Читаем без скачивания Пустое зеркало - Дж. Джонс

— Да, да, мы знаем, — прервал его Гросс. — Он принимал близко к сердцу все беды своих служащих.

После этого они ушли. Ничего больше Тонау им рассказать не мог. К счастью, его супруга удалилась обедать, так что встречи с ней удалось избежать.

До торгового дома «Брайтштайн и сыновья» надо было пройти всего два квартала. Это заняло несколько минут. В прошлый раз у здания стоял под погрузкой фургон, у которого суетились торговые агенты. А теперь их встретила странная тишина. Место секретарши за столом перед кабинетом Брайтштайна пустовало.

Они обнаружили ее в кабинете, где она, заплаканная, расставляла букеты с траурными лентами.

Гросс и Вертен переглянулись.

— Извините нас, фрейлейн. — Криминалист тронул ее за плечо. — Мы пришли поговорить с герром Брайтштайном.

В ответ молодая секретарша залилась слезами.

— Вы что, ничего не знаете, господа?

— О чем?

— Герр директор Брайтштайн погиб. Вчера. — Она разрыдалась, но затем взяла себя в руки. — Несчастный случай на охоте. В Штирии, где он всегда проводит отпуск. Боже, что с нами теперь будет?

Гросс начал обходить кабинет.

— Сегодня сюда кто-нибудь заходил?

— Нет, — ответила секретарша, всхлипнув. — Только я вот, расставляю цветы.

— А кто принес цветы?

— Посыльный.

— Он оставил их в приемной или занес сюда?

— Сюда. — Она снова всхлипнула.

— Пожалуйста, фрейлейн, напрягите память. Это важно. Вспомните, как выглядел этот человек.

Она закусила губу, промокая платочком глаза.

— Как всякий посыльный.

— Он был высокий? — спросил Гросс.

— Да.

— У него были какие-нибудь особые приметы?

— Я вас не понимаю, господин. Что за приметы?

— Ну, например, шрам.

— О да. У него был шрам, я это заметила. — Она провела пальцем по горлу. — Где-то здесь.

Гросс подошел к фотографиям на стене.

— Видите, Вертен? Одна фотография отсутствует.

Действительно, на стене среди рамок был заметен светлый прямоугольник.

— В прошлый раз, когда мы сюда приходили поговорить с Брайтштайном, — сказал Вертен, — я рассматривал эту фотографию. И один из снявшихся на ней показался мне знакомым.

— Что за человек?

Вертен вздохнул.

— Понятия не имею, Гросс. Это было так, мимолетное впечатление. Я стоял довольно далеко и не мог как следует разглядеть фотографию. Помню только, что на нем была охотничья шляпа. И не лицо мне показалось знакомым, а манера держаться.

— Подумайте, дружище.

— Бесполезно, Гросс. Ничего не приходит в голову.

— Вы из полиции, господа? — спросила секретарша, о присутствии которой они забыли, сосредоточившись на исчезнувшей фотографии.

Гросс повернулся к ней.

— Нет, фрейлейн. Мы клиенты герра Брайтштайна, упокой Господи его душу. Прощайте.

На улице Гросс сжал руку Вертена.

— Подумайте, может быть, на фотографии был Франц Фердинанд? Ведь он заядлый охотник.

— Не знаю, Гросс. — Расстроенный Вертен покачал головой. — Вы думаете, это важно?

— Я думаю, герра Брайтштайна убили по этой причине.

В квартиру Вертена они вернулись в середине дня и сразу попали в объятия Густава Климта. Тут же стоял Крафт-Эбинг — он был счастлив увидеть их живыми и невредимыми.

— Мы не знали, что и думать, — проговорил художник, наконец отпуская Вертена и Гросса.

Под «мы» он, разумеется, имел в виду свое трио головорезов. Они тоже присутствовали, но выходить из-за стола не стали, поглощенные обедом, которым их потчевала фрау Блачки. Ощутив запах тушеной говядины с хреном, Вертен неожиданно осознал, что они с Гроссом после завтрака в Нижнем Бельведере ничего не ели.

Радостная фрау Блачки немедленно усадила их за стол, и они присоединились к трапезе с огромным аппетитом. Крафт-Эбинг поспешно откланялся и ушел, даже не спросив, что с ними случилось прошлой ночью. Он понимал, что сейчас они рассказать ничего не могут.

После обеда телохранители сразу ушли. Вертен, Гросс и Климт направились в кабинет обсудить дальнейшие действия, когда в дверь позвонили. Художник пошел открыть, остановив фрау Блачки.

Это была телеграмма из Женевы.

— Ага! — воскликнул криминалист, быстро ознакомившись с ее содержанием. — Я так и думал.

Он протянул телеграмму Вертену.

Планнер был немногословен. Телеграмма состояла всего из двух слов: «На шее».

