Читаем без скачивания Вариант дракона - Ю Скуратов

Очень активное участие во всех играх продолжал принимать Хапсироков. Дня за два до возбуждения против меня уголовного дела он поехал к Демину. Демин вел коллегию и, когда Хапсироков приехал, передал ведение своему первому заму Носову, а сам вышел к Хапсирокову посовещаться.

Надо полагать, Демин неспроста бросил важное заседание коллегии. Ведь не для того лишь, чтобы переговорить с Хапсироковым? Ну кто такой Хапсироков, чтобы ради него оставить заседание коллегии Главной военной прокуратуры?

Никто!

А потом Хапсироков, приехав на Большую Дмитровку, пытался выяснить в одном из управлений: как возбуждается уголовное дело в отношении прокурора? Вот оно, сюжетное колечко... Замкнулось.

Начали активно искать девочек - участниц видеосъемки, так называемых заявительниц, и оказывать на них давление. Первое их заявление было датировано 18 марта, последующие 25-м, 26-м и 27-м числами. Выходит, с 18 марта Путин и Степашин совершенно незаконно проводили оперативно-розыскные действия, занимались доследственной проверкой... В то же время Путин встречался со мной, дружески пожимал руку и говорил, как он мне сочувствует. Интересно было бы узнать, что у него самого в этот момент происходило в душе.

К моменту возбуждения уголовного дела Путин занимал два кресла директора ФСБ и секретаря Совета безопасности РФ и, как вычислили аналитики, на него была возложена вся ответственность за решение "проблемы Скуратова".

Путин - выходец из Питера, оттуда был вынужден уехать в Москву, это произошло после провала Собчака на губернаторских выборах. В Москве он стал заместителем Бородина и уже из-под мохнатого крыла Пал Палыча пустился в высокий полет.

Бордюжа к той поре был уже отстранен от своей должности. Мне только в очередной раз осталось пожалеть бедного Николая Николаевича.

Демин тем временем побывал у своего заместителя по следствию генерала Яковлева, взял у него бланки процессуальных документов, связанных со следствием, в том числе и постановление о возбуждении уголовного дела...

- Зачем бланки-то? - вполне резонно спросил Яковлев. - Давайте, мы вам все сделаем.

Демин объяснил это просто:

- Нужно для одной студентки-практикантки.

Теперь понятно, для какой студентки-практикантки понадобились бланки.

Вскоре стали известны еще кое-какие детали того, как против меня было возбуждено уголовное дело. Оказывается, ночью сотрудники ФСБ привезли Росинского в Кремль к Волошину, успешно заменившего Бордюжу в кресле главы администрации.

Тот продемонстрировал Росинскому пленку и дал проект постановления о возбуждении уголовного дела. Проект был совершенно безграмотный. Неведомо, кто мог его сочинить - вероятно, какой-то оперативник из МВД или ФСБ. В кабинете, кроме Волошина, находились Степашин и Путин.

- Берите материалы и идите в кабинет Татьяны Борисовны Дьяченко, сказал Росинскому Волошин. - Он не занят. Если у вас возникнут какие-то трудности, имейте в виду, здесь находятся два заместителя Генерального прокурора России, они вам помогут.

Позже Росинский рассказывал Катышеву, что видел у подъезда две машины с номерами "АК", приписанными к прокуратуре. Скорее всего, это были машины Чайки и Демина. Ясно, что кремлевская администрация не пошла бы на возбуждение уголовного дела, если бы Чайка и Демин высказались против, но мои замы поддержали Волошина, и в результате возникло уродливое, с правовыми перекосами уголовное дело. Потом Степашин сказал мне:

- Не будьте так строги к Чайке и Демину. Им самим было предложено возбудить уголовное дело, но они отказались.

Не мог возбудить это дело Росинский, не имел права. Таким правом обладают только прокуроры субъекта Федерации - в данном случае, прокурор Москвы Герасимов, а также заместители Генерального прокурора. Росинский не мог возбудить дело не только против меня, а даже против рядового следователя в "лейтенантском" чине. Но, видать, придавленный своим собственным компроматом, - голубого цвета, - Росинский сделал то, чего не имел права делать.

Уголовное дело было возбуждено, как записано в постановление, по материалам ФСБ, а можно возбуждать только по материалам прокуратуры. Налицо процессуальное нарушение.

