Читаем без скачивания Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

И они не познают страха.

Портей не знал страха за все время службы в Серебряных Черепах. Если он и чувствовал его еще в бытность ребенком, то это осталось далеко в прошлом. Страх стал для него просто словом. Словом, которое использовалось, чтобы придать видимую форму и очертания непонятному. Познай своего врага — посмотри в лицо самым худшим кошмарам, и поймешь, что тут нечего бояться.

Но сейчас он не испытывал страха. Сейчас Портей был охвачен такой глубокой яростью, что это выходило за грань человеческого восприятия. Ярость была раскаленной добела, взрывоопасной, но, оказавшись в плену, сержант не мог действовать согласно заложенным в него инстинктам. Он был в заточении, беспомощный и неспособный принести заслуженное правосудие этим предательским собакам.

Портей видел зарождение рассвета, серебристые лучики света проникали под дверь, но в удушливой, лишенной окон комнате они не могли помочь ему.

Сержант пошевельнулся, и тяжелые оковы громко лязгнули. Он с горечью отказался от дальнейших попыток освободиться. Бесполезное занятие. Оковы, цепи и ошейник предназначались для космического десантника и не поддавались даже его огромной силе. Ему не выбраться отсюда. Только если тюремщики не решат освободить его. На это Портей особо не надеялся. Его все сильнее охватывала ярость.

Но он не боялся.

Ярость, пульсирующая в венах, помогала ему сохранять самообладание. Она служила якорем для мятущихся мыслей, физическим напоминанием о его цели и бушующем океане силы духа. Сейчас ярость была совершенно необходимой. Она напоминала, что он все еще жив.

Портей задышал медленно, «охлаждаясь», как когда-то выразился один из его братьев. Внешне удалось успокоиться, позволив своей подготовке взять верх и найти равновесие. Результат оказался далеко не лучшим, но в текущих обстоятельствах максимально возможным. Глубоко в груди продолжала кипеть тьма.

Сержант неохотно обратил внимание на глухую боль в груди. Обезболивающие и боевые наркотики, которыми его подпитывали силовые доспехи, чтобы противостоять пылающей боли в ранах, больше не поступали, и, несмотря на постчеловеческую силу, Портей чувствовал себя неважно. Он знал, что со временем боль пройдет и тело исцелится, но голые факты не мешали ей терзать нервные окончания и прорастать в костях.

Портей никогда не думал, что будет испытывать столь сильную боль. Как воин, он был готов к ранам, инвалидности или, что более вероятно, жестокой смерти, но как боевой брат ордена Серебряных Черепов даже не задумывался о вероятности плена. Сам того не осознавая, он начал негромко произносить цитаты из книг, над которыми провел столько времени в бытность новиатом. Как и его братья, он перечитывал молитвы и литании, пока не выучил наизусть. В темной комнате раздался его уверенный голос:

«Смысл победы не в поражении врага, но в его истреблении, искоренении его из памяти живущих, чтобы от его былых деяний не осталось и следа, в полном сокрушении всех его достижений и уничтожении любых следов его существования. От такого поражения не оправится ни один враг. Вот в чем смысл победы».

Вот в чем смысл победы. Вот что он сделает с Красными Корсарами, как только судьба предоставит ему такую возможность.

Эти слова придали ему сил, он цеплялся за них с фанатичным пылом. Иногда до него доносились голоса. Временами ему казалось, что он слышит боевых братьев. Но когда слова превращались в мучительные крики, которые внезапно обрывались, Портей оставлял всякую надежду. Никто, особенно его боевые братья, не может кричать с таким отчаянием.

Он не знал, почему еще жив. Возможно, его стойкость забавляла их. Повелитель Трупов лишил его данного от рождения права, генетического семени. Личные убеждения Портея привели его к мысли, что он стал не более чем уродом. Даже боевые братья сержанта будут считать его таковым. Если найдут его, если не считают погибшим, то сами сделают все возможное, чтобы закончить его жалкое существование. Подарит орден жизнь — Протею придется пройти долгий процесс очищения. Он осквернен. Он стал пустым местом.

Но что еще более странно… Повелитель Трупов вылечил его. Сержант чувствовал себя оскорбленным подобным вмешательством. Его спаситель не дождется от него благодарности. Ему вернули здоровье, только чтобы усугубить страдания. Он не был глупцом и не питал иллюзий на этот счет.

Лучше погибнуть, сражаясь на службе Императора, чем эта неопределенность. Куда лучше.

Отсутствие информации о судьбе его людей терзало Портея, лишь подливая масла в и без того кипящий котел ярости.

Это неприемлемо. Он не поддастся гневу. Так он утратит остатки самообладания. Успокойся, сказал он себе. Успокойся, Портей. Помни, чему тебя учили.

Он медленно выдохнул. Вдох, выдох. Промозглый воздух комнаты и слабый запах разложения, следовавший за Повелителем Трупов, наполнял легкие и ноздри, издеваясь над обонянием.

