Читаем без скачивания Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс

В порядке хронологии следующим надо упомянуть Симонида Аморгосского (около 625 г. до н. э.), о его тонкой сатире на женщин мы уже говорили. Затем следует назвать Гиппонакса Эфесского (около 540 г. до н. э.), хотя бы только из-за двух сохранившихся ядовитых строк, дошедших до нас через Стобэя: «Лишь в двух случаях женщина доставляет тебе удовольствие: в день свадьбы и в день похорон».

Из Керкида из Мегалополиса, который написал лирические сатирические стихи под названием «Мелиямбы» в правление Филиппа, нас интересуют только следующие две строки: «Однажды в Сиракузах жили две девицы с толстыми ягодицами» – убедительное свидетельство того, что именно греки прежде всего ценили в женской любви.

Алкей из Митилены, один из величайших и разносторонних греческих лириков, написал большое количество любовных песен, из которых до нас дошла лишь ничтожная часть. В одной из своих поэм он воспел Сапфо «сладкоулыбчивую с сине-черными кудрями», однако он ничего не получил взамен от поэтессы, чье сердце никогда не стремилось к мужчине.

Анакреонт Теосский, которого даже в преклонном возрасте не оставила страсть к вину и женщинам, был замечательным певцом любви и веселых удовольствий жизни. От его поэзии до нас дошло слишком мало отрывков, и то, чем впоследствии восхищались как поэзией Анакреонта (так называемая Анакреонтеа), оказалось подражанием его поэзии в разные периоды времени. То же, что до нас дошло из его любовной лирики, безусловно, прелестно, тонко и читабельно, но оставляет сомнения в подлинности поэзии.

Однако истинная драгоценная поэзия встречается в поэмах Сапфо, которую, несомненно, следует признать величайшим поэтическим гением всех времен и народов. В ее стихах говорит не только сердце, пылающее любовью; характеры и представления, которые она выводит с истинной эмоциональностью, остаются на многие столетия образцами, которым часто подражали, но редко преуспевали в этом многие эротические поэты. Однако мы не будем здесь в подробностях обсуждать ее стихи, поскольку именно гомосексуализм заполняет поэзию лесбийской провидицы; мы вернемся к ней позже, а здесь лишь еще раз отметим, что гомосексуализм греков не был деградацией, но двигателем их цивилизации, он создавал для них интеллектуальные ценности, сохранявшиеся во все время их существования и до сих пор вызывающие в нас удивленное восхищение.

Терпандр сочинял песни для хора девушек, которые потом в высшей степени развил Алкман, или Алкмеон (около 650 г. до н. э.). Он прославился тем, что далеко продвинул музыкальное образование спартанских девушек. Отношения между поэтом и исполнительницами его песен, которых он иногда воспевал в своих стихах, кажется, были очень личными и интимными, что легко себе представить, зная о свободном образе жизни спартанок.

Столь же разрозненны фрагменты стихов и сицилийца Стесихора, который жил около 600 г. до н. э. В соответствии с Платоном: «Лишившись зрения за поношение Елены, он не был так недогадлив, как Гомер, но понял причину и, будучи причастен Музам, тотчас же сочинил:

Не верно было слово это,На корабли ты не всходила,В Пергам троянский не плыла[71].

А сочинив всю так называемую «Покаянную песнь», он сразу же прозрел». В «Покаянной песне», так называемом «палиноде», он написал, что то была вовсе не Елена, а образ, созданный Зевсом, и он-то и поплыл за Парисом, вызвав тем самым Троянскую войну, а настоящая Елена была перенесена в Египет. Понятно, что ослепление поэта не могло быть вызвано гневом героини поэмы, а «палинод» не мог служить его исцелению. Если же нельзя допустить, что поэт вынужден был объяснять проблемы со своим зрением вмешательством героини его поэмы, тогда следует признать давление общественного мнения, которое заставило Стесихора извиниться за оскорбление ее чести, ибо Елена была культовой богиней дорийцев. Если это объяснение верно – а это вполне возможно, – тогда в «палиноде» Стесихора можно усмотреть первый признак уступки женской природе, которая, прогрессируя медленно, но верно, привела к современному феминизму.

Стесихор также в трогательной и живой манере использовал мотив несчастной любви в поэме, рассказывающей о прекрасной Калике, которая покончила с собой, будучи покинутой ее возлюбленным Евафлом. Афиней ясно дает понять, что в этой поэме Стесихора эротический мотив играет существенную роль, и даже среди ее отрывков можно обнаружить несколько эротических тем. Он, например, ввел в поэзию образ пастуха Дафниса, позже ставший столь популярным; его любила нимфа, которая обрела печальный конец из-за его неверности. Стесихор также воспел жестокую судьбу Радины, которая, хотя и была замужем за правителем Коринфа, отказалась оставить своего возлюбленного Леонтиха.

