Читаем без скачивания Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Башибузук Александр

Я потрогал пальцем острый конец деревяшки. Вроде твердое. Глупо надеяться на то, чтобы пробить доспех, этим даже одежду не проткнешь, но в глаз или в голое горло войдет как по маслу. Хотя хватит только на один удар. Ну хоть что-то...

Лука помолчал, а потом, с неожиданной жесткостью сказал:

- Но есть условие одно.

- Какое?

- Перед тем, как уходить будешь, прибьешь меня! – жестко ответил Лука. – У самого рука не подымается, сколько раз хотел, но не смог. А от своего смертушку принять, все же лучшее будет, чем от татаровей. Отказываться даже не думай, немедля закричу, сдам тебя. Понял, сотник?

Я не стал отговаривать. Мужик понимает, что уже не жилец и сделал свой осознанный выбор.

- Хорошо.

- Клянись в том, господом нашим! – потребовал Лука.

- Какое дело господу до моих клятв? Слово свою даю. А оно тверже камня.

- Пусть так... – после паузы согласился калека. – Тока... тока сделай все быстро...

- Родичи у тебя есть? Чтобы весточку передать, ежели живой останусь.

Лука отмахнулся.

- Лишнее оно. Нет никого. А ежели кто есть, тем до меня дела нет. Давай дальше, задавай вопросы, так оно сподручней будет...

На выяснение подробностей ушло совсем немного времени. Многого Лука просто не знал, но того, что он сообщил, для начала должно было хватить. А дальше... дальше как получится... Бежать я решил твердо. Хотя бы попытаться это сделать, потому что выбора у меня другого нет. Висеть на стене поживой для ворон как-то не улыбается. Не факт, что так и случится, Юсуф мог просто меня пугать, но я никогда не ждал от судьбы милостей и не собираюсь.

Выпытав все что смог, я принялся осторожно разминаться, а калека уполз к себе угол.

Сердце колотилось как бешенное, голова продолжала раскалываться, но боль в мышцах стала не такая острая. Подвижность постепенно восстанавливалась. До полной кондиции, конечно, я не дойду, но и этого должно хватить на первое время.

- А я знал... знал... – Лука снова заговорил.

- Что знал? – я в последний раз присел и привалился к стене. После чего оторвал лоскут ткани от подштанников и принялся наматывать на тупой конец щепки.

- Бабка одна напророчила... – спокойно ответил калека. – Сука, старая... Грит, примешь ты смертушку от своего, да рад ей будешь, как лучшему гостинцу...

- А ты что?

- Дык, посек старую, дабы чушь не молола. А внучку евоную, на потеху братве отдал... – Лука хмыкнул, помолчал, а потом добавил. – Ушкуйничал я, всякое непотребство творил. Много греха на душу взял. Думал бога за бороду держу, а оно вишь как обернулось... Но ни о чем не жалею, слышишь сотник, ни о чем. Славно пожил.

- А как к татарам в плен попал?

- Дык... – Лука в очередной раз сплюнул. – Один татарский купец великую награду за меня учинил, за то, что... неважно за что... Так мои меня же и выдали ему, козлы повапленные. Грят, мол, за то, что укрывал от них добро с добычи...

- А ты укрывал?

- Бывало... – невозмутимо ответил калека. – Судить меня будешь?

- Бог тебе судья.

- А ты о чем-нить жалеешь, сотник?

- Нет. Всякое случалось, но бабок я не сек. И добычу не крысил.

- Да пошел ты... – зло буркнул Лука. – Ни о чем не жалею, понял?

- Мне все одно. Лучше скажи, много русских рабов в Казани?

- Хватает... – уже спокойней ответил калека. – Тех что постоянно, ну, которые при местных в услужении, около трех с половиной сотен, а может и все четыре. Многие не задерживаются, их дале, к ногайцам переправляют. Здесь рынок есть, на нем и торгуют.

- А как городские к русским рабам относятся?

- Всяко разно... – тяжело вздохнул Лука. – Кто и за людей даже держит, но таких на пальцах перечесть можно. Большей частью за скотину почитают. Девкам али бабам лучшее, у них судьбинушка одна. Мальцам хужее, особенно тем, кто пригожий. Местные на сие падкие, не простые, а те что побогаче, особенно из дворца ханова, ну сам понимаешь. А часто вообще оскопляют... С мужиками разговор короткий, чуть что... Короче, на Осипа глянь...

- Веру принуждают сменить?

