Читаем без скачивания Несостоявшийся проект (Сборник) - Александр Зиновьев

Москва, 2001

Перманентный реформизм

В конце XX века в нашей стране начался социальный перелом. Он начался в 1985 году с приходом к высшей власти Горбачева. Основные его события произошли в годы ельцинского правления. Но он еще не завершился полностью, т. е. в такой мере, чтобы его можно было считать явлением прошлой истории. Он продолжается. Он является сложным, многоплановым и многоступенчатым историческим процессом. Данная статья посвящена одному из важнейших его компонентов – социальным реформам. Чтобы разобраться в том, что собой представляет этот аспект переживаемой нами российской истории, необходимо точно установить сущность перелома в целом.

Сущность социального перелома заключается в том, что был разрушен советский (коммунистический) социальный строй (социальная организация) в нашей стране. Именно разрушен, а не изжил себя, не рухнул в силу внутренних причин, в силу своей исторической несостоятельности, как утверждает западная и российская прозападная идеология и пропаганда. Он был еще очень молодым с исторической точки зрения, едва достигшим степени зрелости. Он блестяще доказал свою жизнеспособность и эффективность. Благодаря ему наша страна одержала великую победу над гитлеровской Германией, руками которой западный мир хотел разгромить коммунистический Советский Союз. Он стал заразительным примером для многочисленных народов мира. Благодаря ему наша страна стала второй сверхдержавой планеты. Он стал реальной силой, способной составить конкуренцию социальному строю западных стран (западнизму) в борьбе за мировую гегемонию. В страхе перед ним Запад сразу же по окончании Второй мировой войны начал беспримерную в истории войну против нашей страны, получившую название «холодной». Почти полвека длилась эта война, имевшая со стороны Запада целью разрушение советского коммунизма и самого Советского Союза как его носителя. Социальный перелом, о котором здесь идет речь, явился результатом и завершением «холодной войны». Советский коммунизм был искусственно и насильственно разрушен вследствие капитуляции Советского Союза в «холодной войне» перед силами Запада.

Я употребляю слово «перелом», а не «революция», потому что это процесс более сложный, чем те явления, которые принято называть революциями. Он включает в себя как часть политический переворот, который в известном смысле можно отнести к категории революционных, но не сводится к нему. В горбачевские годы был подготовлен этот политический переворот. Последний начался 19–21 августа 1991 года. Он был возглавлен Ельциным. Завершился он 3–4 октября 1993 года расстрелом Верховного Совета РФ по приказу Ельцина. В эти годы наметилась эпоха социального реформаторства, которое во всю мощь развернулось в последующие годы ельцинского правления и с неослабевающей силой продолжается до сих пор, так что ему не видно конца и края. С началом 2000 года начался новый период российской истории – период законодательного оформления и закрепления результатов горбачевско-ельцинского периода, период конкретизации и детализации социальных реформ и продолжения реформаторства на уровне интенсивного законодательства и воплощения его в реальность, можно сказать, период реформаторского законодательства или законодательского реформаторства. Начался он с приходом к высшей власти Путина. И похоже на то, что он войдет в историю под его именем.

Таким образом, в социальном переломе, о котором здесь идет речь, следует различать следующие компоненты: 1) политический переворот; 2) совокупность социальных реформ; 3) конкретизация, детализация и законодательное закрепление реформ.

Одной из фундаментальных установок западной стратегии «холодной войны» с самого ее начала была установка на ослабление (а впоследствии на полное уничтожение) «железного занавеса» – отнюдь не с целью облегчения участи советских людей, а с целью своего проникновения в советское пространство и усиления своего воздействия на советское население, и в первую очередь на советские правящие и идеологические круги. И одним из средств такого воздействия стала идеология (напоминаю, что «холодная война» была прежде всего войной идеологической) необходимости реформирования советского общества. Эта установка Запада нашла благоприятную почву в Советском Союзе: в нем действительно назрела потребность в переменах в силу внутренней эволюции. Представители довоенного поколения, еще уцелевшие и сохранившие какую-то память, должны вспомнить, что основным лейтмотивом идеологической жизни страны стала идея: «Дальше так жить нельзя, надо что-то менять!»