Материалы же в прокуратуру Москвы не поступали, они не зарегистрированы, а раз так, то они вообще не могли быть предметом рассмотрения для Росинского. Заявительницы, изображенные на злополучной видеопленке, не были предупреждены об ответственности за ложный донос. Все заявления - их вначале было три, одно датировано 23 марта, второе - 26-м, третье - 27 марта, написаны по сути одними и теми же фразами, на одной бумаге, с одними и теми же словесными оборотами, хотя писали их девушки вроде бы каждая самостоятельно и в разных концах Москвы. Налицо было очень грубое исполнение "умной" мысли, подкинутой кремлевским обитателям Чубайсом. Потом заявительниц стало больше, пять или шесть. Это что же выходит, они ждали, ждали, а затем в один прекрасный момент решили, что их жизни угрожает опасность и побежали за защитой в ФСБ?

Бред какой-то. Ясно было, что этих девушек подбирали специально, искали и нашли.

Генерал Баграев отметил, что при возбуждении уголовного дела был допущен целый букет нарушений. И как только Росинский - юрист в общем-то опытный - мог допустить их? Юрий Муратович Баграев даже высказал предположение, что Росинский допустил это с одной целью, чтобы дело можно было легко дезавуировать.

Но эта версия так и осталась версией, всем нам хочется думать о своих коллегах лучше, но не всегда это получается.

Сейчас Росинский - презираемый в прокуратуре человек. Кстати, всплыла еще одна не самая лучшая для этого человека деталь: Росинского очень активно обхаживал, уговаривал Хапсироков. И в знак благодарности за содеянное, - как гонорар, - помог отремонтировать квартиру. Может быть, попросту - купил. Нет, не хотел бы я оказаться на месте Росинского.

Но и мне было не легче.

Первые дни после возбуждения уголовного дела были самые тяжелые.

Надо отдать должное Госдуме - она активно поддержала меня. Были немедленно назначены слушания. В Госдуме хотели незамедлительно, прямо на следующий же день разобраться в происходящем. Позвонила Светлана Петровна Горячева - заместитель спикера, потом позвонил Анатолий Иванович Лукьянов... но решили вполне разумно: вначале надо чуть прийти в себя, остыть, а уж потом - разбираться.

И все равно это произошло гораздо раньше, чем предполагалось.

Все ожидали, что я буду на заседании Госдумы косить, что называется, налево и направо, рубить всех и вся, предоставлю лакомые материалы о коррупции в семье президента, но я не стал этого делать. Я понимал, что по отношению ко мне допущено вопиющее беззаконие, надо защищаться всеми средствами, которые у меня есть, но только не такими, опуститься до сведения счетов я не мог.

Одна газета написала, что я вел себя по отношению к президенту джентльменски, но он этого не заметил и вбросил на телевизионный канал пленку... Я видел лицо Алиева, которого показывали в тот же день по телевидению на саммите глав СНГ, видел, как Алиев смотрел на Бориса Николаевича, и думал: не дай Бог гражданам нашей страны дожить до такого момента, чтобы вот так смотрели на своего президента.

Я уже не говорю о некоторых прошлых поступках президента, когда он дирижировал оркестром в Германии или мочился на колесо самолета в Штатах, в аэропорту Балтимора, - это позор, - но есть вещи пострашнее, поглубже и посерьезнее поверхностного позора.

Нет, бороться надо правовыми средствами. Я не имел права использовать во время выступления в Госдуме материал, который мне передали швейцарцы, это было бы использованием служебных документов в личных целях. Есть следственная тайна, есть прокурорская этика, есть служебная этика, в конце концов, - то самое, что я не имел права нарушать. Так что все обиды и эмоции я отставил в сторону и до разоблачений в своем выступлении в Госдуме не скатился.

Дали слово Герасимову. Он сказал, что документы, по которым было возбуждено уголовное дело, в прокуратуре Москвы не зарегистрированы, о ночных действиях Росинского он ничего не знал. Росинский действовал незаконно. Более того, все следственные действия, по Угловно-процессуальному кодексу, должны проводиться до 22 часов, - в общем, здесь все было совершенно незаконно. Ну, разве может нормальное уголовное дело быть возбуждено в два часа ночи?

Что же касается материалов, то вообще имела место массовая фальсификация. Росинский возбудил дело только по кассете и одному заявлению без подписи и адресата, других документов, как выяснилось, у него не было, потом эти материалы якобы взяло себе ФСБ... И держали их фээсбэшники у себя в течение восьми дней. На самом же деле еще ничего не было, сотрудники ФСБ только готовили нужные бумаги, готовили поспешно и неквалифицированно... Например, подготовили справку по уголовным делам, что ведет Генпрокуратура по Егиазаряну, подготовили заключение по кассете, другие бумаги по поручениям, данным директором ФСБ Путиным 4 апреля. А потом кто-то из сотрудников поопытнее обратил внимание на дату и схватился за голову: ведь так быть не должно! Это же идет вразрез с законом! И даты под всеми поручениями были переправлены на 1 апреля. Бумаги даже перепечатывать не стали, поленились. Все это было выяснено на следствии.