Читаем без скачивания Лось в облаке - Ирина Лазарева

— Твоя вина?! — Вадим не верил своим ушам.

— Да, моя! Я должен был во всем разобраться. Повел себя как последний псих. Ведь не зря мне показали те фотографии. Твой отец все хорошо рассчитал, с дальним прицелом. Прости, я знаю, что он умер, и не хочу говорить о нем плохо. Наверно, он считал, что так будет лучше для тебя. Но с тобой я должен был поговорить. А потом было уже поздно. Вряд ли я решился бы на встречу с тобой. Откуда мне было знать, нуждаешься ли ты в моем прощении. Или в моем обществе. Столько лет прошло. У каждого из нас была своя жизнь. — Саня начал заметно волноваться. — Нарваться на равнодушный взгляд или натянутый тон, — что может быть страшнее? Иногда для того, чтобы встретиться с прошлым, требуется больше мужества, чем на войне!

Он внезапно побледнел, и Вадим всполошился:

— Ложись сейчас же! Мы забыли про лед. Какой я идиот! Приношу тебе одни несчастья. Почему бы тебе сразу не пристрелить такого кретина, как я?

— Черт, меня тошнит, — сказал Александр.

Во двор как раз въехала машина с бригадой медиков. Дом наполнился людьми в белых халатах. Вадима бесцеремонно выставили из комнаты больного и попросили больше не докучать ему своим присутствием.

Во второй половине дня вернулась Светлана, совсем не ожидая застать дома Вадима, и была поражена царившей повсеместно суматохой. Ворота поминутно открывались и закрывались, впуская и выпуская машины. Кухня была завалена продуктами и фруктами, вкусно пахло мясными блюдами, печеным и ароматными травами, повара суетились у плит, на которых дымились кастрюли и шипели сковородки. На всех этажах драили полы, протирали мебель. В саду подметали дорожки, несколько человек чистили бассейн.

Мимо прошмыгнул Антон, нагруженный до подбородка картонками.

— Антон, — с хозяйской строгостью окликнула его Светлана, — что это у тебя?

— Вадим Петрович распорядился. Для Александра Юрьевича. Пока вещи его не привезем, — торопливо ответил тот и взбежал вверх по лестнице.

Светлана пошла вслед за ним. На втором этаже навстречу ей вышел Вадим.

— Светка! — воскликнул он, подхватил ее, крутанул вокруг себя и, крепко поцеловав, поставил на ноги.

Пока она приходила в себя от такого небывалого проявления его чувств, позади них открылась дверь, и человек, судя по всему, врач, смерив обоих негодующим взглядом, строго произнес:

— Я попросил бы вас не шуметь, — и закрыл дверь.

Мимо них, по коридору, толкая перед собой столик с лекарствами, проплыла, покачивая бедрами, молоденькая медсестра. Подарив Вадима сладчайшей улыбкой, она проследовала в ту же дверь, при этом Вадим проводил ее совершенно недопустимым взглядом.

Этого Светлана уже стерпеть не могла.

— Что здесь происходит? — раскричалась она.

Вадим испуганно оглянулся на дверь, схватил Светлану за руку и втащил в соседнюю комнату.

— Светочка, — сказал он, расцветая улыбкой что твоя майская роза, — у нас гостит мой друг, Александр. Прошу тебя оказать ему максимум гостеприимства. И проследи, чтобы в доме все было в лучшем виде.

— А эта девица с маслеными глазками тоже гостит?

— Это медсестра. Александр по дороге сюда попал в небольшую аварию и получил травму. Несколько дней у нас в доме будет присутствовать медперсонал. Ты уж потерпи, зайчонок, ладно?

«Конец света!» — подумала она. Никогда еще он не разговаривал с ней так ласково. В любом случае надо постараться это закрепить.

— Конечно, моя радость, — сказала она, обвиваясь вокруг него, — как скажешь. Когда ты познакомишь меня с твоим другом?

ГЛАВА 2

Утром Вадим подошел к комнате Сани и осторожно приоткрыл дверь. В постели Александра не оказалось. Вадим обнаружил его в ванной комнате перед зеркалом с бритвенным прибором в руках.

— Ничего, что я взял твою туалетную воду? — спросил он.

— Здесь все твое. Специально для тебя куплено. Не знаю, чем ты пользуешься; если что не так, скажи.

— Мне нужны мои вещи. Ты сможешь это организовать? Надо бы позвонить знакомым, у которых я остановился.

— Все сделаем, не беспокойся. Сейчас тебе подадут сюда завтрак. Ты пока не вставай, рано еще.

— Не буду я есть в постели, — сварливо заявил Александр. — И лежать не буду. Зачем ты на меня врачей напустил? Терпеть не могу лечиться! Отошли всех назад. Я уже вполне сносно себя чувствую.

— Хорошо, позавтракаем вместе в столовой. Но врачей не отошлю. Потерпи еще хоть два дня.

— Ты что думаешь, я у тебя здесь навечно поселился?

— Было бы неплохо. Когда тебе надо домой возвращаться?

— Ну, скажем, неделя у меня еще есть.

— Вот и отлично! — сказал Вадим, не сомневаясь, что за неделю вполне сможет изобрести множество хитроумных предлогов, чтобы задержать Александра в Москве.

За завтраком они сидели вдвоем. Светлана упорхнула по своим делам с раннего утра, не дождавшись пробуждения загадочного друга Вадима. Большой, палисандрового дерева стол был красиво сервирован и заставлен яствами в таком количестве, что можно было накормить до отвала десять человек. Вокруг хозяина дома и его гостя кружился официант, обходя их то справа, то слева.

— Ешь как следует, — сказал Вадим. — У меня хорошие повара, со специальным образованием. Люблю вкусно поесть. А на обед будет уха из осетрины. Конечно, с той, что мы варили с тобой на Свири, не сравнится, но тоже неплохо.

— А черного хлеба нет? — спросил Александр. — Я белый не люблю.

Вадим сразу нахмурился и приказал принести черного хлеба.

— Извини, — сказал он, — мы со Светой едим только белый. Вот народ, могли бы мозгами пошевелить, раз у меня гость!

Вернулся официант и доложил Вадиму на ухо, что черного хлеба в доме нет, но за ним уже послали. Неимоверным усилием воли сдержав рвущуюся с губ брань, Вадим снова извинился и вышел из помещения. Через минуту весь дом гулко наполнился громовыми раскатами его голоса.

Когда он вернулся, Александр сказал:

— Если ты будешь орать на людей из-за каждого сказанного мною слова, я немедленно уеду.

— Хорошо, больше не буду. Не терплю бестолковости. В конце концов, я им деньги плачу. Что ж мне еще и расшаркиваться перед ними?

— Расшаркиваться не надо, но унижать тоже нельзя.

— А я не унижаю, я просто на них накричал.

— Если ты повышаешь на человека голос, то этим уже унижаешь, — на лице у Сани появилось упрямое выражение.

— Хорошо, хорошо, я же сказал — больше не буду. Прости, иногда меня заносит, — он посмотрел на Саню с улыбкой. — А ты все такой же идеалист. Людей любишь. А они все одинаковы. Да окажись у них завтра власть или деньги, и они точно так же станут орать на своих служащих, а то и еще хуже.