Читаем без скачивания Экспресс «Надежда» (Сборник) - Николай Гацунаев

«Как бы он поступил на месте Игоря? — спросил себя Иван. — Неужели так же? Нет. Мадьяр не из таких».

«С ними на равных биться надо, — мысленно повторил он слова Игоря. — Мечтал ученым-экологом стать. Может, и стал бы, вернись батя с войны…»

Решение пришло мгновенно, как озарение. Твердое, бесповоротно окончательное. Во рту пересохло. Язык стал шершавым и непослушным, болезненно цеплялся за небо, десны. Губы словно спеклись, присохли друг к другу, но он все-таки разлепил их, втиснул в щель папиросу и закурил, не ощущая вкуса.

— Игорь, — голос был какой-то чужой, скрипучий, каркающий. — Дай-ка ключ от мотоцикла.

— Ключ? — недоуменно переспросил Игорь. — Что это ты надумал?

— За папиросами съезжу.

— Так есть же у тебя!

— Мало. — Иван с трудом глотнул. — Не хватит до вечера.

— Там ключ. — Игорь пожал плечами. — В мотоцикле.

— Я быстро, — Иван уже шагал к обрыву, на ходу застегивая комбинезон.

— Водить-то умеешь? — крикнул вдогонку Игорь.

— Умею, не беспокойся, — заверил Иван. «Только бы не догадался, — стучало в висках. — Только бы не помешал».

Мотор завелся с первой попытки. Иван поудобнее устроился на седле и медленно выжал сцепление. Сделал круг по пыльному плато, приноравливаясь к незнакомой машине, подкатил к краю обрыва и сбросил газ. Мотор почти неслышно заурчал на холостых оборотах.

Море было великолепно. Море сверкало тысячами солнечных блесток, ласково набегало на золотистую песчаную отмель, и небо над ним было потрясающей голубизны, и весь этот залитый солнцем волнующе незнакомый мир был прекрасен, таил в себе радость бесконечных открытий, и страшно не хотелось уходить из него в неизвестность. Но уходить надо было, потому что это единственная, пусть призрачная надежда спасти Мишку Курбатова и помочь его сыну обрести уверенность в собственных силах.

Он приложил к губам сложенные рупором ладони и крикнул:

— И-иго-орь!

Игорь оглянулся и помахал рукой.

— Жди вестей от отца-а-а! — донеслось с обрыва.

— Что-о?

— Жив твой отец! Вернется!

«Рехнулся он, что ли?»

— О чем ты?

— О Мадьяре Курбатове! — Человек над обрывом взмахнул рукой, словно прощаясь. — Жди со дня на день! Прощай!

Взревел мотор и, подняв белесое облачко пыли, мотоцикл пропал из виду.

— Ничего не пойму, — пробормотал Игорь, прислушиваясь к затихающему вдали гулу мотора. — Странный парнишка. Знает откуда-то, как отца звали…

Он вдруг насторожился. Мотоцикл явно возвращался обратно. Мотор ревел на полную мощь.

«Что он задумал? — холодея от недоброго предчувствия, подумал Игорь. — Что он делает? — То была уже не мысль — безмолвный душераздирающий крик. Мотоцикл кометой взметнулся над обрывом и, описав плавную дугу, с грохотом ударился о песок.

Несколько часов спустя, усталый и вконец растерянный, Игорь вернулся к домику, достал из сумки флягу, напился и вылил остатки воды на потное, в грязных потеках лицо. Не вытираясь, долго смотрел туда, где темнели на песке останки разбитого мотоцикла.

Клонилось к закату солнце. С моря дул прохладный, ласковый ветер. Ворковали, набегая на песок, волны. И все, что произошло на этом берегу, никак не вписывалось в мирный, голубоватый покой рождающегося вечера.

— Кто это был? — вслух подумал Игорь. — Куда исчез? Я весь берег обшарил, вагончик, обрыв… Ни живого ни мертвого. Одни следы… А может, и в самом деле не было никого?..

Он обернулся и вздрогнул: на перилах веранды лежала початая пачка папирос «Пушки». Папирос, которые вот уже лет двадцать, как перестали выпускать табачные фабрики.

На этот раз Руперт не подвел. Все было, как тогда: солнечное осеннее утро, луг с пожухлой от ночного морозца травой, домик у самой кромки багряного леса, «додж 34», нетерпеливо пофыркивающий мотором и трое попутчиков — молоденькие лейтенанты-пехотинпы.

— Спасибо, ребята! — Иван пожал руку всем троим и шоферу. — Дальше я сам сориентируюсь. Счастливо!

Помахал рукой вслед «доджу», повернулся и зашагал через луг к домику, мысленно представляя себе встречу с Мишкой Курбатовым. Как тот, узнав его, выдохнет шепотом «Ванька?! Жив, бродяга! Вернулся!!» И он расскажет Мишке то, чего не мог рассказать прошлый раз: что родился у него сын, и что глаза у Игорька точь-в-точь как у Кати.

А дальше все пойдет, как уже было однажды: вылеты в одной паре, до того самого дня, когда они полетят в разных парах и встретятся с реактивными «мессерами»…

Шагал, вздыхая всей грудью тонкий аромат прихваченной морозцем листвы, и на душе было легко и- радостно. Шел, зная, чем грозит ему тот, пока еще далекий бой с «мессерами», и твердо веря, что теперь уже никакие силы не помешают ему сбить этот проклятый «мессер».

ЗАПАДНЯ

Мы ходим в театры, влюбляемся, спорим, на город ночами глядим из окна…

А где-то вдали задыхается море,

Аральское море уходит от нас.

— Командир. Остров по курсу.

— Ну и что?

— Вчера его не было.

— А позавчера?

— Я серьезно, командир. И на карте нет.

— Нет, так будет. По курсу идем?

— По курсу. Не нравится он мне.

— Курс?

— Остров.

— А тебе кокосовые пальмы подавай, обезьян, попугаев. Дикарей с тамтамами.

— При чем тут дикари? Мне сам остров не нравится. Вчера дна не было видно, а сегодня — на тебе островок.

— Мелеет море.

— Так-то оно так… Смотрите, смотрите

Вертолет тряхнуло. Островок — одинокое желтое пятнышко на ультрамариновом фоне моря — стремительно разрастался, на глазах меняя очертания.

— Дракон! — ахнул штурман. Вертолет снова тряхнуло, и он начал терять высоту. Дракон далеко внизу запрокинул голову, оскалился. Из пасти полыхнуло оранжевым пламенем. Вертолет накренился и носом вперед ринулся вниз, словно намереваясь протаранить сказочное чудовище. Дракон тянулся навстречу, мелко подрагивая перепончатыми недоразвитыми крылышками, изрыгая языки пламени и трубно ревя…

Наваждение кончилось так же внезапно, как началось. Вертолет выровнялся и летел теперь низко над морем, едва не касаясь воды.

— Что это было? — спросил командир, когда удалось набрать высоту и лечь на прежний курс. — Что это могло быть?

— Шут его знает! — штурман передернул плечами и вытер пот носовым платком. — До сих пор мурашки по коже!

Командир провел по лицу тыльной стороной кисти. Покачал головой.

— Ерунда какая-то. Смотри в отряде не проболтайся. Засмеют.

Штурман не слышал. Продолжал думать вслух.