Читаем без скачивания Ежевичная зима - Сара Джио

– Да, – я встала, – да, разумеется. Я поступила ужасно глупо, что пришла сюда.

Чарльз тоже встал.

– Подожди, Вера. Тебе угрожает опасность? Если тебе нужно где-то переждать, то Грета приготовит для тебя комнату.

Я покачала головой.

– Нет.

Что подумает Элейн? Чарльз только что создал семью, настоящую семью, с подходящей женой. Как я могу сейчас сказать ему о Дэниеле?

– Мое пребывание в этом доме доставит тебе одни неприятности, – сказала я. – Все будет хорошо.

– Ты уверена?

Я видела в его глазах любовь и желание. Он притягивал меня, словно магнит. Больше всего на свете мне хотелось найти утешение в его объятиях, рассказать о нашем сыне. И чтобы Чарльз помог мне его найти.

Я открыла было рот, но тут отворилась дверь. На крыльцо вышла Элейн со сложенными на груди руками, ее лицо выражало явное нетерпение.

– Чарльз, дорогой, ужин уже подали. Твой суп остынет.

– Прощай, Чарльз. – Я начала спускаться по ступенькам на дорожку, засыпанную гравием.

– Вера, подожди, я…

– Прощай, – повторила я, исчезая в темноте. Я обернулась только раз и с болью в сердце увидела, как Элейн по-хозяйски берет Чарльза под руку. Он поцеловал ее в щеку и повел в дом.

Рукавом я вытерла слезы. Над головой сияла луна, молчаливая свидетельница моего горя. Куда мне теперь идти? Что делать? Я, спотыкаясь, побрела по тротуару, глядя на озеро. Стрекотали кузнечики, тихие волны накатывались на болотистый берег. Я вспомнила, что Чарльз рассказывал мне о кувшинках, о том, какие они особенные, как будто не из этого мира. Мне захотелось увидеть их снова, посмотреть, как они покачиваются на воде в лунном свете. Дэниелу они бы понравились. Он был бы таким же нежным, как Чарльз в детстве, когда он опускал руку в воду и легко касался их лепестков. Он бы оценил их красоту, как и его отец.

С камнем на сердце я направилась к озеру.

Глава 18

Клэр

Я достала документы из портфеля. Они сохранили запах тайника за стеной в доме Лилиан: дым сигар, плесень, легкая примесь старой кожи. Первая страница подтверждала тот факт, что отец Лилиан, Эдвард Шарп, действительно представлял интересы Степана В. Иванова в деле об убийстве Веры Рэй. Следующие несколько страниц были заполнены юридическим сленгом и различными ходатайствами, смысла которых я не поняла. Но под этими страницами оказалось именно то, чего я ждала. Это были отпечатанные на машинке показания мистера Иванова. Я вздрогнула, представив, что может быть написано на этих пожелтевших листах. Признание вины? Страшные детали смерти Веры? Я начала читать:

Э.Р. Шарп: М-р Иванов, назовите, пожалуйста, для протокола вашу фамилию и адрес.

С.В. Иванов: Степан В. Иванов, дом 4695, Пятая авеню.

Шарп: Вы заявили о том, что не виновны в убийстве мисс Веры Рэй. Это верно?

Иванов: Да, сэр.

Шарп: Расскажите, пожалуйста, о вашем знакомстве с мисс Рэй.

Иванов: Я знал ее около четырех лет.

Шарп: Когда вы впервые встретились?

Иванов: Мы когда-то жили в одном доме. Она снимала квартиру этажом ниже. Но мы познакомились не там. Я выполнял кое-какую работу в Уиндермире. Увидел, что она идет по обочине дороги. По ее виду было понятно, что она нуждается в помощи.

Шарп: И что же вы сделали?

Иванов: Я остановил грузовик. Спросил, не подвезти ли ее. Она спросила, смогу ли я довезти ее до ее квартиры в Сиэтле. Только тогда я понял, что она живет в том же доме, что и я.

Шарп: М-р Иванов, обвинение настаивает на том, что мисс Рэй была женщиной сомнительных моральных качеств. Ее даже называют проституткой. Вы согласны с этим?

Иванов: Нет, сэр. Она была достойной женщиной. Хорошей матерью. Она просто пыталась свести концы с концами, как и все мы.

Шарп: Когда вы везли ее в город, было ли между вами что-то выходящее за рамки приличий или, я бы даже сказал, интимное?

Иванов: Нет, сэр. Я женатый человек, сэр.

Шарп: О чем вы говорили по дороге в Сиэтл?

