Читаем без скачивания Тайна греческого гроба. Грозящая беда - Эллери Куин

Продолжая философствовать, Эллери заснул. Ему снились дневники, которые странным образом скакали верхом на человеческих гробах, размахивая револьверами и стреляя в луну — в этой лунной физиономии безошибочно угадывались черты Альберта Гримшоу.

Книга вторая

Эпохальные открытия современной науки в основном стали возможны благодаря настойчивости, с которой их авторы применяли холодную логику к совокупности действий и противодействий…

Простое объяснение Лавуазье — теперь оно кажется нам простым — того, что происходит с чистым свинцом при его «обжиге», — объяснение, которое покончило с флогистоном, этим многовековым заблуждением алхимиков, базируется ведь на элементарном, до смешного простом принципе (то есть он видится таким нам, живущим в атмосфере всепроникающей науки). В самом деле, если вес вещества до обжига на воздухе составлял одну унцию, а после обжига на воздухе — одну и семь сотых унции, то, значит, к первоначальному металлу из воздуха добавляется некое дополнительное вещество, что и объясняет увеличение веса… Чтобы осознать это и назвать новое вещество окисью свинца, человеку потребовалось около шестнадцати веков!

В преступлении не бывает явлений, которые не поддаются объяснению. Настойчивость и простая логика — вот что необходимо детективу в первую очередь. Одни и те же факты кажутся таинственными немыслящему человеку и самоочевидными умеющему думать и рассчитывать. Раскрытие преступлений больше не требует, как в Средневековье, заклинаний над магическим кристаллом, теперь это одна из точных современных наук. И в ее основании лежит логика.

Глава 21

С растущим ощущением тщетности Эллери Квин обнаружил, что один из его древних источников мудрости Питтак Митиленский[25] не предусмотрел пределов для человеческой слабости. Время, убедился Эллери, нельзя ухватить за чуб. Дни проходят, и не в его власти их остановить. Миновала неделя, а из ее летящих часов ему удалось выжать лишь несколько капель горечи и никакого питающего ум экстракта — все обдумано и взвешено, а чаша остается пустой, и он смотрел на ее сухое дно глазами неудачника.

Однако для других эта неделя была наполнена до краев. Самоубийство и похороны Слоуна прорвали плотину. Газеты купались в многочисленных подробностях. Они потревожили тихую заводь личной жизни Гилберта Слоуна. Вылили на покойного потоки утонченной брани, без труда подмочили внешнюю оболочку его жизни, так что она покоробилась, треснула и развернулась, превратившись в испорченную репутацию. Тех, кто его пережил, выбросило на поверхность обратным потоком, и самой заметной среди них по суровой необходимости стала Дельфина Слоун. Словесные волны плескались у берегов ее горя. Дом Халкиса превратился в маяк, на свет которого непотопляемые представители прессы направляли свои корабли.

Одна миниатюрная газетка, которая вполне могла бы напеваться «Предприимчивость», но называлась иначе, предложила вдове огромный куш, достойный любого раджи, за разрешение напечатать от ее имени серию статей под скромным заголовком «Дельфина Слоун рассказывает историю своей жизни с убийцей». И хотя великодушное предложение было с возмущением и презрением отвергнуто, этот яркий пример бесстыдства газетчиков получил более успешное продолжение при раскапывании драгоценных сведений о первом замужестве миссис Слоун. Они были поданы читателям со всей живостью и пикантностью, на какую только были способны победоносные археологи. Молодой Алан Чини избил репортера, связанного с этим таблоидом, отправив его обратно к редактору газеты с подбитым глазом и ярко-алым носом, и потребовалось долго дергать за ниточки и нажимать на пружины, чтобы удержать газету от предъявления Алану иска за нападение с применением насилия.

В течение всего этого суматошного периода, когда стервятники с громким карканьем кружили над добычей, Главное полицейское управление было единственно спокойным местом. Инспектор вернулся к рутинным задачам полегче, приводя в порядок официальное досье по «делу Халкиса-Гримшоу-Слоуна», как его виртуозно назвали газеты. Вскрытие тела Слоуна, выполненное доктором Праути основательно, хотя и формально, не выявило ни малейших признаков инсценировки: ни яда, ни следов борьбы, да и пулевое ранение именно такое, какое наносит себе человек, стреляя в висок. После этого ведомство судмедэксперта выдало труп Слоуна для захоронения в украшенной цветами могиле на пригородном кладбище.

