Читаем без скачивания Мастер-снайпер - Стивен Хантер

— Когда буду возвращаться, мигну фарами. Понятно?

— Так точно, господин майор.

И он уехал, а Репп вместе с «профессором» уселись в окопе.

— Мы не можем ждать, пока начнется бой. Тогда нам отсюда уже не выбраться. Мы просто разозлим янки, и они вышибут нам мозги, — сказал «профессор». — Они чуют запах этого золота.

Впереди раздалась сильная перестрелка. Должно быть, американская колонна наткнулась на какое-то сопротивление в деревне. Репп различал пулеметы и танковые орудия. Кто бы там ни остался, он сумел устроить неплохой бой.

— Мы как раз в зоне этого пулемета, — ответил Репп. — Он просто нас скосит, и все. Он сделает из нас отбивную. Расслабься пока. У тебя есть сигарета?

— Я не курю. Меня ранило в горло, и я потерял чувство вкуса сигарет.

— Эй, ребята, — крикнул сержант. — Будьте наготове. Спектакль начнется с минуты на минуту.

— Я ни черта не вижу, — заявил «профессор». — Им, наверно, действительно очень хочется получить это золото. Обычно они в темноте не наступают.

— Сохраняйте спокойствие, ребята, — тихо ворковал со стороны баррикады сержант, — не торопитесь.

— Слушай, ты, у нас даже нет оружия, — крикнул кто-то поблизости.

— О, мы не забыли про вермахт.

Репп услышал, как начали огрызаться МР-40. Он чуть не вздрогнул от звука выхлопа: одна из «пантер» запустила двигатель, чтобы оживить свою башню. Вторая последовала ее примеру, и с их стороны потянуло запахом выхлопных газов, а сквозь ворчание двигателя послышался глубокий стон — это начали разворачиваться башни, чтобы навести свои длинные 75-миллиметровые орудия на дорогу.

Внезапно над краем их окопа склонился человек.

— Вот, — сказал он, при этом его дыхание туманным облачком поднялось в морозном воздухе. — Когда-нибудь пользовались такой ракетной штукой? Наведите на цель через задний прицел и мушку на конце дула. Спусковой крючок наверху, вот этот рычажок, отведите его назад, чтобы взвести, и толкните вперед, чтобы выстрелить. Вылетит как дьявол и разнесет в клочья все, что пригонят сюда американцы.

— Господи боже мой, — простонал «профессор». — И это все, что вы нам даете? Один фаустпатрон?

— Ну, извини, братец. Я делаю то, что приказано. Сначала стреляйте по танкам, потом — по грузовикам. Но следите и за грузовиками: они могут быть предназначены не только для перевозки войск. На некоторых из них установлено по четыре пулемета на чем-то вроде проволочной рамы. Дьявольская штука. И запомните: без команды майора никакой стрельбы.

И он побежал к другому окопу.

— Все, нам крышка, — сказал «профессор». — Это самоубийство. — Он взял в руки фаустпатрон, трубку длиной восемьдесят сантиметров с двенадцатисантиметровым пузырем на одном конце. — Один выстрел — и его можно выбросить.

Стрельба впереди стала оглушительной. В ночи засверкали вспышки.

— Черт бы их побрал! Я вовсе не хочу кончать свою жизнь в проклятом окопе с американскими танками впереди и эсэсовскими сзади. Нет, черт подери, только не после того, через что я прошел.

Он тихо заплакал, уронив голову на руку, лежащую на краю окопа.

Стрельба прекратилась.

— Так, — спокойно сказал Репп. — Вот они и подходят. Подготовься, старина.

«Профессор» отпрянул к задней стенке окопа. Репп, занятый подготовкой к предстоящему, краем глаза заметил влажные следы слез на его лице.

— Мы должны были хотя бы попробовать, — простонал «профессор». — Умереть ни за что — вот что самое похабное во всей этой истории.

— Кажется, я их вижу, — сказал Репп, вглядываясь вперед.

Он отвел назад рычаг, взвел свой фаустпатрон и положил его на плечо. Устройство было немного тяжеловато, но он просунул его в проделанную в бруствере щель для стрельбы. Прицел был очень примитивный: металлическое кольцо, которое надо было установить на одной линии с мушкой на конце трубы.

— Ну вот они и пришли, — равнодушно сказал он.

— Господи Иисусе, да это же майор. Он только что мигнул огнями.

— Спокойно, ребята, — крикнул сержант. — Это возвращается наш майор.

— Ну вот они и пришли, — повторил Репп.

В этот момент он был по-настоящему сосредоточен. Два пальца его правой руки легли на спусковой крючок.

— Ты что, с ума сошел? — хрипло прошептал «профессор». — Это же майор.

