Читаем без скачивания Милосердие динозавра (повести) - Василий Головачев

Косачевский с сомнением посмотрел на собеседника.

— Звучит не очень красиво… и очень открыто, прямолинейно. А играть надо будет тонко…

— Все подозреваемые под наблюдением, наш ход заставит Чужих реагировать быстро, а мы посмотрим, кто из них будет реагировать неадекватно, в соответствии с нашим прогнозом.

— Согласен. Все?

— По Сфере все. Маленькая информация по Ориону. Вы были правы: в системе кризисная ситуация, похожая на военный паритет Земли двадцатого века, и работать по ней придется нам, пограничники уже сдали полномочия. Что интересно: по сообщениям отряда предварительной разведки и анализа можно сделать вывод, что за планетой ведем наблюдение не только мы, люди. И главное — эти неизвестные наблюдатели не хотят, чтобы их замечали. Я приказал перейти на режим усиленной маскировки с соблюдением «полного нуля присутствия».

— Интересно. Явное уклонение от прямого контакта с теми, кто вышел в космос, — не совсем нормальное явление.

— Совсем ненормальное. Вторые Чужие.

— Может быть, это они и есть? Дважды за чудовищно короткий срок напороться на представителей цивилизации, исповедующих нежелание общаться и преследующих неизвестные цели, — это как-то противоречит опыту и теории вероятностей. Вы не находите?

Вопрос не требовал ответа, и Калашников сказал, заканчивая разговор:

— Подождем новых донесений. Я послал к Ориону социоэкспертов, пусть разберутся в положении дел на планете. У меня все, до вечера. Буду нужен — ищите через замов.

Сфера погасла неожиданно.

Спейсер с ходу нырнул в тень планеты, и командно-экспедиционный зал растворился в зыбком мраке, словно упал в бездонный колодец вне пространства и времени. Слабые огоньки пульта, напоминающие звезды на пределе видимости, не могли разогнать этот мрак.

— Вот тебе еще одна загадка, — прозвучал ниоткуда приглушенный голос. — Мы вначале думали, что Сфера мигает из-за поломки механизмов поглощения света, но эксперты доказали, что механизмы дайсониан действуют исправно. Интересно, что, по подсчетам, строительство Сферы должно было длиться около тысячи лет — исходя из энергетического и технологического потенциала дайсонианской цивилизации, но есть гипотеза, причем основанная на довольно весомых фактах, что строилась Сфера… не больше десяти секунд!

— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул Калашников. Он вызвал директора научного центра Даваа на спейсер для того, чтобы выяснить два вопроса: убедиться в его непричастности к «фактору сатаны» и оценить важность объектов Сферы. Последнее могло помочь в определении вектора общих интересов Чужих, а академик Нагааны Даваа, историк, археонавт и социолог, был в курсе всех открытий. — Каким же образом дайсонианам удалось проделать такую колоссальную работу за столь смехотворный срок?

— Есть такой термин: космокреатика — деятельность разума, направленная на фундаментальную перестройку структуры материального мира…

— Учил когда-то, — сказал Калашников.

Даваа помолчал; в темноте не было видно, что он делает. Затем продолжал глуховатым голосом, в его речи иногда проскальзывал гортанно-горловой акцент:

— Похоже, дайсониане увлеклись именно космокреатикой, слишком много говорит в пользу этого предположения, а сама Сфера больше всего. Дело в том, что оболочку вроде Сферы возможно построить не обычными методами, с помощью транспортных средств и монтажа, а… из ничего, с помощью локального фазового перехода вакуума вдоль поверхности выбранной сферы. Теоретически разрабатывают модель такого перехода, но уже ясно, что он принципиально возможен.

Директор снова помолчал, словно к чему-то прислушиваясь.

— Однако главной загадкой для нас в настоящее время является исчезновение строителей Сферы. Ясно, что они ушли без спешки, после длительной подготовки, но зачем ушли и куда — неизвестно. Бросили дом, прекрасный дом — Сферу, бросили природные богатства планет, энергобазу и технические сооружения, беспрецедентные по мощи и совершенству, бросили культурное наследие цивилизации… Конечно, это выходит за рамки человеческой логики.

В зале вспыхнул свет.

— Хитришь, — прищурился Калашников, получивший сигнал по рации, что Даваа не излучает ни в одном из диапазонов, кроме «дельта», то есть он спокоен, уверен, работа мозга не сопровождается наводками аппаратуры, и никто его не подстраховывает.

— Не верю, чтобы опытный социолог, философ и логик не прикинул хотя бы для себя причину ухода дайсониан.

— Э-э, дорогой мой, гипотез столько, что можно заблудиться. В рамках гипотезы космокреатики дайсониане «ушли, не уходя», то есть не оставили свое былое хозяйство без присмотра. В последний отрезок времени перед уходом они усиленно занимались изучением и экспериментами с вакуумом — этой основой всех основ. Вполне вероятно, что они нашли способ уйти в иную Вселенную, более подходящую по параметрам, или же создали себе такую Вселенную, изменив структуру вакуума, сделав еще один локальный фазовый переход. Я понятно выражаюсь? Могу попроще, на пальцах.

Калашников усмехнулся, зная склонность директора к тонкой иронии и шутке при абсолютной внешней невозмутимости.

— Спасибо, на пальцах не надо, у меня есть советчик. Физику я понять могу, но психологию и этику дайсониан, толкнувшие их на такое решение, понять труднее.

— Есть одно простое объяснение, которому мы, люди, пока не придаем значения. Дайсониане поняли гибельность неограниченной космической экспансии и избрали другой путь — на развитие вглубь с жестким самоограничением и прекращением количественного роста основных показателей.

— Действительно, простое решение, осталось доказать его истинность… если позволит «фактор сатаны».

— А это уже ваша забота, милейший. Сфера — объект исследования и, если хочешь, восхищения, это музей в открытом космосе, а Даль-разведка вдруг присылает агента по освоению планет! Там что, собираются колонизировать Сферу? Человечеству больше негде расселяться? — Даваа говорил очень вежливо и спокойно, но Калашников чувствовал волнение. — Я разговаривал с ним, я имею в виду Пересвета, странный он какой-то… уравновешенный, умный, но… в нем скрыт, фигурально выражаясь, взрывной механизм большой силы. Я его боюсь.

— Ну-ну, — снова усмехнулся Калашников, — ты еще скажи, что он работает на нас.

Даваа сложил пальцы на животе и погрузился в созерцание пола. Потом поднял голову.

— Зачем ты меня вызвал? В последнее время за мной, кажется, ведется наблюдение. Я тоже попал в подозреваемые?