Читаем без скачивания Девушка с серебряной кровью - Татьяна Корсакова

– Федя. – На его запястье сомкнулись крепкие пальцы Евдокии, в кожу вонзились ногти, больно и одновременно отрезвляюще. – Успокойся, – сказала она и перевела взгляд с Федора на Злотникова. – Давненько не видела тебя в городе, – сказала так, что стало ясно: они знакомы. – Зиму где пропадал?

– По делам. – Злотников сжал и тут же разжал кулаки, обернулся к ничего не понимающему Августу, проговорил с усмешкой: – Вот, значит, кого ты, Август Адамович, в музы себе выбрал. Берегись, Евдокия Тихоновна из тех женщин, которые нашего брата ни в грош не ставят. Многие в городе по ней сохнут, а она лишь дразнится, все обещания раздает. А ты, Федя, Евдокии Тихоновны, получается, племянник? Надо же, как чудно устроен мир! А вы? – Он снова вперил немигающий взгляд в Айви.

– Акима Чернова внучка, – сказала Евдокия как-то по-особенному веско. – Понял, Сергей Демидович?

– Вот теперь я начинаю верить в чудеса. – Злотников улыбнулся. – Сколько лет в Чернокаменске живу, а не знал, что на острове от меня прячут этакую красоту.

Он так и сказал «от меня», словно все в этом мире принадлежало только ему одному, и прятать от него никто ничего не смел.

Тут уже и Август почуял неладное и, наверное, чтобы смягчить ситуацию, спросил:

– Давно ли вы виделись с известной дамой? – Бедный Берг все еще верил в романтику и благородство.

– Не понимаю, о ком вы. – Злотников не сводил взгляда с Айви.

Он оскорбил сразу двух женщин, одну взглядом, вторую словом, и Федор дернулся было к Злотникову. Он набил бы этому наглецу морду, если бы не Айви. Айви повисла на его правой руке, вторую продолжала крепко держать Евдокия.

– Уймись, – прошипела она. – Не время.

А Айви просто прижалась щекой к плечу Федора, и сквозь тонкую ткань рубашки он чувствовал исходящий от нее жар.

– Ты, Федя, как я погляжу, тот еще подкаблучник. – Злотников говорил очень вежливо, даже доброжелательно, но в голосе его отчетливо слышалась издевка. – Бабы не для того предназначены, чтобы их слушаться…

…Они его не удержали. Ни Евдокия, ни Айви, ни Август. А Злотников, уверенный в себе и оттого потерявший чувство опасности, не успел увернуться. Из его разбитого и, вероятно, сломанного носа хлынула кровь, прямо на белоснежную рубашку. Но растерянность Злотникова длилась недолго, уже через мгновение он с яростным рыком бросился на Федора, сшиб с ног.

Они катались по земле как два диких зверя. В эти минуты Федор и ощущал себя зверем. Словно кто-то внутри него нашептывал – убей, порви в клочья. Наверное, он мог бы убить этого ничтожного человека, если бы их не разняли, не растащили по разным сторонам. Из рассеченной брови сочилась кровь, и весь окружающий мир виделся Федору в багровых тонах. А может, причиной тому была ярость, все еще беснующаяся внутри. В себя его привела оплеуха. Перед ним, уперев кулаки в бока, стояла Евдокия, из-за ее плеча выглядывал испуганный Август. Но Федору нужна была только Айви, и успокоился он лишь тогда, когда ее пальчики сжали его руку.

– Угомонился? – спросила Евдокия. В голосе ее больше не было злости, одна лишь усталость.

– Он ничтожество… – Дыхание все еще вырывалось из груди с натужным свистом.

– Он ничтожество, но при этом очень опасен, а ты, Федя, дурак. Со Злотниковым в Чернокаменске никто не связывается. Вот, утрись. – Она протянула ему носовой платок.

– А казался таким приличным молодым человеком, – вздохнул за ее спиной Август.

– То-то и оно, что казался. Сергей Злотников кого хочешь заморочит. – Евдокия обернулась, но посмотрела не на Августа, а в темноту, из которой доносились возбужденные голоса подоспевшей на выручку вожаку стаи. – Надо уходить, – добавила она тоном, не терпящим возражений. – Прямо сейчас! – И, дернув Айви за руку, потянула вниз, к реке.

Такой поспешно-трусливый уход казался Федору бегством, но оставить Айви без защиты он не мог и понуро поплелся следом. Уже через несколько шагов гул голосов стал стихать, а сполохи костров потускнели. Впереди, где-то совсем близко, послышался плеск воды, тонко и пронзительно запели комары. Женщины молча шли впереди, и ни Федор, ни Август не решались нарушить это молчание. Лишь отойдя на приличное расстояние, Евдокия остановилась и сказала:

– Я тебя не сужу. Ты поступил как мужчина. Я себя сужу, что не досмотрела, подпустила к вам этого нелюдя. Поберечься тебе теперь нужно, Федя. Ты его при всех оскорбил, харю его наглую разукрасил. Злотников и за меньшие обиды на тот свет отправлял.