Единственной крупицей информации, которая, по мнению Эллери, хоть как-то укладывалась в систему, было вот что: Гилберт Слоун умер мгновенно. Но Эллери признался себе, что представления не имеет, каким образом этот извлеченный из всей мешанины факт использовать для разгона сгустившегося тумана.

А туману-то предстояло рассеяться очень скоро, хотя в тот сумеречный период Эллери этого не осознавал. И факт мгновенной смерти Гилберта Слоуна как раз и укажет дорогу.

Глава 22

Все началось во вторник, 19 октября, незадолго до полудня, с довольно невинного события.

Как миссис Слоун умудрилась ускользнуть от острых глаз ее мучителей, она не объясняла, но факт остается фактом: без всякого сопровождения и погони она явилась в Главное полицейское управление, одетая в неброское черное платье и под легкой вуалью, и робко спросила, можно ли повидать инспектора Ричарда Квина по важному делу. Инспектор Ричард Квин, по всей видимости, предпочел бы, чтобы эта дама удалилась куда-нибудь на острова и скорбела там, но, будучи джентльменом, а в том, что касается женщин, в какой-то степени и фаталистом, он смирился перед неизбежным и согласился ее принять.

Инспектор был один, когда ее пропустили — хрупкую женщину средних лет, с глазами, яростно обжигающими даже через вуаль. Пробормотав несколько привычных слов сочувствия, инспектор подал ей руку, усадил в кресло и встал у стола в ожидании, тем самым ненавязчиво ей намекая, что инспектор-детектив живет напряженной жизнью и она могла бы сослужить добрую службу всему городу, если бы сразу перешла к делу.

Сбив его с толку, она так и поступила. Голосом, слегка окрашенным обычной истерикой, она произнесла:

— Мой муж не убийца инспектор.

Инспектор вздохнул:

— Но факты, факты, миссис Слоун.

Похоже, она была склонна игнорировать эти драгоценные факты.

— Я всю неделю твердила репортерам, что Гилберт не виновен! — крикнула она. — Я хочу правосудия, слышите, инспектор? Этот позор вгонит нас в могилу! И меня, и сына!

— Но, дорогая моя, ваш муж свершил правосудие собственными руками. Хочу напомнить, что его самоубийство было практически признанием вины.

— Самоубийство! — презрительно сказала миссис Слоун. Нетерпеливой рукой отбросив вуаль, она засверкала глазами. — Да вы все слепы! Самоубийство! — Слезы приглушили голос. — Мой бедный Гилберт убит, и никто… никто… — Дальнейшие слова потонули в рыданиях.

Это было очень огорчительно, но инспектор не стал ее утешать, просто уставился в окно.

— Это заявление требует доказательств. У вас они есть?

Миссис Слоун вскочила с кресла.

— Женщине не нужны доказательства! — кричала она. — Доказательства! Конечно, у меня их нет. Ну и что с того? Я знаю…

— Дорогая миссис Слоун, — сухо вымолвил инспектор, — именно в этом состоит различие между законом и женщиной. Мне очень жаль, но, если вы не можете предложить новое свидетельство, указывающее непосредственно на кого-то другого как на убийцу Альберта Гримшоу, мои руки связаны. У нас это дело закрыто и передано в архив.

Не сказав больше ни слова, она вышла.

Конечно, этот краткий, печальный и бесплодный инцидент не воспринимался тогда как великая минута. И однако же, он привел в движение взаимосвязанную цепочку новых событий. Скорее всего, дело так и осталось бы пылиться в полицейских архивах — Эллери многие годы пребывал в этом убеждении, — если бы в тот же вечер за чашкой кофе инспектор, чувствуя кислое настроение сына, не рассказал ему о визите миссис Слоун — в умилительной отцовской надежде, что новость, любая новость смягчит это угрюмое, несчастное лицо.

К его изумлению, — поскольку вообще-то надежда была призрачная, — уловка прекрасно сработала. Эллери тут же заинтересовался. Тоскливые складки исчезли, уступая место другим линиям, более присущим задумчивости.

— Значит, она тоже считает, что Слоуна убили, — протянул он почти без удивления. — Занятно.

— Ну правда же? — Инспектор подмигнул в сторону Джуны; мальчишка обхватил кружку своими узкими ладонями и поверх нее неотрывно смотрел на Эллери большими черными цыганскими глазами. — Как все-таки у женщин голова работает. Их не убедишь. Как и тебя, ей-богу.