Читаем без скачивания Обними. Поклянись. Останься (СИ) - Александер Арина

— Дядя Глеб просил не говорить, — плакала Варя, путаясь у нас под ногами. — Он сказал, это наш секрет.

— Мама, скажи, он поправится?

Глеб не приходил в себя.

— Скорую вызывайте! — рявкнул папа, стаскивая с Глеба пальто. Мама побежала в дом, слава богам, прихватив Варю с собой, а я рухнула на колени рядом с осевшим под машиной Глебом, всматриваясь в побелевшее лицо. Как же так? Почему сразу не сказал?

— Что ж ты так, а? — причитал папа, осматривая сочившуюся кровью самодельную повязку. — Ранение в предплечье. Вроде и не смертельное, но крови, насколько я могу судить, потеряно немало. Держись, сынок. Ты теперь от нас так просто не отделаешься.

— Глеб, держись, — я гладила его волосы и старалась не смотреть на рану. Запах крови на морозе чувствовался особенно чётко. Слёзы градом катились по щекам, обжигая покрасневшие на морозе лицо. — Прости меня, пожалуйста. Я была неправа. Ты меня слышишь, Глеб? Я люблю тебя и не выдержу, если с тобой что-нибудь случится.

Когда Глеб пришел в себя, на улице начало светать. Повезло, что ранение было в предплечье, а вот то, что потерял много крови — печалило не то слово. Глеб нуждался в переливании, причем, срочном, и я едва не сошла с ума, не зная, к кому обратиться за помощью.

Но потом оказалось, что у нас с ним одинаковая группа крови и после того, как я ответила на ряд сопутствующих при переливании вопросов, мне разрешили стать его донором.

Хоть в чем-то повезло.

Я как раз допивала купленный в круглосуточном киоске чай, как на широкое больничное крыльцо вышел уставший отец.

— Как он? — выбросила пластиковый стаканчик в урну, слегка покачиваясь от слабости.

— Пришел в себя, тебя спрашивал. Я сказал, что ты пошла в туалет.

Непроизвольно на глаза навернулись слёзы. Я реально не выдерживала. Усталость, нервное истощение, недосып, недоедание — всё это мешало выдохнуть с облегчением. Мама права, всё закончилось хорошо. Ну… относительно хорошо. Но сколько времени понадобиться на восстановление психики — я не знала. Это не то, что можно было пережить, просто крепко уснув. Все мои надежды канули в Лету, как только я увидела кровь на руке Глеба. Не зря у меня было плохое предчувствие.

А потом, пока Глеб находился в реанимации, я только то и делала, что винила себя в бесчеловечности. Человек вернул мне дочь, а я даже не удостоила его взглядом. Разве можно быть настолько неблагодарной? Разве я такая?

Подумать только! В него стреляли, а я ни сном, ни духом. А если бы эта пуля попала в Варю? Мы едва успокоили её, уверяя, что с Глебом ничего не случилось. Мол, у него пустяцкая царапинка и он скоро приедет к ней.

Я видела, что дочка была напугана, но что произошло в момент обмена — она так и не рассказала внятно. Поведала только, что слышала выстрелы и лежала на полу под Глебом. У меня от её слов волосы на затылке шевелились. Не дай Бог… Я бы точно вздернулась, если бы Варя не вернулась домой.

— Спасибо, пап, — обняла родителя, пытаясь совладать с голосом. Ничего, прорвемся. Всё хорошо. Главное, что все целы.

— За что? — искренне удивился он. — Я же ничего не сделал.

— Ты поддержал меня и… — улыбнулась несмело, отступая назад, — помог Глебу. Зачастую вы с мамой против моих… друзей.

Папа похлопал меня по плечу, подталкивая в направлении главного корпуса.

— Мудрость, дочка, приходит не с возрастом, а с опытом. Я тоже многое понял благодаря своим ошибкам. Да и что Глеб… Я видел, как ты убивалась над ним, пока ехала скорая. Можешь говорить что угодно, но сердце не обманешь. Иди, не заставляй человека ждать. Поговорите, разберитесь между собой по-человечески. Но я хочу попросить тебя — дай ему шанс. Не спеши рубить с плеча и не таи обиду. Она никому не принесет пользы.

Поцеловав отца в щеку, я пошла к Глебу, переплетая между собой дрожащие пальцы. Столько всего хотелось спросить, но сначала я должна была поблагодарить его за спасение дочери.