Но что именно менять и как? В стране на самом деле начался процесс реформирования, основу которого образовала десталинизация. Он начался до Хрущева. Хрущев лишь использовал его в своих интересах и придал ему тот вид, с каким он и вошел в историю. Десталинизация страны произошла под сильным влиянием Запада, именно так, как хотелось западным стратегам «холодной войны». Сталинизм был дискредитирован. Его отождествили с советским (коммунистическим) строем вообще. Под видом борьбы со сталинизмом, причем идеологически сфальсифицированным, пошла затем вся «холодная война». Хотя Хрущева, которого можно считать предтечей Горбачева, одернули и убрали, тем не менее мания реформизма осталась, а придание коммунизму образа извращенного сталинизма не преодолено до сих пор.

Советское общество осталось непонятым на научном уровне, как впоследствии признал Андропов, на короткое время ставший во главе страны. Попытки социальных реформ предпринимались фактически вслепую, на авось и под влиянием идущих с Запада идей. Десталинизация в сфере идеологии фактически открыла дорогу для западной идеологии в Советский Союз. Остановить «тлетворное влияние Запада» (как тогда говорили) не могли никакие меры мощного идеологического механизма, ибо они сводились к усиленному навязыванию марксизма-ленинизма, становившегося все более неадекватным переменам на планете, и всяческому препятствованию попыткам научного понимания реальности. Идеологический кризис стал началом и основой тенденции к первому в истории специфически коммунистическому кризису, который разразился вследствие горбачевских реформ и точно так же остался непонятым научно.

Ко времени появления Горбачева на высотах советской власти в западной стратегии «холодной войны» был выработан более или менее ясный план победоносного завершения войны путем завоевания «Кремля» под свое влияние и манипулирования его деятельностью по разрушению советской (коммунистической) социальной организации. Само возведение Горбачева на вершину власти произошло в значительной мере как диверсионная операция. И вся реформаторская деятельность его проходила именно так, как этого хотелось западным манипуляторам.

Ко времени его прихода на вершину власти Советский Союз был на грани кризиса. В этой ситуации были недопустимы никакие реформы вообще. Нужно было сначала преодолеть кризис, что было возможно советскими (коммунистическими), и только советскими, средствами, и уж потом приступать к реформам, обдуманным на научном уровне. Горбачев, наоборот, ринулся в реформаторство, которое стало толчком к кризису. Сама его перестройка и явилась реальностью кризиса, на что и рассчитывали западные манипуляторы. А с точки зрения содержания горбачевская деятельность вышла за рамки реформ, якобы имевших целью улучшение существовавшего социального строя (построение «социализма с человеческим лицом»). Результатом ее явились ослабление советской системы власти, выразившееся в лишении партийного аппарата статуса высшей, сверхгосударственной власти, и перенос высшей власти в советы, в попытке создания президентской власти, независимой от партийного аппарата и от КПСС вообще, в разрыхлении всей системы власти и управления и т. д. Объективно это сыграло роль подготовки политического переворота.

Как бы успешно ни действовал Горбачев по разрушению советской социальной организации в интересах Запада, в начале девяностых годов прошлого века западным стратегам «холодной войны» стало ясно, что разрушить советский коммунизм на пути реформ невозможно. В стране назрел протест против горбачевизма. Все усилия Запада оказались под угрозой срыва. Тогда был спровоцирован августовский «путч» 1991 года, позволивший начать осуществление политического переворота. Только силами явно антикоммунистической власти было возможно продолжить серию мероприятий по разрушению советской социальной организации. Переворот оказался удачным.

Политический переворот не есть реформа. Это очевидно, когда переворот происходит настолько быстро, что внутри его просто не помещаются действия властей, похожие на реформы. Но в рассматриваемом случае переворот растянулся более чем на два года – с 19 августа 1991 года по 4 октября 1993 года. И в его структуру вошли действия власти, в отношении которых употреблялось слово «реформа». Не буду оспаривать правомерность такого словоупотребления. Важно тут то, что власть предпринимала действия по разрушению одной социальной организации и действия по созданию другой. В реальности эти акции переплетались, сливались воедино. При этом сохранялись человеческий материал и условия жизни людей. Многое воспринималось именно как преобразование чего-то одного, воспринималось как реформа в привычном смысле слова. Но происходило нечто другое с социологической точки зрения.