Читаем без скачивания Чужая война - Наталья Игнатова

Солнечные лучи слепили глаза. Искрили на жестких лошадиных челках. Кружили в танце пылинки над дорогой. Тепло пахло хвоей. Пахло, кажется, даже от неба.

Эльрик в очередной раз помог половинчику перепрыгнуть с седла на седло – по правде говоря, шефанго просто поднимал его и пересаживал, но Сим не возражал – и потянулся к топору.

– Ты чего? – выдохнул гоббер, приноравливаясь к ритму скачки.

Вместо ответа принц брезгливо поморщился, огладил пальцами зачехленное лезвие и оглянулся.

Сим тоже глянул назад.

Никого. Только клубится над дорогой ими же поднятая пыль.

Кина летела впереди. Плащ за ее спиной бился, как крылья. Лошадь под половинчиком тоже начала понемногу отрываться от коней тяжелого Эльрика, и в конце концов эльф и шефанго остались позади.

Кина сверкнула Симу улыбкой, ослепительной на пыльном лице. Она, похоже, от души наслаждалась скачкой.

Сим улыбнулся в ответ. Обернулся… Эльрик опять оглядывался. Чувство легкости и спокойствия исчезло, словно закрыли солнечное окно тяжелые черные шторы.

«Принц боится…»

«Почему же нам не страшно? – снова спросил себя половинчик. – Ни мне, ни Элидору. Мы ведь знаем все, что знает Эльрик…»

– Кина! – Голос шефанго подтолкнул в спину. – Придержи коней?

Сим не видел, но почувствовал, как резко изменилось настроение эльфийки. Девушка послушно натянула поводья. Два огромных воина поравнялись с ней, объехали с двух сторон, закрывая, как живые щиты.

Гоббер, не дожидаясь команды, пристроился позади. Сохраняя этот строй, они продолжали мчаться под грохот копыт прямо в слепящий диск повисшего над дорогой солнца.

Спутник догнал их только через два часа.

Изматывающая скачка днем. Тревожные часы без сна ночью. И снова в седла. Снова вперед. Снова дробный рокот подков, пыль, запах хвои и конского пота.

Они молчали. Они вообще не разговаривали друг с другом, как-то сразу, в одночасье научившись общаться без слов.

Живой заслон, оберегающий Кину. И враг рядом. Каждую секунду – рядом. Смертельно-опасный враг, убивать которого нельзя.

Сим устал за три дня после Миасона больше, чем за всю предыдущую дорогу. И, кажется, не он один. Даже Элидор, казавшийся железным, начал, похоже, сдавать.

«Мы не боимся холлморка, потому что можем справиться с ним», – устало осознал однажды Сим. Гоббер нес дежурство. Внимательно слушал лес вокруг. И думал, так и эдак рассматривая все неясности, о том, во что же они все-таки влипли.

Виной или причиной необъяснимой смелости было оружие, подаренное Брайром. Лунное серебро, как известно, – верная смерть для нежити. Точнее, только лунным серебром и можно причинить не-мертвым хоть какой-то вред. Это было общеизвестно. А всякая Тварь, которую можно прикончить, становится понятной и, следовательно, не слишком страшной.

«Как это ни прискорбно, – констатировал монах, – но мы действительно понимаем обычно то, что можем уничтожить».

Эльрик – дело другое. Его, судя по всему, пугала чуждость мертвеца. То, что должно быть мертвым, – должно быть мертво. Если оно живет – это страшно. Но если оно не живет – это страшно вдвойне. А еще принцу не давал покоя Князь.

«Ну да. – Сим улыбнулся. – Он-то не может сказать: да мало ли чего я не видел?! Эльрик привык думать, что знает о мире все. А Князь в это самое „все“ как-то не вписывается».

Какую задачу впихнули в мозги холлморка в Миасоне? Принц буркнул тогда, что «это видно будет». И ошибся. Во всяком случае, никаких видимых изменений в поведении мертвяка не наблюдалось.

Да, не нравился ему Элидор. Если ему вообще может что-то нравиться. Но трудно было ожидать, что симпатии хозяев Спутника окажутся на стороне эльфа. Некромантия – магия черная. Рилдиром искаженная. Эльрик им сродни, это да.

Однако первый удар – если поведение холлморка в ту «медвежью» ночь можно считать ударом – был нанесен именно по принцу.

А сейчас – Элидор.

«Господи, да Фокс же его „пасет“. – Сим едва не завопил от досады, как же он не понял этого раньше! Хотя пойди пойми с этой непрерывной скачкой. – Эльрик Элидора „пасет“. Чувство опасности! У него чувство опасности на нас. Но это значит… Это значит, что Элидора будут убивать! И принц ждет этого. Каждую минуту, каждый миг ждет, что холлморк ударит… А что же сам Элидор? Эльрик сказал ему?» Гоббер многое бы дал сейчас за возможность поговорить с шефанго. Но Спутник молча сидел у огня. И отойти от него далеко было нельзя – Кина. И говорить в его присутствии тоже не самое разумное решение.