- Кого как... – усмехнулся Лука. – Мне предлагали.

- И что?

- Дык, сменил... – спокойно ответил калека. – Повысили, стал надсмотрщиком. Тока не особо помогло. Поймали на том, что купца одного обокрал и взад определили. Осуждаешь?

- Я тебе уже говорил, мне все одно. Не передо мной отвечать будешь.

- Может зачтется мне там за тебя? – просительно, с жалобой в голосе, поинтересовался Лука.

- Обязательно зачтется, – уверенно пообещал я, хотя был в этом совсем не уверен.

- Пусть так... – прошептал калека. – Ну вот, прям легшее стало, когда душу облегчил. Ну что, сотник, готов? Совсем скоро смена придет, я нутром время чувствую.

- Готов.

- Значитца так... – горячо зашептал Лука. – Как подойдет, я его поносить всяко стану, чтобы на меня отвлекся, а дальше дело за тобой. Пробуй сделать по-тихому, можыть Али еще не заснул, чтобы, значитца, его не всполошить. Ибрагимка в кольчуге ходит, на башке шапка мисюрчатая, но шея и морда спереди открытые. И при сабле. Вот и смекай. И да, Осипа ежели на пути встретишь – руби. Заорет, выдаст, сука...

Время потянулось, как резина, но ждать долго не пришлось. Где-то далеко в коридоре залязгали засовы, после чего до нас донесся оживленный разговор на татарском языке.

- Пришли, – шепнул Лука. – Радуются, грят вроде бы на подходе ногайцы с сильным войском. Сейчас сменятся, и Ибрагимка примется за свое. Готов?

- Говорил тебе уже. Переползи к той стене... да, к той. Там сиди...

- Как скажешь, сотник...

Лука оказался прав, очень скоро по темнице пронеслись вопли боли. Ибрагим оказался верен своей привычке и приступил к методичной экзекуции, переходя от камеры к камере.

Крики приближались, я сел на корточки у стены напротив Луки, деревянную щепку зажал между задней поверхностью бедра и икрой. Никакого волнения не было, наоборот, меня всего переполняла холодная решимость и уверенность. В то, что все получится – свято верил. Ибо без веры на такое дело идти нельзя.

Наконец заскрипела дверь в нашей решетке. Ибрагим оказался низеньким, но крепким коротышкой, с каким-то крысиным, острым личиком. Но, вопреки обещаниям Луки, был без доспеха, в одном халате. К счастью, при сабле, а за его кушаком торчал длинный кривой кинжал, с изогнутой рукояткой.

Переступив порог, он злорадно ощерился и поигрывая плетью, первым делом шагнул ко мне.

- Свинья паршивая! – как было уговорено заорал Лука, а потом разразился длинным потоком брани на татарском языке.

Ибрагим резко сменил направление и обрушил на калеку град ударов. Тот сжался в комочек, закрывая руками голову, почти сразу же замолк, но татарин все никак не мог угомониться, свирепо полосуя Луку.

Пользуясь тем, что на меня Ибрагим не обращал никакого внимания, я сжал щепку в кулаке, как тычковый кинжал и спокойно ждал удобного момента.

А когда татарин наконец обернулся, вскочил, и как разогнутая пружина в броске вбил ему кусок деревяшки в правый глаз. Слегка промазал, но щепка скользнула по кости и с хлюпаньем вошла в глазницу по направлению к лобной доле мозга.

Татарин тихонько взвизгнул, но я уже сбил его с ног, и прижимая к полу всем своим весом, зажал ладонью рот.

В камере поплыл густой смрад кишечных газов, Ибрагим сильно дернулся, захрипел, пачкая мне руку слюнями и почти сразу же затих.

Я первым делом выхватил саблю из ножен и прислушался. Но услышал только всхлипывающий шепот Луки. Калека истово молился, невпопад смешивая в кучу разные молитвы. В коридоре пока было тихо.

- Господи, ежи еси на небеси... богородица святая... да пребудет имя твое...

Я угомонил бешено бившееся сердце несколькими глубокими вдохами, содрав кушак с татарина, продел через ножную цепь, подтянул повыше левой рукой, чтобы не бряцать железом по камню, поудобней ухватил саблю, но тут неожиданно услышал шаркающие шаги Осипа.

Лука очень быстро сориентировался и снова завизжал, как будто его продолжали пороть, а я, дождался, пока невольник добрался почти к нашей камере и выскользнул в коридор.