Читаем без скачивания Черная бабочка (сборник) - Людмила Петрушевская

С этими мыслями она робко шагнула в дверь и остановилась между столиками.

В это раннее время только редкие посетители сидели и жевали в разных углах зала.

На Лену сразу стали выжидательно смотреть стоящие за прилавком продавцы в кепках.

И ни одной булочки не было видно.

Лена быстро вышла на холод, пока не выгнали.

Она стояла за дверьми, понурившись. Куда теперь идти? В метро без денег не пустят. В какой-нибудь большой магазин, чтобы все опять на нее строго смотрели, почему она не в школе?

И тут к ней подошел немолодой дяденька и сказал:

— Ты чего тут одна? Угостить тебя? Я могу. Я из благотворительного комитета, мы кормим ребят бесплатно.

Лена растерялась и не ответила.

Дяденька говорил быстро и неразборчиво.

— Но только надо со мной съездить в комитет и написать заявление, а то меня по головке не погладят! Скажут, сам съел, а другим приписал, хи-хи-хи. Я на машине. Вон видишь, две девочки стоят, я их уже несколько раз кормил. Но нам надо кормить не одних и тех же, правда? Да? Да ведь?

Лена невольно кивнула.

— Нам надо всех кормить, кто хочет есть, правда? Ты ведь хочешь есть? Да?

Лена пожала плечами.

— Не стесняйся. У меня тоже была дочка, но она ушла из дому. Теперь я собираю вокруг себя других детей. В память о ней.

Вот это Лена поняла. У нее у самой пропал отец. Она даже подняла голову и поглядела на дяденьку. У него были толстые щеки, утиный нос и маленькие глазки, которыми он смотрел по сторонам. Он как будто кого-то искал или боялся.

Лена тоже посмотрела по сторонам. Действительно, около стоянки машин торчала какая-то девочка. А по другую сторону — два мальчика, один далеко от другого. Все они тоже как будто чего-то ждали.

— Они думают, что я поведу их кормить. Но я тебя сначала возьму, — сказал дяденька, не глядя на Лену. — Пошли. Я их недавно кормил, час назад, а они всё не уходят. Ждут, что я их угощу пирожками и какао! Ты хочешь сладких пирожков?

Лена опять пожала плечами.

— Слушай, какая у тебя хорошая косюля! — сказал дядя и, глядя в сторону, подергал Лену за бант. — Здесь ни у каких детей нет таких хороших блондинистых волос. А знаешь что! Давай мы будем тебя снимать в кино, а? Волосы мы тебе распустим… Красоточка будешь, а?

И он засмеялся, оглядываясь по сторонам.

— Купим тебе новую куртку… Будешь ходить как принцесса… Кроссовочки такие белые, большие, на подошве. Хочешь? Колготочки беленькие…

В это время раздался чей-то ядовитый голос:

— Ты че здесь опять роешь, кызёл?

Рядом оказались два других дяденьки, помоложе, в черных куртках и черных вязаных шапочках. Они жевали жвачку.

— Это не твое место, ты понял? Вали отсюда. Отпусти девку. Девка не твоя.

Дяденька рассмеялся:

— Ребята, да вы что? Да это моя племянница Ирка. Ее мать ищет уже с утра. А она опять сюда пришла. Ее тянет поесть, да, дурочка? Школу вон прогуливает, прогульщица. Ох мать тебе задаст! Всё, Ирка, поехали домой, давно ты ремня не получала. Она живет на Новослободской, а ездит сюда, да? Ирка, не молчи. Ты ведь прогульщица у нас? Да? Сознавайся!

Лена вдруг пожала плечами:

— Да.

— Слышали? Попробуйте ее тронуть! В милицию позвоню про вас, чем вы тут занимаетесь! Пошли, дрянь маленькая. Тебе в школе надо быть. Ну какая шалава растет, ну ты глянь!

Дяденька вцепился в ее плечо и повел мимо тех двоих, которые жевали жвачку.

Она шла как будто в тумане. Дяденька всё понял, что она прогульщица. Все вокруг это поняли. Пришлось сознаться. Теперь ее ведут в какой-то комитет писать заявление. Про кино это он просто так сказал, чтобы отвлечь.

И не убежать. Те двое других, со жвачкой, догонят. Они тоже уже знают, что она прогуляла уроки.

Дяденька волок ее к стоящим впереди машинам. Лена шла как тряпичная кукла, не чувствуя ног. Таких как она арестовывают. Все кончено.

Вот он открыл заднюю дверцу машины. Впереди сидел какой-то толстый старик, он увидел садящуюся Лену и сказал щекастому дяденьке:

— А та? Вон та еще?

И он показал на девочку, которая маячила около стоянки с другой стороны.

Она, видимо, тоже была прогульщица.

— Хватит с тебя, — ответил дяденька, запихивая Лену подальше и усаживаясь рядом.

— Нет, нам нужно двух! Тебе было сказано, нет? С тобой поговорили уже? Еще хочешь?