В темноте тихо ахнула Айви, нашарила Федорову руку, сжала.

– Не бойся, – обратилась к ней Евдокия. – Нападать открыто он побоится. Что ни говори, а дед твой и Савва Кутасов в Чернокаменске люди уважаемые, с влиянием. За ними и власть, и сила, а против силы Злотников не попрет, поостережется. Я не зря сказала, что ты Акима Петровича внучка, пусть знает.

– А про какую это вы даму говорили? – спросила она молчавшего все это время Августа. – Уж не про Машку ли Кутасову?

– Долгая это история, я вам потом расскажу.

– Сейчас говорите. Потом уже может быть поздно.

И Август рассказал все об их пермских приключениях и о знакомстве со Злотниковым. Умолчал он лишь о своей разгульной жизни, но Федор Берга за это не винил.

– Значит, на кутасовские миллионы зарится, – заключила Евдокия.

– Отчего же сразу на миллионы! – возмутился Август. – Откуда в вас, Евдокия Тихоновна, такая циничность?

– Оттуда! Я Машку Кутасову знаю и глаза имею. Не нужна она такая Злотникову без приданого. Мало того что лицом дурна, так еще и характер имеет такой, за который только родной отец любить может.

– Злотников ведь и сам далеко не беден, – возразил Август. – Видели мы с Федором, как он деньгами сорил, какие драгоценности Мари дарил.

– Дарил, потому что рассчитывал вернуть все сторицей. Да только Кутасов его к своей дочери и близко не подпустит.

– Уже подпустил, – виновато вздохнул Август. – Я его с Мари познакомил.

– Ну вы, Август Адамович, и болван! – воскликнула Евдокия в сердцах.

– А что я должен был заподозрить, любезная Евдокия Тихоновна?! – сорвался он на крик, но тут же перешел на злой шепот: – Вы же не видели, как он Мари спас от верной гибели. Жизнью своей рисковал, между прочим, когда останавливал лошадей, которые ни с того ни с сего понесли. Да если бы не он, не было бы сейчас у Саввы Сидоровича дочки. Не появись Сергей, словно из-под земли.

– Словно из-под земли, говорите? – переспросила Евдокия. – В тот самый момент, когда кони ни с того ни с сего понесли? Очень уж все вовремя приключилось. Не находите? До чего же вы наивный, Август Адамович!

– Почему наивный? – спросил он растерянно.

– Потому что подстроено все от начала и до конца. Я бы на вашем месте поинтересовалась, кто тех коней запрягал. И как, – добавила она многозначительно. – Может так статься, что удивительные вещи узнаете. Ладно. – Она вздохнула. – Нечего тут стоять. Пойдемте, проводим мы вас до озера, а по дороге поговорим, решим, что дальше делать. Сергей Злотников подлец осторожный, если и решится на преступление, то сделает все так, что комар носа не подточит, – заговорила Евдокия уже на ходу. – Сколько о его злодеяниях по городу слухов ходит, а доказательств нет. Когда Степочку моего на прииске с проломленной головой нашли, свидетелей не обнаружилось…

– Соболезную вашему горю, – проговорил Август виновато и одновременно растерянно.

– Не нужно мне соболезновать. Соболезнования мне сына не вернут и его убийц не накажут.

– Вы думаете, это Злотников его? – спросил Федор. Вот теперь он знал, как погиб неведомый ему Степочка, не знал только из-за чего.

– Ругались они накануне, – вздохнула Евдокия. – До этого часа дружили, а потом разругались. А из-за чего, я не слышала. Знаю только, что Степочка собирался из артели уходить, а отпускает от себя Злотников только на тот свет… – Она немного помолчала, а потом продолжила: – В полиции сказали, несчастный случай. Камнепад. И артельщики все как один подтвердили, так и есть – камнепад, попало моему Степочке камнем по затылку. А Злотников даже имел наглость с соболезнованиями ко мне прийти, денег принес, чтобы сына похоронила по-человечески. Только материнское сердце не обманешь, знаю я, что это по его вине мой Степочка погиб. Если не сам убил, то чужими руками. У него не артель, а банда. И все их боятся. А ты, Федя, решил против него пойти, морду разбил.

Айви, все это время державшая Федора за руку, вцепилась в него еще крепче и тихо всхлипнула. Он притянул девушку к себе, поцеловал в висок, шепнул ласково:

– Не бойся, моя ласточка, все будет хорошо.

К озеру вышли неожиданно быстро.

– Ладно, – сказала Евдокия и, коснувшись Федоровой щеки, тут же отдернула руку. – Пришло время с этим нелюдем что-то решать. И без того он слишком долго землю топтал. Хватит! Но ты, Федя, не лезь, не вмешивайся. Тут все по уму сделать нужно. И поостерегись один по лесу гулять. Не хочу я, чтобы и тебя… камнепадом. Плывите уже! – Она махнула рукой. – Акиму Петровичу все как есть расскажи. Скажи, я утром на острове буду. А ты, девочка, не бойся. – Она погладила Айви по серебряным волосам. – Мы вас в обиду не дадим.