Читаем без скачивания Две Цены (СИ) - Йенч Вацлав

— Это за нами, за нами! И, значит, за вами, за вами! — глумливо сообщил попугай, поставив «ловца удачи» в положение роженицы в начале схваток, чей выбор, откровенно говоря, был невелик.

— Проклятье! Забирайте что вам нужно и расчищайте путь, если и вправду можете! Я на всё согласен! — крикнул в отчаянии «ловец удачи», хватаясь за оружие и забиваясь в угол при виде той толпы, что собралась в коридоре.

Слепая старуха протиснулась меж стражей и, воздев руки, сжала клюку и исступленно завопила какие-то заклятия.

— Охотно-охотно! — попугай сел на подоконник. — Только надо ещё немного-немного!

Птица отдернула клювом занавеску. Снаружи, уцепившись лапами за стену, на них таращился фэтч. Горбун повернулся и безотрывно глядел на монстра. Монстр тоже глядел на него. Тот глаз, который был в три раза меньше другого у уродца, с чавкающим звуком стал открываться, становясь всё больше и больше, пока не сравнялся со своим собратом. Фэтч заскулил и заплакал так горько и жалостно, словно ребенок, оставленный матерью, рыдал где-то за толстой стеной. Монстр задергался и вдруг сорвался. Плач прекратился.

— Путь свободен-свободен! — проскрипел попугай.

Подобное могло довести до безумия любого здравомыслящего человека, однако Карнаж не даром отмечал для себя, что «ловцами удачи» становятся преимущественно метисы различных мастей, а вот люди в профессии долго не задерживаются. Эльфы и гномы славились устойчивостью разума к заклятиям, благодаря очень гибкой психике, которая выручала не только от насылаемых помутнений рассудка, но и от внутренних, которые возникали как стрессовые издержки.

Феникс больше не воспринимал происходящее, словно в какой-то момент он отстранился и действовал по обстановки, не анализируя её слишком глубоко. Он схватил торбу, мгновенно высадил окно и, обернувшись на подоконнике, чтобы поблагодарить нежданных спасителей, едва успел прыгнуть от протянувшихся к нему многочисленных рук ворвавшихся в комнату слепцов.

По-кошачьи мягко приземлившись, полукровка услышал над головой сквозь ругань и крики из выбитого окна хлопанье крыльев. В землю возле его руки воткнулся темноэльфийский шпаголом. Верно, о клинке он совсем позабыл, оставив его засевшим в дверном косяке. От частокола донеслось ржание сильванийского коня. Превозмогая боль в спине, Карнаж сосредоточился и заставил свое ран’дьянское наследие совершить последний рывок к побегу. Перемахнув частокол и ров, «ловец удачи» не успел сгруппироваться и кубарем покатился вниз по склону холма. С трудом поднялся, вставил ногу в поддерживаемое горбуном стремя и, даже не удивившись тому, как тот успел оказаться здесь да еще и с конем, рванул что было духу к реке. Там располагалась паромная переправа, а паромщик, видимо, заранее вынутый из кровати, ожидал в компании белого попугая на плече, стоя как истукан, в одном исподнем, с широко распахнутыми, бессмысленными глазами…

* * *

Шаарон встретил обоз убийц драконов своими, теперь уже как и прежде, полными людей улицами. У самых ворот Тард и офицер королевского разъезда в последний раз посмотрели друг на друга волком, и гвардейцы двинулись дальше.

