Читаем без скачивания Два выстрела во втором антракте - Андрей Гончаров

— Да, его нести надо, — сказала Маша. — А где кузнец? Договорились, что кузнец будет?

— Он там, в сарае! — заверил студент. — На берегу слишком заметно. Там у него и готово все…

Углов подхватил теряющего сознание Николая; Дружинин тоже было кинулся помогать, но уже на втором шаге вынужден был отойти в сторону и уступить место Ване — силы у него были на исходе. Вошли в сарай. Здесь их ждал сумрачный спокойный мужик с большими клещами в руках. Он сначала поработал напильником, делая на наручниках надрезы, потом приложил клещи, нажал — и руки Дружинина были свободны.

— Все, теперь расходимся, — сказал кузнец, закончив работу. — Мы со студентом по домам, а вы ступайте вот по этим посадкам до железки. Там в четыре должен идти товарный на Выборг. У водокачки — знаете, где водокачка?

— Я знаю, — заверила Маша.

— Ну вот, у водокачки машинист притормозит и посадит троих товарищей на паровоз.

— Нет, этот план отменяется, — Маша покачала головой. — Товарищи говорят, что им нужно остаться в Питере. Дело не могут бросить. А главное — как с Николаем быть? Ему к доктору нужно.

— Тогда к водокачке я схожу, предупрежу наших, чтоб не ждали, — сказал кузнец. — А вы здесь оставайтесь. До темноты переждете, потом идите.

Когда кузнец и студент ушли, Маша взглянула на Дружинина и приказала:

— А ну, давай теперь тебя погляжу. Что-то мне твой вид не нравится.

Инженер сначала протестовал, но затем подчинился. Когда он снял пиджак, стало видно, что левая сторона рубашки вся в крови.

— Тебе тоже Алексею Сергеичу показаться надо, — сказала девушка. — Рана у тебя так и не зажила.

— А как мы доберемся до этого Алексея Сергеевича? — спросил Углов. — Пассажиры мы уж больно подозрительные: один тяжело раненный и без сознания, другой тоже в крови… Как бы «ванька» в полицию не сообщил…

— Да, вы правы, — кивнула Маша. — А я об этом не подумала. Придется идти, поискать аптеку.

— Зачем? — удивился Ваня. — Там есть собственные извозчики?

— Нет, — Маша усмехнулась его неосведомленности. — Там, как правило, есть телефон. Я телефонирую одному из наших товарищей, у которого есть лошади, он за нами приедет.

Девушка ушла, оперативники остались втроем, охранять Николая. Тот оставался без сознания. Три друга отошли чуть в сторону, чтобы посовещаться.

— Если бы не Николай, сейчас был бы самый удобный момент, чтобы тихонько уйти, — сказал Углов. — Я боюсь, что полиция станет прочесывать берег реки, и тогда нас обязательно обнаружат. А сделать это они могут: ведь легко догадаться, как легче всего сбежать с Аптекарского острова.

— Но мы не можем его бросить, — сказал Дружинин. — И потом… я бы хотел попрощаться с Машей.

— А вот это совершенно не обязательно, — возразил руководитель группы. — Ладно, чего попусту рассуждать. Давайте договоримся так: если появится полиция, двое будут отстреливаться, чтобы дать одному из нас возможность уйти. И этим одним будет Ваня. Не спорь!

Последняя реплика относилась к Полушкину, который как раз собирался возразить.

— Ты самый молодой, самый незаметный, тебе легче уйти, — стал объяснять Углов. — И потом, твой дар предвидения тебе тоже может помочь. Проберешься в Киев, вернешься в нашу эпоху, и уже оттуда постараешься нас выручить. Ну, по одной из тех схем, о которых мы говорили. А если руководство не разрешит — значит, такая наша судьба. Все, и никаких возражений! Давай, Игорь, бери у Вани «браунинг», и пойдем в дозор — ты вон туда, к насыпи, а я правее, к домам. Ты, Иван, если что, будешь уходить к железной дороге, а потом попробуй воспользоваться помощью эсеров — думаю, они не откажут. Все, пошли.

— Подожди, я что хотел спросить, — сказал Дружинин. — Когда ты заявил, что у нас в Питере еще есть дело, ты что имел в виду?

— Меня крайне заинтересовал твой рассказ о господине Мещерском, — отвечал Углов. — Получается, что именно он и есть тот кукловод, который организовал убийство Столыпина. Надо с ним еще раз побеседовать. И уже тогда можно возвращаться, с чувством исполненного долга.