Эротические мотивы также часто встречаются в поэмах Симонида (556–468 гг. до н. э.) и его племянника Бакхилида, и это естественно, поскольку у них большую роль играют сюжеты мифологии, которые насквозь пропитаны эротикой, что мы уже имели случай наблюдать. Однако эти мотивы настолько тесно переплетены с содержанием их поэм, что для их анализа нам пришлось бы разбирать все поэмы целиком. То же можно сказать о стихах Пиндара (около 518–442 гг. до н. э.), которые дошли до наших дней. Он наиболее значительный и величественный из всех греческих лирических поэтов, и нам посчастливилось иметь в своем распоряжении не менее сорока четырех его «Песен». Это песни самого разного диапазона, которые сложены для прославления победителей на четырех народных фестивалях, они исполнялись хором, отчасти непосредственно в застольях в честь победителей, но в основном по возвращении победителя в родной город. Основное содержание обычно составлял мастерски изложенный Пиндаром миф, который имел какое-то отношение к семье победителя. Достаточно большое количество эротических сцен можно было бы привести из этих мифов, если бы не ограниченный объем этой книги.

3. Проза

Прозаические произведения классического периода также предлагают для тех, кто интересуется этой тематикой, обширный материал.

Ферекид из Сироса, которого греки считали древнейшим прозаическим автором, уже сочинял эротические истории, как показывают фрагменты, найденные четверть века назад на египетских папирусах, где описана «божественная свадьба» Зевса. В истории Геродота также можно встретить некоторые эротические сюжеты, например инцест Микерина и его дочери, или рассказ о жене Интаферна, или замечательную историю Гиппоклида (уже упоминавшуюся, с. 136), который «проплясал свою свадьбу», и несколько других, которым я посвятил отдельное эссе. Самый древний пример любовной истории у греков, изложенный в подробностях и как вид литературы, – это трогательная история Сриангея, царя медов, и царицы саков, написанная врачом и историком Ктесием, который семнадцать лет прожил в Персии при дворе персидского царя. Тимей поведал о любовных приключениях Дафниса. Он также первым упомянул о несчастной любви Дидоны к Энею. Филарх ввел сюжет о прекрасной, но стыдливой Дафне, которую полюбил Аполлон и которая, чтобы спастись от его домогательств, превратилась в лавровое дерево. Он также поведал о Димоэте, который нашел на берегу тело очень красивой женщины, выброшенное волнами на берег, и долго занимался с ней любовью. Когда это стало уже невозможно, он предал тело земле и покончил с собой.

Любовные истории можно встретить повсюду в собрании местных традиций, особенно в Ионии в городах Малой Азии. Содержание местных историй из пышного Милета было настолько богато эротикой, что Аристид, этот греческий Боккаччо, который жил в начале I в. до н. э., назвал эти собрания эротических историй «Милетскими баснями». Об огромной популярности этих произведений среди любителей сладострастной музы свидетельствует тот факт, что они были переведены на латинский язык Корнелием Сиссеной, а также замечание Плутарха, будто множество таких книжек обнаружили в багаже одного из полководцев Красса во время Парфянской войны (53 г. до н. э.). Эти истории до нас не дошли, однако мы можем составить о них представление по подобного рода сюжетам из романа Апулея «Золотой осел». Уже нами упоминавшаяся история о купании невесты в Скамандре вполне могла быть из сборника «Милетских басен».

Если можно назвать знаменитую историю об эфесской матроне милетской басней, тогда эти вечно повторяющиеся сюжеты должны подтвердить, что никакая женщина не может оставаться скромной, воспламенившись в ответ на ухаживания любовника. Петроний следующим образом излагает эту историю (Петроний, iii): «В Эфесе жила некая матрона, отличавшаяся столь великой скромностью, что даже из соседних стран женщины приезжали посмотреть на нее. Когда же умер ее муж, она, не удовольствовавшись общепринятым обычаем провожать покойника с распущенными волосами или бия себя на виду у всех в обнаженную грудь, последовала за умершим мужем даже в могилу и, когда тело, по греческому обычаю, положили в подземелье, осталась охранять его там, в слезах проводя дни и ночи. Пребывая в столь сильном горе, она решила уморить себя голодом, и ни родные, ни близкие не в состоянии были отклонить ее от этого решения. Напоследок даже городские власти удалились, ничего не добившись. Все плакали, глядя на этот неповторимый пример супружеской верности, на эту женщину, уже пятые сутки проводившую без пищи. Печально сидела с ней ее верная служанка. Заливаясь слезами, она делила горе своей госпожи и по временам заправляла светильник, поставленный на могильную плиту, как только замечала, что он начинает гаснуть. В городе только и разговоров было что про вдову. Люди всех знаний сходились в том, что впервые пришлось им увидеть блестящий пример истинной любви и верности.