Читаем без скачивания Желтоглазые крокодилы - Катрин Панколь

— Ты думаешь, тот, в синем пальто, теперь обратит на меня внимание?

— Если не обратит, значит, у него бельма на глазах.

Она ответила так резко, так категорично, что Жозефина воспарила от счастья. «Неужто правда я стала красивой?» — подумала она, ища глазами витрину, чтобы полюбоваться своим отражением.

Она прижала к себе руку подруги. И, впервые в жизни ощущая себя красавицей, осмелела.

— Скажи, Ширли… Можно задать тебе вопрос? Очень личный вопрос. Если не хочешь, не отвечай.

— Валяй, спрашивай.

— Вопрос довольно нескромный, предупреждаю… Только не сердись, ладно?

— Ох! Жозефина, come on…[22]

— Ну ладно. Почему ты одна, почему в твоей жизни нет мужчины?

Не успела Жозефина задать этот вопрос, как сразу же об этом пожалела. Ширли резко выдернула руку, помрачнела. Отскочила в сторону и пошла быстрым, широким шагом, обгоняя Жозефину.

Жозефине пришлось почти бежать, чтоб нагнать ее.

— Ну прости, Ширли, прости… Я не должна была, но пойми, ты такая красавица. А всегда одна, я…

— Я давно боялась, что ты задашь мне этот вопрос.

— Ты не обязана отвечать, уверяю тебя.

— Я и не отвечу, ладно?

— Ладно.

Новый порыв ветра хлестнул им в лицо, они согнулись, пряча лица, цепляясь друг за друга.

— Кошмар какой, — выругалась Ширли. — Какой-то просто день Страшного Суда!

Жозефина вымученно засмеялась, пытаясь рассеять возникшую неловкость.

— Точно! Могли бы побольше фонарей зажечь. Нужно написать в мэрию.

Она молола что попало, лишь бы поднять подруге настроение.

— А еще один вопрос. Совсем безобидный.

Ширли пробормотала что-то неразборчивое.

— Почему ты так коротко стрижешься?

— Тоже не стану отвечать.

— Этот вопрос нельзя назвать нескромным.

— Нет, но он имеет прямое отношение к первому.

— Ох! Ну прости. Я молчу.

— Уж правда лучше помолчать, если ты и дальше собираешься задавать такие вопросы.

Они шли в тишине. Жозефина прикусила язык. Вот так всегда, стоит хорошо себя почувствовать, она становится не в меру смелой и болтает всякую чушь. Надо в самом деле не открывать рта!

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как Ширли остановилась, и наткнулась на нее.

— Хочешь, я кое-что скажу тебе, Жози? Только одно. I give you a hint…[23]

Жозефина кивнула, обрадовавшись, что Ширли больше не сердится.

— Длинные светлые волосы приносят несчастье… тебе этого пока хватит.

Она пошла вперед, гордая и одинокая.

Жозефина двинулась следом, на шаг позади. Так вот что принесло несчастье Ширли? Она представила ее юной девушкой с длинными светлыми волосами, все мальчишки в городке ходили за ней, следили, приставали. Длинные светлые волосы реяли за ней, как знамя, разжигая желания и аппетиты. И она их остригла.

Вдруг, откуда ни возьмись, на пустынной улице появились трое парней, налетели на них и вырвали сумки. Жозефине досталось кулаком по носу, она поднесла руку к лицу: кажется, пошла кровь.

Ширли длинно выругалась по-английски и погналась за ворами. Жозефина, обмерев, не в силах сдвинуться с места, наблюдала сцену моментальной расправы. Ширли одна уложила всех троих. Как молния, она металась в воздухе, с немыслимой яростью нанося удары кулаками и ногами, так что вскоре обидчики уже валялись на земле. Один попытался было достать нож, но Ширли тут же выбила его ногой, и нож улетел в неизвестном направлении.

— Хватит, или еще хотите? — спросила она, поднимая с земли похищенные сумки.

Парни катались по земле, стонали от боли, хватались за отбитые места.

— Ты мне зуб выбила, сука, — выкрикнул самый здоровенный из парней.

— Только один? — удивилась Ширли и еще раз врезала ему ногой по челюсти.

Парень взвыл и съежился в клубок, защищая руками голову.

Его приятелям удалось подняться, и они быстренько смылись. А этот лежал и стонал; приподнявшись на локтях, попытался уползти. «Сука, падла, чтоб тебя!» — бормотал он, плюясь кровью. Ширли наклонилась, схватила парня за воротник куртки и, удерживая его на четвереньках, принялась раздевать, стаскивая одежку за одежкой. Так быстро и умело, словно меняла младенцу памперс.

Воришка стоял на карачках, в одних трусах и носках посреди пустынной улицы — жалкое зрелище. В довершение всего Ширли сорвала с его шеи цепочку с металлической пластинкой и повелела смотреть в глаза.

— А теперь, мелкий засранец, послушай меня. Почему ты напал на нас? Потому что увидел двух одиноких беззащитных женщин?