Еще пару раз пробормотав слова литании, Портей в конце дал личный обет. Когда — а не если — он освободится из заключения, то безжалостно обрушит свой гнев на мерзких Красных Корсаров. Пусть он погибнет, но отомстит. О, это было бы славно.

Пусть он остался без оружия, мысли и чувства стали последним клинком у него в распоряжении, и, когда придет время, он пустит их в дело. Многолетний опыт и личная ненависть станут его союзниками в последнем бою. Портей был полностью готов: облачен в доспехи праведности и веры и вооружен оружием ярости.

И он не ведал страха.

Он никогда не изведает страха.

— Он несет бессмыслицу.

За дверьми, отделявшими сержанта Серебряных Черепов от желанной мести, стояли Гурон Черное Сердце и Повелитель Трупов. Магистр Красных Корсаров грозно нахмурился и скрестил руки на груди. Движение потревожило невидимое создание, и он почувствовал, как незримые когти пронзили доспехи и впились в плоть.

— Его слова — полнейшая чушь. Я презираю тех, кто покорно блеет перед Богом-Трупом. Нам от него никакого проку, Гарреон. Он не ведьмовского рода. Даже не старший командир. Сержант? Вот все, на что мы способны? Он — обычный солдат, не более.

Черное Сердце разжал кулак и махнул рукой.

— Нам не нужны новообращенные, беспрекословно преданные ложной доктрине. Мы взяли у него все, что нам нужно. Не вижу причины держать его дольше.

— Лорд, вы знаете, как я не люблю перечить вашей мудрости, но должен заметить, что здесь вы ошибаетесь. Я получил его генетическое семя, это правда. Но наш «гость» может дать гораздо, гораздо больше. Возможно, не сейчас, со временем. Его ДНК — ценный трофей, это верно, но, хотя она предоставит мне доступ к его генетическому наследию, никогда не раскроет тайн родного мира. Уверен, я смогу заставить сержанта поделиться ими, если вы прикажете завербовать его.

— У нас есть один из их апотекариев на борту «Волка Фенриса». Ты разве не сможешь выпытать это у него?

— Действительно, мог бы, но воин в комнате — расходный материал. Нам требуется больше апотекариев. Разве вы сами это не говорили?

Удивительно, как они поменялись ролями. Раньше нетерпеливые требования высказывал Черное Сердце, а Повелитель Трупов покорно исполнял его прихоти. Но теперь апотекарий, рассказывая о своих планах, добавил в голос толику подобострастия. Черное Сердце нахмурился пуще прежнего, сверля апотекария взглядом. Двое воинов пристально смотрели друг на друга, не желая уступать и признать поражение.

Поединок воли утомил первым Черное Сердце. Предположения Гарреона всегда раздражали его, но апотекарию каждый раз удавалось избежать казни. Осталось очень мало тех, кто мог спокойно выстоять перед холодной яростью Черного Сердца, и Гарреон знал себе цену. Он помнил, в каком неоплатном долгу Черное Сердце перед апотекариями и технодесантниками, которые заново создали его тело после смертельного ранения, нанесенного Звездными Фантомами, — и поэтому требовал к себе соответствующего отношения.

Черное Сердце отвернулся и резко кивнул.

— Прекрасно. Я… обдумаю это. Впереди нас ждет долгий путь, прежде чем это станет серьезной проблемой. Теперь перестань пререкаться из-за своих игрушек и приготовься к бою, Гарреон.

С этими словами он быстро вышел из комнаты. Повелитель Трупов учтиво склонил голову с торжествующей ухмылкой на лице.

— Как прикажете, мой лорд.

Главные оборонительные башни прометиевого завода взревели, извергнув мощные потоки зенитного и лазерного огня. Два «Громовых ястреба» со штурмовыми отделениями Серебряных Черепов на борту находились за пределом дальности заградительного огня, но продолжали держаться на расстоянии. Пусть враг видит, как они приближаются.

Корабли поддерживали одинаковую скорость, на подлете разделились, направившись к северной и южной оконечностям завода. Башенные команды перенаправили огонь, но «Громовые ястребы» не меняли курса. Иззубренные вершины не предполагали места для посадки, но оснащенным прыжковыми ранцами штурмовым десантникам они не потребуются. Под прикрытием гор Серебряные Черепа спускались с небес на столбах пламени. В последнюю минуту они замедлили снижение мощными выбросами из прыжковых ранцев, подняв клубы пыли и превратив землю в сверкающее стекло. Двадцать космических десантников с грохотом приземлились на расстоянии удара от намеченных целей и начали прыжками подбираться ближе к своей цели — зенитным орудиям. Когда они выведут их из строя, наземные войска Серебряных Черепов вызовут поддержку с воздуха. Получив подобное преимущество, подкрепления смогут высадиться прямо в гущу боя.