Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Но тогда ещё всё было по-старому.

Правда, молодёжь была интересна Хомяку — он познакомился с какой-то несовершеннолетней барышней, начал её по своему обыкновению поднимать, возиться. Но барышня, однако, оказалась боевой, и в результате возни Хомяка поцарапала и покусала, но сексуального удовлетворения не обеспечила. Так что из всех удовольствий ему досталось только мазохистское.

Извините, если кого обидел.

12 августа 2005

История про католиков (XIII)

…Однако, спустя некоторое время, когда мы снова попали в ту же местность, оказалось, что какой-то яд попал в кровь каратистки, и она воспылала любовью к Хомяку — со всей силой несовершеннолетних чувств. Она пригласила нас на дачу, и оказалось, что там уже накрыт стол, суетится мама, папа в милицейском кителе вышел знакомиться и радостно сообщил, что в доме — двадцать стволов нарезного оружия.

Сейчас, думал я, сейчас родители выбегут из комнаты и благословят Хомяка с боевитой каратисткой как в чеховском рассказе — портретом писателя Лажечникова. Потом оказалось, что милицейский человек держал в доме дюжину ружей.

Обошлось — ему только подарили козлиную шкуру. Хотя, может, это был намёк.

Моё же дело было писать, но я писал почему-то о прошлом путешествии, долгом и странном — в тысячах километров от заснеженных домиков на окраине областного города. Жена одного из моих конфидентов, увидев, что я что-то пишу, подошла ко мне и жалобно сказала: «Владимир Сергеевич, вы, пожалуйста, если напишете что-то про меня, то измените моё имя… Или не пишите его овсе». И я согласился.

Комната у нас с Лодочником и Хомяком был один на троих — причём у них кровати были сдвоены. Вот был подарок для их родственных душ. Тут я вспомнил, что когда эта пара поехала в Египет, то туристические агенты, бросив на них взгляд, сразу предложили сомкнуть кровати в номере.

Впрочем, мы съездили к одной местной церкви, которую я чрезвычайно любил. Был я там много — страшно подумать сколько — лет назад. Хомяк посадил к себе в машину прихожанку отца Луки — одну негритянку из Анголы и плотоядно смотрел на её всю дорогу. Однако негритянка оказалась многодетной супругой какого-то пуэрориканца. География сошла с ума — африканка жила посредине России, пуэрториканец — в Америке, а я трясся в чужом джипе по заснеженному полю.

Негритянка прыгала на переднем сиденье, взмахивая ворохом тонкоплетёных косичек.

Я же был похож на попа в вертепе. Точнее — на попа в борделе, всклокоченного и хмурого попа. Хомяк купил кассету с духовными песнопениями и гонял её в своём джипе, открутив громкость на полную. Хоровое пение неслось над заснеженной дорогой.

Старушки по пути, увидев в машине негритянку и хмурого длинноволосого мужика с бородой, истово крестились.

Церковь, как и положено, стояла на своём месте и вела к ней узкая расчищенная дорога. Я шёл по этой дороге в прежней жизни, и не поймёшь, как именно я изменился. Изменилось все и всё — тогда, между прочим, я думал, что церковь стоит на острове. Была зима, и я шёл долгой дорогой в снегу. Не изменилась лишь книга по архитектуре этого княжества, что я брал с собой в дорогу тогда и взял с собой теперь.

А сейчас караульная старушка открыла нам храм, где уже десять лет шли нерегулярные службы. Батюшка у них был свой, и жил рядом, кажется, при монастыре. Было снежно и туманно, внутри церкви пар рвался из ртов, сходство с внутренностью морозильника усиливали белые каменные стены, покрытые инеем. Я поставил одну свечку за упокой своего деда, а вторую — за здравие матери. Нужно, наверное, мне было в жизни больше молиться.

Уже попискивала от холода толстая негритянка, и надо было ехать дальше.

Но время снова щёлкнуло, в дверь постучали и меня позвали к соседям в гости, в одну из одинаковых как близнецы, комнат, комнат без истории.

Оказалась рядом со мной черноволосая женщина, поющая джаз. Она была низенькая, быстрая в движениях, со своей историей — филфак, сандинисты, отец искусствовед или архитектор, невнятная работа, лет тридцать, сигарета и коньяк, время проходит, подруги замужем, разговор о знакомых и полузнакомых: я знаю его уже десять лет, и он всё такой же пубертатный мальчик — незатейливый кадрёж и суетливое перепихивание.

А итальянки слушают этого мальчика, и вот оказывается, что они живут рядом. Марсия, привет; Сабрина, чао, и телефоны уже записаны, и забиты стрелки на воскресенье и следующую субботу, пропеты «Катюша» и «Вернись в Сорренто».

Занавес.

Извините, если кого обидел.

12 августа 2005

История про "Русский крест"

Посмотрел, вернее, досмотрел сегодня ночью фильм "Русский крест". Из-за этого прибывал в совершенно ошеломлённом состоянии.

Я Жжёнова видел всего один раз и говорил с ним минут пять, а дед мой к тому моменту уже умер. Но я видел, как они похожи.

Даже строением лица они были похожи, каким-то исключительно белым цветом волос и движениями губ. Одно поколение, один город, что-то общее в химии жизни.

Но дело, разумеется, не в этом. В фильме есть много сильных мест, но есть два кроме прочих — как Жжёнов приезжает на Колыму и в метели разглядывает трассу. Телевизор пикает неумолкая, но всё и так понятно. Там настоящий такой мат, не придуманный интеллигентский, не неумелый подростковый, не тупой уголовный — а такой настоящий мат русского человека. в котором ужас отчаянья и веселье оттого, что прожил день.

Второе место (там много всего интересного, но) — второе место там, когда Жжёнов приходит в гости к Астафьеву и они сидят за столом, что-то жуют по-стариковски. Режиссёр к ним время от времени пристаёт с вопросами типа: "А правда, что русский народ склонен к тому-то и тому-то?". Режиссёр весь этот фильм пристаёт с этими вопросами и в четырёх случаях из пяти ему говорят, беззлобно и только чуть-чуть раздражённо:

— Да пошёл ты на хуй, режиссёр.

Кстати, режиссёру надо сказать спасибо — потому что он это всё оставил и потому что он придумал сам фильм.

Так вот сидят там Астафьев со Жжёновым — солдат и зека. Типичные представители, так сказать. С матерком переговариваются — просто так, как обычно говорят за стаканом. Я вообще люблю стариков, у них в какой-то момент включается бесстрашие — чего бояться-то? То бесстрашие, которое позволяет не бояться смерти, потери репутации или пайки. В общем, это лучшие образцы.

Я прожил