— Ну вот они и пришли, — снова сказал Репп. Теперь он ясно видел «кюбельваген»: машина неслась в их сторону по дороге, поднимая за собой шлейф пыли, ее желто-коричневая камуфляжная раскраска четко выделялась на фоне темноты. Фары снова один раз мигнули. Вилли Бухнер стоял, словно яхтсмен в кокпите своего корабля: руки лежали на раме ветрового стекла, волосы развевались на ветру, на лице застыло скучающее выражение.

Репп выстрелил.

«Кюбельваген» мгновенно превратился в яркую вспышку и высоко подпрыгнул с громким треском. Затем он повалился на бок и остановился, бензиновые баки вспыхнули ярким пламенем.

— Господи, — прошептал «профессор» в наступившей за этим тишиной, — вот бедняга…

— Какая сволочь стреляла? — взвыл сержант. — Сейчас я его прикончу!

Но тут начали открывать огонь и остальные. С грохотом и вспышками выстрелили еще два или три фаустпатрона, залаял пулемет на вершине баррикады, по всей линии обороны начали раздаваться выстрелы карабинов, и в самый кульминационный момент выстрелило 75-миллиметровое орудие одной из «пантер», выпустив из ствола длинный хвост пламени.

Репп грубо схватил «профессора» и притянул к себе.

— Пошли! Сейчас самое время. Держись ко мне поближе, и сумеешь выжить.

Он оттолкнул его, перелез через край окопа и пополз в сторону моста. Стрельба усиливалась, и Репп слышал, как сержант, пытаясь справиться с ней, кричит:

— Черт бы вас побрал, дурни, прекратите палить!

В этой суматохе Репп добрался до баррикады, чувствуя, что «профессор» старается не отставать от него. Он смело встал и зашел в пространство между «кюбелем» и мотоциклом на самом мосту.

Огонь прекратился.

— Кто стрелял? Кто стрелял? О господи, это же был майор Бухнер! — орал сержант на передней линии. — Будь я проклят, я всех вас, свиней, пристрелю, если вы не скажете мне, кто это сделал!

Репп сделал «профессору» знак головой, чтобы тот следовал за ним, и уверенно пошел вперед, словно был самим рейхсфюрером.

Из темноты материализовался солдат с карабином, направленным прямо в грудь Реппу.

— Куда это ты собрался, дружок? — спросил он.

Трубой от фаустпатрона Репп нанес ему смертельный удар сбоку по голове, в то место, где кончается шлем. От удара у него содрогнулась вся рука. Солдат тяжело упал на бок, его оружие загремело по мосту.

— Беги, — прошептал Репп, хватая «профессора» и выталкивая его на середину моста. — Быстрее!

Обезумев от паники, тот бросился вперед и уже набрал дистанцию.

— Вон он! Вон он! — закричал Репп.

К этому времени еще несколько человек заметили бегущего, и почти сразу же началась стрельба.

Когда ослепительный поток свинца, казалось, разорвал мир, в котором бежал «профессор», Репп проскользнул по наклонному спуску под мост и оказался у берега реки.

Там он обнаружил привязанный к одному из столбов плот, которым пользовались взрывники, забросил на него свой мешок и шлем, затем тихонько соскользнул в ледяную воду и поплыл сквозь темноту, держась за плот. Он уже почти пересек реку, когда подошли американцы и завязался бой. А к тому времени, когда он, продрогший и выдохшийся, вылез из воды, американские танки уже пристрелялись и начали разносить в щепки баррикаду.

Репп выбрался на берег. У него за спиной опускалось в розовом ореоле бесконечное множество маленьких солнц, а трассирующие пули мелькали над водой. Но он знал, что им до него уже не добраться.

И он все еще укладывался в свой график.

21

— Что ты здесь делаешь? — задал Литс единственный пришедший ему в голову вопрос.

— Работаю. Я здесь с полевым госпиталем.

— О господи, Сьюзен. Так значит, ты видела это, видела все это.

— Ты забыл, что я и так все знала.

— А мы никак не могли поверить.

— И теперь, конечно, уже слишком поздно.

— Наверное, да. Как ты здесь оказалась?

— В наказание. Я подняла шум. Большой шум. Я публично объявила о своей связи с сионистами. А затем умер Фишельсон, и Центр умер, а британцы начали высказывать недовольство, и меня послали в полевую часть, в лагерь для военнопленных. Британское влияние. Было сказано, что я не признаю Лондона. Когда я услышала про Бельзен, то попробовала попасть туда. Но он находился в британской зоне, и меня туда не пустили. Затем появился Дахау, в американской зоне. А мой доктор в полевом госпитале высокого обо мне мнения, и ему известно, как все это для меня важно. Поэтому он отдал мне соответствующий приказ. Вот видишь? Все просто, если иметь нужные связи.