Иванов: Она сказала, что ей пришлось принять очень непростое решение. Какие-то проблемы в отношениях, кажется, так. Я ее особо не расспрашивал. Ей явно не хотелось много разговаривать. Но она кое-что сказала об одной леди из того дома, в котором она была. Та к ней плохо отнеслась. Мы оба сошлись на том, что богатые люди иногда бывают злыми, как сам дьявол.

Шарп: То есть у вас сложилось впечатление, что кто-то плохо отнесся к мисс Рэй в Уиндермире, где она была в гостях?

Иванов: Да, сэр. Она была потрясена. Сразу было видно, что она плакала. Мне было ее жаль.

Шарп: Хорошо. Итак, вы высадили ее возле дома и все?

Иванов: Да, сэр. После этого я видел ее только мельком. Я касался пальцами фуражки, приветствуя ее. Однажды я поставил на место выпавший кирпич в ее камине.

Шарп: Почему вы ей помогли?

Иванов: Хозяин был настоящим тираном. Заставлял жильцов самих оплачивать ремонт. Я помогал всем, кому только мог. После бурана ветка от вишневого дерева разбила одно из окон в квартире старой леди. Ей нечем было заплатить стекольщику. Поэтому приходилось жить без стекла. У меня в грузовике были обрезки досок, и я забил это окно. В ее квартире холодно, как в леднике.

Шарп: Звучит так, будто вы были неофициальным мастером по ремонту в этом доме.

Иванов: Можно и так сказать. Кто-то же должен был помогать этим бедным людям. Я старался хоть немного облегчить им жизнь.

Шарп: Когда вы ремонтировали камин мисс Рэй, пыталась ли она так или иначе предложить вам себя?

Иванов: Господи, нет конечно. Как я уже сказал, она была достойной женщиной. И потом, когда я чинил ей камин, у нее только что родился малыш. Сначала я удивился. Я даже не знал, что она была в положении. Она была такой худенькой. Трудно было поверить, что она носила ребенка. И потом, я никогда не видел, чтобы в ее квартиру заходил мужчина. Ни разу. Но это было не мое дело. Я ни о чем не спрашивал. Она любила своего малыша. Все время ворковала над ним, пока я работал.

Шарп: Она сказала вам, как зовут ребенка?

Иванов: Да, сэр. Она называла его Дэниел.

Шарп: Оплачивала ли она ваши услуги?

Иванов: Нет, сэр. Она пыталась отдать мне несколько последних монет из кошелька, но я их не взял. Тогда она предложила мне кусок хлеба. Это было мило. Моя жена болела и уже несколько недель не пекла хлеб.

Шарп: Могли бы мы кое-что прояснить для протокола прямо сейчас? Вас ведь арестовывали за то, что вы ударили свою жену в состоянии опьянения? Вы можете объяснить, что произошло?

Иванов: Я, правда, выпил больше, чем следовало. Но я бы никогда не ударил мою жену или любую другую женщину, если уж на то пошло.

Шарп: Так что же произошло в тот вечер, когда ваша жена была избита?

Иванов: Я был в салуне по соседству. День был долгим. Мне не хватило обычной кружки эля. Моя жена спустилась за мной, чтобы отвести домой. Одному из мужчин возле бара не понравилось, что в салун пришла женщина. И он обругал ее.

Шарп: Что именно он сказал?

Иванов: Он назвал ее уродиной. Он указал на ее пальцы и сказал, что они жирные, как сардельки. Она заплакала. Я не мог ему позволить так разговаривать с моей женой. Поэтому я встал, чтобы сказать, что я о нем думаю, а он ударил меня кулаком прямо в челюсть. В тот вечер я лишился зуба.

Шарп: Не могли бы вы встать и показать суду, какой именно зуб вы потеряли?

Иванов: Конечно, могу. Вот этот, тут, справа. Он вылетел как пробка. Взял и вылетел. Я так его и не нашел.

Шарп: М-р Иванов, можете ли вы рассказать, что случилось в тот вечер с вашей женой? Почему ее увезли в больницу?

Иванов: Она пыталась нас разнять, и этот мерзавец ударил ее. Она очень сильно пострадала.

Шарп: Значит, вы не били вашу жену?

Иванов: Нет, сэр. В салун приехала полиция, и кто-то сказал им, что это сделал я. Думаю, они решили, что лучше арестовать иммигранта. Меня отвезли в участок. Это была ужасная ошибка.

Шарп: Насколько я понимаю, ваша жена пришла в полицию на следующий день, чтобы заявить о вашей невиновности. Почему полицейские не приняли во внимание ее показания?

Иванов: Коррупция, я так думаю. Они отправили за решетку невиновного человека и не стали слушать никаких доводов, даже факты не помогли. Моя репутация была уничтожена. Не понимаю я эту страну. Вот в России люди честные.