— Но мадам, это не я придумал, это кореш мой.

— Говнюк трусливый, тебе не стыдно?

— Отдайте мне цепочку, мадам, верните!

— А ты вернул бы нам сумки, если бы мы попросили? Отвечай!

Она стукнула его головой оземь. Парень заорал, стал божиться, что никогда больше так не будет, что в жизни больше не тронет одинокую женщину на улице. Белое тощее тело корчилось на черном асфальте. Ширли, придерживая его ногой, придвинулась к вентиляционной решетке и бросила туда цепочку с пластинкой. Пластинка звякнула о дно люка. Парень грязно выругался, и Ширли вновь стукнула его по затылку. На этот раз локтем. Парень, скрючившись от боли, предпочел оставить сопротивление и бессильно уткнулся в асфальт.

— Видишь? Я сделала с тобой то, что ты раньше сделал с нами. Конец твоей висюльке. Так что заткнись и подумай о своем поведении. Понял, сопляк поганый?

Парень, защищаясь рукой — вдруг опять ударит — встал, покачнулся, потянулся подобрать свои одежки, но Ширли мотнула головой.

— Так пойдешь. В трусах и носках. Вперед, засранец.

Ширли подождала, пока он скроется из виду, сгребла его вещи в ком и швырнула в контейнер со строительным мусором. Выпрямилась, подтянула штаны, поправила одежду и напоследок выдала еще одно замысловатое английское проклятье.

Жозефина смотрела на нее в упор, пораженная побоищем, произошедшим на ее глазах. У нее аж дух захватило. На ее вопрошающий взгляд Ширли лишь пожала плечами и бросила:

— Вот еще и поэтому у меня нет жениха. Это тебе вторая подсказка!

Она подошла к Жозефине, осмотрела ее кровоточащий нос, достала из кармана носовой платок и вытерла подруге лицо. Жозефина поморщилась от боли.

— Ничего страшного, — сказала Ширли. — Нос не сломан. Это просто ушиб. Завтра будет сиять всеми цветами радуги. Скажешь, что ударилась о дверь парикмахерской, когда выходила. Ни слова детям обо всей этой истории, ладно?

Жозефина кивнула. Ей очень хотелось спросить, где это Ширли так научилась драться, но она больше не решалась задавать вопросы.

Ширли открыла сумку и проверила, все ли на месте.

— А у тебя ничего не пропало?

— Нет…

— Тогда пошли!

Она взяла подругу под руку и потянула вперед. У Жозефины дрожали коленки, она попросила остановиться, чтобы прийти в себя.

— Все нормально, — усмехнулась Ширли. — Первый раз всегда так. Потом привыкаешь. Сможешь сейчас разговаривать с детьми, как ни в чем не бывало?

— Я бы что-нибудь выпила… А то голова кружится!

В подъезде они заметили Макса Бартийе, который сидел на ступеньках возле лифта.

— У меня нет ключа, а мама еще не пришла.

— Напиши записку, что ждешь ее у меня, — скомандовала Ширли таким непререкаемым тоном, что парень лишь послушно кивнул. — Ручка, бумага есть?

Он мотнул головой в сторону портфеля. И отправился наверх по лестнице, чтобы оставить на двери записку. Жозефина и Ширли поехали на лифте.

— У меня нет для него подарка! — сказала Жозефина, исследуя в зеркале свой нос. — Вот я уродина, мамочки мои!

— Когда наконец ты научишься говорить, как все люди: «Твою мать!». Я ему дам денежку в конверте, сейчас для Бартийе это нужней всего.

Она повернулась к Жозефине, придирчиво осмотрела ее нос.

— Попробуем приложить лед. И помни: стеклянная дверь парикмахерской. Не ляпни чего, прошу! Рождество как-никак, ни к чему портить им праздник и забивать голову всякими страшилками!

Жозефина отправилась за девочками и подарками, которые она спрятала на самую верхнюю полку в своем шкафу.

Девочки похихикали над маминой неуклюжестью и раздувшимся носом. Из-за двери Ширли доносились рождественские песни на английском. Они позвонили, Ширли открыла, радушно улыбаясь — от разъяренной фурии, с легкостью проучившей трех подонков, не осталось и следа.

Развернув подарки, Гортензия и Зоэ завизжали от восторга. Гэри достал ай-под, подаренный Жозефиной и аж подпрыгнул от радости.

— Йес, Жози! — завопил он. — Мама не хотела мне его покупать! Ты такая!.. Ты самая!.. Ты просто супер!

Он бросился ей на шею, расцеловал, примяв больной нос. Зоэ недоверчиво рассматривала диснеевские мультики, поглаживая новенький DVD-плейер. Гортензия была в шоке: мать купила ей последнюю модель «Макинтош», не какую-нибудь дешевку по скидке! А Макс Бартийе рассматривал со всех сторон купюру в сто евро, которую Ширли положила в конверт с рождественской открыткой.