Глава двадцать третья

Часы показывали половину десятого утра. В это время большинство уважающих себя венцев садились за второй завтрак, состоящий из колбасы с белой булочкой из дрожжевого теста и бокала кислого белого вина. А Вертен и Гросс только приступили к первому завтраку. Вчера они засиделись допоздна. Климта уговорили уйти домой только в полночь — убедили его, что пара пистолетов и крепкая дверь здесь надежно их защищают.

— Эрцгерцог теперь уже вне всяких подозрений, — сказал Вертен, намазывая свежий рогалик маслом.

В ответ Гросс неопределенно хмыкнул и перелистнул страницу утреннего выпуска «Нойе фрайе прессе».

— Это означает ваше согласие, Гросс, или вам просто наскучил разговор?

— Хм-м…

— Черт возьми, Гросс, почему вы молчите? Шрам на шее «кучера» означает, что Франц Фердинанд к убийству императрицы не причастен.

Гросс отложил газету.

— Мы это обсудили, мой друг. Вчера. Точнее, сегодня, где-то в начале первого ночи.

— Но можно продолжить обсуждение.

— Я скажу то же, что и вчера. Да, свидетельство веское, но пока эту версию отбрасывать не нужно.

— Что? Неужели вы верите, что эрцгерцог нашел еще одного подручного со шрамом, только чтобы сбить нас с толку?

— Такое возможно, Вертен. Вчера вечером я отнес эту версию к разряду возможных, но маловероятных.

Вертен глотнул кофе и посмотрел на криминалиста, загородившегося газетой.

— Гросс, порой вы бываете невыносимым. А как быть с недавней гибелью Брайтштайна и с тем, что цветы доставил человек со шрамом на шее? Это был сержант Тод.

— Об этом сержанте нам известно со слов Франца Фердинанда, — донесся из-за газеты приглушенный голос Гросса.

— Да перестаньте вы читать эти чертовы новости! — взорвался Вертен.

Гросс снова отложил газету.

— А что вы хотите, чтобы я делал, Вертен?

— Действовать, Гросс. Пришло время действовать.

— И как именно?

— Для начала связаться с полицией Штирии. Предупредить, что смерть Брайтштайна — это умышленное убийство, а не несчастный случай. Пусть они снова все проверят, опросят свидетелей, пока их память еще свежа.

Гросс улыбнулся:

— Браво, Вертен. Вы неплохо изучили мою методику.

Вертен вгляделся в криминалиста.

— Вы это уже сделали?

— Да, Вертен. Пока вы спали.

— А таинственный сержант Тод?

— Увы, у меня мало знакомых среди военных. Но я попросил разузнать Крафт-Эбинга. У него есть приятель, служивший в Генеральном штабе. Может, удастся что-нибудь выяснить хотя бы об отряде Ролло. А может быть, и о сержанте Тоде.

— И что мы будем пока делать?

— Ждать, Вертен. Закончить завтрак и ждать.

В этот момент в дверь квартиры постучали. Громко и настойчиво. Визитер был настолько возбужден, что не обратил внимания на звонок. Фрау Блачки, помня строгий наказ никому не открывать дверь, к ней даже не приблизилась. Вертен и Гросс двинулись в прихожую, где на стойке для зонтиков лежали их пистолеты. Вертен посмотрел в глазок. Перед дверью стоял крупный, дородный старик с длинной седой бородой. Одет он был в дорогой коричневый костюм, на голове такого же цвета котелок.

— Вы его знаете? — прошептал Гросс.

Вертен отрицательно покачал головой:

— Нет, но он выглядит вполне прилично.

— Выглядит? — возмущенно прошипел Гросс.

— Я знаю, внешний вид ничего не значит, — прошептал в ответ Вертен. — Но вряд ли они станут посылать на расправу с нами старика.

Свирепый стук в дверь заставил Гросса поднять пистолет.

— Только медленно, — сказал он. — И не снимайте цепочку.

— Где моя дочь? — выкрикнул старик, как только увидел Вертена.

— Извините, кто вы такой?

— Иосиф Майснер, отец Берты, черт бы вас побрал!

Вертен поспешно спрятал пистолет и снял цепочку, приглашая старика войти.

Майснер ввалился в дверь. Смерил взглядом Гросса и Вертена. Берта, конечно, сообщила отцу о помолвке, но с женихом пока не познакомила.

— Рад с вами познакомиться, герр Майснер, — произнес Вертен, протягивая руку.

— Ты лучше скажи, где моя дочь? — прохрипел старик, не замечая протянутой руки.

Вертен замялся.

— Ну… она ведь вам сказала, что мы решили пожениться и…

— Зачем ты мне рассказываешь то, что я уже знаю, дубина? Лучше скажи, где она?