— Да погоди ты, не лезь. Где у тебя бутылка?

— Там, в кармане за креслом сзади.

Голос у старика был хриплый, в машине пахло табаком, потом и какой-то кислой дрянью. Как будто кого-то тут тошнило.

Дяденька достал бутылку и выпил из нее несколько глотков. Потом он приставил горлышко ко рту Лены:

— Пей, шалава.

А сам продолжал:

— Надо платить вовремя и как надо. А то договариваемся на одно, в результате получается шиш. Я бегаю, работаю, а платишь сколько? А сколько навариваете? Да пей ты, отрава! — закричал он на Лену и стал тыкать стеклом ей в стиснутые зубы. Из бутылки лилось прямо на куртку и за воротник. Какой-то ядовитый, душный запах шел от этой жидкости.

Старик пробурчал:

— Заказали двух! И вон же есть вторая!

Дяденька на момент отвлекся, из бутылки полилось Лене на ноги. Она дернулась, стала отодвигаться в угол.

— Да пей ты, шкода маленькая!

Он схватил ее за косу и больно дернул, задрав ей голову подбородком вверх, и стал лить из бутылки прямо в закрытый рот, жидкость попала ей в ноздри, все обожгла, как йод, Лена начала кашлять, задыхаться, отворачиваться. Но дядька крепко держал ее за косу, приговаривая:

— Пей, дура. А ты что, дед, не видишь, что ту девку пасут вон там двое амбалов? Они уже ко мне подходили. Я с ними не боец.

Дядька отвлекся на разговор со стариком. Лена уже не сопротивлялась, бутылка стучала ей о зубы, но Лена догадалась, схватила губами горлышко бутылки и заткнула его языком. Так можно было дышать. Язык пекло как огнем.

— Ну так мальчишку того веди сюда, — прохрипел старик и закашлялся.

— А! Они и его тоже пасут! Хитрый ты. Сам и веди.

— Да покажи им нож. У тебя ведь есть.

— У них-то, что, нет ножа?

— Заказ был на двоих, понял? — сказал старик. — С тебя три шкуры сдерут.

— Так, сюда уже идут. Все, надо ехать. — И тут дяденька поднял бутылку, оценивающе поглядел на нее и отпустил косу Лены:

— Ну, сто грамм она приняла. Всё. Пока хватит.

Лена согнулась, положила голову на колени.

И дяденька полез на переднее сиденье к рулю.

Но к машине уже подошли те двое жующих жвачку, в черных куртках и шапочках.

Один из них пнул ногой по дверце:

— Открывай, побазарим.

— Ты, идиот форменный, — захрипел старик, — быстрее едем!

Пока толстый дяденька с трудом пропихивался к рулю, один из тех, кто жевал жвачку у машины, вдруг достал газету, развернул ее, разделил на две и старательно накрыл двумя листами все ветровое стекло. Уголки он приклеил жвачкой, это было видно.

Старик выругался.

Так же дяденьки поступили и с боковыми стеклами.

В машине стемнело. Ничего было не разглядеть.

Забравшийся на место водителя толстый дяденька завел мотор.

Но снаружи стали шуровать в замке дверцы чем-то железным.

— У них отмычка, всё. Вызывай милицию, — закричал дяденька.

— Какая милиция, куда я ее вызову с пьяной девочкой в машине? От нее водкой несет! — рявкнул старик. — Езжай наобум лазаря! Наезжай на них! Дави! Газеты упадут!

Дяденька тронул машину, она поехала, и тут же раздался металлический скрежет.

— О, въехали, — прохрипел старик, — теперь всё.

Снаружи сыпались удары и раздавалась ругань.

— Щас вызываем патруль, — крикнули снаружи. — Вот с вами разберутся, педофилы!

— Выпусти ее, — сказал старик, — пусть катится. Она ихняя. Отдай им. Но ты свое не получишь, понял? Ничего не получишь.

Толстый дяденька извернулся, приоткрыл Лене заднюю дверь и тихо сказал:

— Беги отсюда быстро, катись, а то они тебя разрежут на куски. Пригнись и уматывай.

Он схватил Лену за косу и сильно толкнул ее вниз, в приоткрытую дверцу.

Она, собравшись в комок, вывалилась в узкую щель и оказалась между двумя машинами, упала на асфальт, ободрала себе ладони, но тут же легла. Тем временем дверца тихо защелкнулась, причем на Лену сверху шлепнулся рюкзак.

Она подхватила его и поползла под днище соседней машины. Там ей пришлось немного полежать, отдышаться.

Потом Лена, извиваясь на животе как змейка, выползла с другой стороны и опять нырнула под следующую машину. Но тут она уже выбралась сзади, там, где было ограждение стоянки, потому что с этой стороны ее не было видно тем двоим, жевавшим жвачку.

Здесь она уже открыто перепрыгнула какой-то барьер и помчалась через шоссе, таща рюкзак в руке — надевать его было некогда.

Она летела как вихрь, проскакивала перед идущими машинами, ей гудели, от нее с визгом уворачивались.