«Не спят. – Сим оглянулся на едва различимые силуэты своих спутников.

– Сколько они так продержатся, интересно? А я? А он ждет…» Князь боялся их. Могущественный маг. Волшебник, о существовании которого не знал ни Эльрик, ни даже Белый Крест, боялся двух монахов.

Нет, не двух монахов, а четверку ненормальных, связанную странными, противоречивыми узами.

«Как это Кина сказала: нам нельзя разлучаться. Девочка чувствует что-то. Я – что-то знаю. Свести бы все это воедино… Никак. Но она права – мы стали другими. И мы с Элидором. И Эльрик с Киной. Мы стали настолько другими, что сами пугаемся этих перемен. Пытаемся их скрыть. Не заметить…» Спутника можно было убить.

Но Князь…

Элидор и де Фокс ждали только повода, чтобы уничтожить холлморка. А мертвец повода не давал.

«Не за себя ведь боимся. – Сим чувствовал лежащие рядом серебряные клинки. Они казались теплыми. Гоббер мог бы поклясться, что они теплые, хотя мечи лежали в ножнах и половинчик не прикасался к ним. – Не за себя. За Кину боимся. Мертвяка убьем – Князь взъярится. Хватит ли у нас сил справиться и с ним?» И страшно было весельчаку-монаху, любителю вина из монастырскихподвалов и окороков из монастырских же погребов, пронырливому умельцу, способному увести все, что плохо лежит, а что лежит хорошо – положить плохо и увести, буяну, с пары слов затевающему шумную кабацкую драку, с которой он умудрялся незаметно исчезнуть, – страшно было Симу слышать в себе просыпающуюся жажду убийства.

Он хотел убивать.

Не драться. Не развлекаться «раззудись плечо, размахнись рука…» – убивать. Это было незнакомо. Неестественно. Однако почему-то казалось само собой разумеющимся безумием.

«Мы ждем повода. Это понятно. – Сим тревожно вслушивался уже не в ночь вокруг – в себя самого. – Мы ждем повода. А чего ждет холлморк? И чего хочет Князь?»

На следующий день, к вечеру, все четверо с трудом дотянули до привала. Даже выбором подходящего места не слишком затруднились. Увидели ручей у дороги и свернули к нему. На то, чтобы позаботиться о лошадях, сил еще хватило. Потом…

Потом Эльрик, у которого уже в ушах звенело и деревья покачивались перед глазами, тупо поглядел на Элидора, усевшегося подальше от костра.

Да. Первое дежурство было его.

Сим вяло жевал мясо, запивая холодной водой. А Кина даже есть не стала – просто упала на приготовленную для нее постель и заснула как убитая. Эльфийку выматывала не столько скачка и бессонные ночи – она-то как раз спала – сколько напряжение и молчаливость. Постоянное, безмолвное ожидание.

Шефанго протянул Элидору свою флягу:

– Глотни. Это не «Орочья», но тоже… бодрит.

– Угу. – Эльф глотнул. Скривился. Протянул обратно. Сим вытаращился на обоих, позабыв про усталость и, кажется, даже про еду.

Еще бы. Впервые за прошедшие четыре дня гоббер услышал чей-то голос.

– Тебе бы выспаться не мешало. – Эльрик сел на траву, приложив все усилия к тому, чтобы именно сесть, а не повалиться с ног от усталости.

– Да пошел ты, – равнодушно обронил монах.

– Сдай вахту. – Идти принц никуда не собирался. – Я подежурю.

– Да пошел ты.

– Заснешь ведь.

– Да…

– Слышали уже. Элидор, правда ведь заснешь.

– А ты нет?

– Нет.

– Угу. А завтра мы тебя к седлу привяжем и так повезем. Потому что иначе – свалишься. Иди отсюда!

Эльрик пожал плечами. Встал, опираясь на топор. И побрел к Кине, с отрешенным каким-то беспокойством подумав о том, что Элидор, пожалуй, уже и с помощью топора не встанет.

Да и не было у эльфа топора.

Сим заснул, так и не доужинав. Голова гоббера покоилась на сумке с припасами.

Была чернота с искрами звезд. Холод. И свежий шум моря… Нет, океана. Северного океана, мерно вздымающего на волнах тяжелый черный дарк.

Кричали птицы, тучами кружась над сумрачными скалами. Лежала в ладонях рукоять тяжелого весла.

Брызги пены в лицо. Запах смолы. Соль на губах. Ветер. А нос дарка устремлен в проход между скалами-сторожами. По извилистому лабиринту, через рифы и отмели, под каменными сводами, нависающими над прозрачной зеленой водой, – в гавань, над которой высится несокрушимой мощью огромный замок…