Бритва с Горттом уж и не надеялись избавиться от столь тяжкого покровительства. Особенно туго пришлось после ночного происшествия, когда дорогу обозу пересекли двое всадников. Они куда-то спешили, да так, что не ответили на требование офицеров остановиться, а лишь пришпорили своих коней. Те из солдат, кто бросились им наперерез, пали первыми, после чего всадники врезались в обоз и опрокинули еще несколько человек из разъезда. Ошеломленным таким поворотом, гномам и их товарищи по оружию оставалось только провожать нежданных гостей взглядами, пока те не скрылись в сумерках. Хлопот ещё прибавилось, когда Нэй узнала в одном из всадников ту самую полуэльфку-наемницу, которая после стычки с гвардейцами покинула их вместе с «ловцом удачи». Эльфка не удержалась и окликнула Гюрзу, а та обернулась. Всего этого оказалось достаточно для допроса, который после учинил офицер разъезда, раздосадованный такой неудачей. Однако Нэй ничего не могла толком сказать о наемнице, и офицер, злой как сто чертей, набросился на Тарда, виня его в том, что наемники не оказали должного содействия. Бритве ничего не оставалось, как снова закрыться королевским патентом, словно щитом, от всех нападков. Офицер и был бы рад порвать эту треклятую бумажку в клочья, но печати трех королей сообщали ей той непомерной твердости, которая ровняла её с листом лучшей стали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Меж тем Тард усмотрел в этом обюстоятельстве возможность избавиться от навязанных провожатых и резонно предложил офицеру, едва впереди показались недостроенные башни Шаарона, следовать каждому своей дорогой. Если в южном королевстве дополнительная охрана убийцам драконов не мешала, то в северном подобное сборище стягов и доспехов сказывалось на секретности миссии, возложенной на наемников. Всё-таки шпионов империи везде хватало с лихвой, а подобное сборище вызывало слухи и пересуды даже у простых зевак. Офицер разъезда, после беседы с посыльным коменданта, неожиданно легко согласился. Солдаты торопливо сменили лошадей и, пополнил запасы провизии, торопливо двинулись дальше, предоставив убийц драконов самим себе. Купцы покинули обоз сразу по прибытии в город, оставив наемников предоставленными окончательно сами себе, и теперь они, наконец, могли спокойно потолковать о предстоящей экспедиции.

Нэй с интересом слушала обсуждения убийц драконов, сидя за широкой спиной Гортта. Гном устроил так, чтобы её всё же считали какой-никакой частью отряда, и эльфка была ужасно этому рада. Ведь Клара и старый маэстро даже не попрощались, а просто укатили с рассветом к городским воротам. Акробатка знала, что, вернись она в тот самый момент, догони фургон и кинься со слезами в объятия бородатой женщины, все могло бы ещё сложиться, но теперь другой путь овладел мыслями юной отрёкшейся. За поясом у нее был подаренный Горттом кинжал, а на сапогах весело звенели шпоры, добавляя решимости и задора. Она иной раз подолгу смотрела на собственное отражение в зеркальце во время кратковременных остановок на тракте. Там, внутри резной рамочки была уже не та молоденькая эльфийка с длинными, светлыми волосами. Слишком многое изменилось, заставив выбирать, как взрослой, собственный путь и теперь только она была в ответе за этот выбор. В такие минуты Нэй частенько вспоминала Карнажа. Ей всегда хотелось узнать, какого это было странствовать одной по свету и зарабатывать себе на кусок хлеба. Сильванийская старая натура лесных эльфов ещё не была в ней изжита до конца, и бродила в молодой крови тягой к странствиям и самопознанию. В этом Нэй помогал Гортт, ведь в Фивланде, его родине, тоже всеми силами поддерживали стремление к странствиям, потому как типичная для большинства гномов оседлость укрепляла консерватизм и губительно сказывалась на достижениях в научной мысли, которой не раз способствовали именно привнесенные из-за границы новшества.

И вот она присутствовала на совете убийц драконов, где решались немаловажные вещи, относившиеся напрямую к выживанию. В своей кажущейся простоте тема снабжения и логистики занимала одно из главенствующих мест.

— Итак, получается, что на всё про всё у нас уйдет ещё месяц, не больше. Это если корабли ждут в порту, — заключил Тард, касаясь вопроса о сроках отплытия из Шаргарда.

— Бритва, мне Нэй сказала, что, когда они с циркачами покидала северную столицу, верфи в этом году выполняли какой-то крупный заказ от гильдии магов, так что, может статься, корабли не будут готовы к отплытию в срок, — заметил Гортт, значительно подняв свою трубку вверх.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тард замолчал, раздумывая и выжидающе глядя на окружавших наемников. Обоз по приказу гнома не стали вводить в Шаарон, а оставили недалеко от ворот, послав нескольких человек в город за свежими новостями. Глава убийц драконов не хотел задерживаться, зная, как могут они увязнуть в отстраивающейся южной столице. И вот теперь, у костра, окруженного повозками, по-походному держал совет.