что не А, — согласилась с ней другая, — но может, В?
В ответ властная только поджала губы, показывая, что она думает об этом предложении.
— Б класс английский изучает, — протянула Светлана Эдуардовна, — потянешь?
— Ес! Оф кос! — вытянулся я.
— Ну вот видите! — удовлетворённо кивнула властная дама, и добавила зачем-то:
— Они все английский изучают!
Развивать тему Светлана Эдуардовна не стала, хотя по чуть сгустившейся атмосфере в учительской стало ясно, что этой ремаркой она не слишком довольна.
— Зиночка! — обратилась она к пожилой девушке, — Будьте добры, сходите за Еленой Дмитриевной!
— Хорошо, Светлана Эдуардовна, — кивнула та, и вышла прочь той деревянной бесполой походкой, которая лучше любого психолога скажет о больших проблемах с психикой и личностной самооценкой.
— А ты сядь пока, — приказала мне завуч, и я послушался, постаравшись слиться с местностью.
' — Ну вот на хера брякнул?' — тоскливо думал я, и мысль эта, как закольцованная, вертелась в моей голове раз за разом.
За эти минуты я, кажется, неплохо прокачал невидимость, слушая малопонятные разговоры педагогов и стараясь не отсвечивать, и соответственно — не раздражать. Наконец, дверь скрипнула, и в учительскую газообразно просочилась пожилая девушка, и, подойдя к столу завуча, что-то прошелестела бумажным, каким-то пыльным голосом.
А потом…
— Вызывали, Светлана Эдуардовна?
… вошла она. Высокая, медно-рыжая, несколько сухопарая по этим временам… и именно такая, какие мне всегда нравились!
' — Хедшот…' — подумал я, сглатывая, и кажется, краснея так, как могут только краснеть подростки, а рыжеволосая богиня, властительница моих ночных дум начиная с сегодняшнего дня, прошла мимо меня, мельком глянув синими глазами.
А потом богиня наклонилась к столу, выслушивая Светлану Эдуардовну, и её ягодицы под юбкой шевельнулись маняще и соблазнительно, а медный тугой локон, вырвавшись из большого пучка волос, закрученных на затылке, качнулся возле маленького розового уха.
' — Комбо!' — решил я, и потом добавил, охрипший даже в мыслях:
' — Бля…'
— Миша, с тобой всё в порядке? — подойдя ко мне, поинтересовалась Елена Дмитриевна, в голосе которой звучат хрустальные обертоны и нотки тревоги. От неё едва заметно пахнет духами, и совсем чуть-чуть, женщиной…
— А? — не сразу реагирую я, вслушиваясь в волшебный голос, всё ещё звучащий в моей голове, — Да-а… жарко и вот… волнуюсь…
Оттягиваю и без того расстёгнутый воротник рубахи, стараясь не смотреть…
… а смотреть хочется. И не только смотреть…
— Понятно… — соглашается классная руководительница, — новая школа, это всегда волнительно! Но ты, Миша, не переживай, у нас ребята хорошие, дружные!
Одна часть меня, взрослая и циничная, мысленно отвечает, что ребята, если верить словам учителей, всегда хорошие и дружные, даже если они чуть не поголовно стоят на учёте в детской комнате милиции.
Другой я, преисполненный гормонами и томлением духа, разрывается на части, желая слушать, смотреть…
А смотреть, честное слово, есть куда! Елена Дмитриевна, как и положено советскому педагогу, одета весьма скромно и консервативно, и полагаю, пожелав того, могла бы выглядеть много лучше…
… но мне хватает и имеющегося, а юношеская фантазия и взрослый опыт дорисовывают недостающее.
— Ну, пойдём! — тронув меня за плечо и вызвав бурный отклик в организме, она вышла,