Глеба уже перевели из реанимации в обычную палату, и когда я вошла, рядом с ним никого не было. Заметив мое появление, он кивнул на стоявший рядом стульчик. Только я не села на него, а осторожно опустилась рядом с ним на койку, с жадностью рассматривая осунувшиеся черты лица. Теперь поняла, почему медлила и не спешила к нему. Разговора боялась. Его слов. Своих собственных мыслей.

— Спасибо, что поделилась со мной кровью, — улыбнулся слабой неуверенной улыбкой, словно не веря, что я пришла к нему. — Теперь между нами есть что-то общее.

Я смутилась. От недавней решительности не осталось и следа.

— Пустяки. Ты спас Варю и это самое малое, чем я могу отплатить тебе, — при этом я благодарно стиснула его пальцы.

— Дана, полушай, — скривился он от боли, когда хотел слегка подняться. Я подложила ему под спину ещё одну подушку, после чего Глеб облегченно выдохнул. — Я знаю, что не оправдал оказанного доверия, но поверь, я бы никогда не привез сюда Варю, зная о спланированном похищении.

— Глеб… — приложив указательный палец к его горячим губам, я хотела сказать, что сейчас это не важно, но он мягко отбросил мою руку.

— Подожди, дай выговориться. Для меня это очень важно.

Видит бог, после увиденной на нем крови я и не думала предъявлять к нему обвинения. Но он, видимо, считал иначе и я, признаюсь, его понимала. Как бы я не храбрилась и не обманывала себя, что всё позади, но между нами осталась некая недосказанность. И если мы сейчас не объяснимся, то это будет означать только одно — конец.

Недолго помолчав, Глеб продолжил:

— Когда ты утром поехала к родакам, я реально охренел, потому что понимал, чем это всё закончится. Они бы сцапали тебя при первом удобном случае и не отпустили до тех пор, пока ты не вывела их на Игната. Тогда я пустил их по ложному следу, надеясь, что тем временем успею забрать тебя в Александровку. Я совершил огромную ошибку, понадеявшись на удачу. Вернее, это моя вторая ошибка.

Я сидела выпрямив спину и боялась сделать лишний вдох. Каждое произнесенное им слово имело исцеляющие свойства. Я с жадностью прислушивалась к ним, сожалея, что не открылась перед ним раньше. И видимо, он испытывал то же самое.

— Я сожалею, что не раскрыл карты сразу. Мне дали о тебе ложную информацию и я, как последний лох, поверил ей.

Я с задумчивым видом изучала его лицо, заглядывая в глаза. Не хватало его прежнего голоса — с насмешкой и легкой ноткой хрипотцы. Сейчас в нем не было сил, как и не было привычной иронии. Но я чувствовала, что это не из-за потери крови. Нет. Дело в другом. Что-то подкосило его. Подточило изнутри. Этим разговором он не столько хотел объясниться, сколько напомнить нам обоим, кем он не был на самом деле.

— Дана, если бы ты знала, как я за*бался жить среди сомнений, боясь совершить непоправимую ошибку. И знаешь, каждый раз, пытаясь вырулить ситуацию в правильное русло, я допускаю ещё большую ошибку. Хочу как лучше, а получается через огромною задницу.

— Если бы ты сразу всё рассказал.

— Я всё никак не мог понять, всё сопоставлял полученную о тебе информацию с тем, что видели мои глаза. Чем больше мы проводили вместе время, тем сильнее я привязывался к тебе. А когда увидел тебя танцующей с Григорием на свадьбе, меня словно током шандарахнуло. И та ночь… я ни капли о ней не жалел, просто…

— ты понимал, что нам не по пути, да?

— Да. Сначала я хотел найти Игната, тем самым обеспечив вам с Варей спокойную жизнь, а потом уже строить планы на совместное будущее. Пойми, я бы не смог смотреть тебе в глаза, зная, что в любую минуту Гарик и сам бы вышел на тебя. Это был вопрос времени.

— Что там произошло? — спросила тихо, перейдя к самому главному. — Откуда это ранение? Это Гарик? Сволочь!

Глеб отвернулся, уставившись на стену. На небритых щеках проступили желваки. Видно, что едва сдерживался, но с подробностями не спешил.

— Глеб, не молчи. Я боюсь даже представить, что Варя могла пострадать. Да у меня волосы на затылке шевелятся, а ты молчишь. Игнат предупреждал, что те люди настоящие бандиты, но и представить не могла, что у них хватит совести использовать в своих играх ребёнка.