— Согласен, — отвечал Дружинин.

Глава 34

К счастью, отстреливаться от полиции, прикрывая отход Вани, оперативникам не пришлось: прошло всего каких-то пятнадцать минут, и к сараю подкатила пролетка. На облучке сидел незнакомый господин довольно представительного вида — в котелке и пиджаке хорошего покроя. Это заставило Углова, несшего вахту в той стороне, предельно насторожиться. Но тут из пролетки выпрыгнула Маша, и его волнение сразу улеглось.

— Вот, это товарищ Иннокентий, он нам поможет, — сказала девушка.

— Где раненый? — спросил представительный Иннокентий.

Углов показал ему, как подъехать к сараю. Уже начинало темнеть, что было беглецам на руку. Они погрузили раненого в глубину пролетки, чтобы снаружи его не было видно. Следом залезла Маша и старательно подвинулась, освобождая место.

— Идемте, здесь еще двое могут сесть, — пригласила девушка, глядя на Дружинина.

Тот покачал головой:

— Все всё равно не поместятся, — сказал он. — А слишком большое число седоков может привлечь внимание. Нет, мы уж так, пешочком доберемся. Скажите адрес вашего Алексея Сергеича.

— Арсенальная улица, дом 6, — сказала Маша. — Но вы точно придете? Вам… тебе рану промыть нужно. А то может воспалиться. И к тому же…

Она не сказала: «Я хочу тебя увидеть», но он понял ее без слов.

— Мы придем, — заверил он. — Только опоздаем немного. Ну, езжайте, а то Николаю помощь срочно нужна.

Маша кивнула, возница тронул лошадей, и пролетка покатила прочь, быстро скрывшись за домами. Но пока она была видна, Дружинин видел, как Маша, обернувшись на сиденье, все искала его взглядом.

— Ну что, идем на Арсенальную? — спросил Углов. — Тогда веди, ты Питер лучше знаешь.

Дружинин постоял немного, потом вздохнул и сказал:

— Нет, на Арсенальную мы не пойдем. Пока мы тут сидели, я отдохнул, рана успокоилась. Воспаляться она вроде не собирается. А даже если воспалится, мы же вроде возвращаться собрались. А дома мне помогут гораздо быстрее, чем здесь. А что касается до остального… лучше проститься вот так, на бегу. Думаю, она поймет.

— Вот и правильно, — произнес Углов; в его голосе Дружинин расслышал явное облегчение. — Займемся лучше делом. Тут два вопроса: где нам искать этого князя Мещерского и как туда добраться, не попавшись в руки полиции?

— У князя два дома — на Спасской улице и в Гродненском переулке, — отвечал Дружинин. — Но проверять оба нет необходимости: я уверен, что меня возили в Гродненский переулок. Я это понял, когда мы переехали Фонтанку, а потом пересекли Литейный. Надеюсь, что с того дня князь оттуда не перебрался. А насчет того, как добраться, тоже есть одна идея. Если тебя ищет полиция, как пройти мимо нее, вызвав меньше всего подозрений?

— Прикинуться пожарным? — предложил Ваня. — Или врачом…

— Неплохо, — кивнул Дружинин. — Но требует соответствующей экипировки, которой у нас нет. Гораздо лучше и проще самим представиться жандармами. Вот тут у нас навыки имеются. Как, ваше высокородие, господин статский советник, вы еще не забыли о задании сенатора Трусевича?

— Как можно о нем забыть? — возмущенно отвечал Углов, выкатив грудь колесом и сверкнув глазами.

…Спустя четверть часа извозчик, стоявший на Пироговской набережной, посадил трех пассажиров. Представительный господин начальственного вида, как видно, главный у этих троих, коротко буркнул:

— В Жандармское управление, на Очаковскую. Поедешь по Литейному чуть подальше, там одного высадить нужно.

— Будет сделано, ваше превосходительство! — отвечал извозчик.

Когда подъехали к Литейному мосту, коляску остановил полицейский патруль.

— Кого везешь? Куда? — спросил офицер.

— Стало быть, ваших же и везу, — отвечал извозчик. — Какой-то важный господин едет в Жандармское управление, и с ним охрана. А что, опять бомбисты озорничают?

— Не твоего ума дело, — ответил офицер. — Ладно, езжай.

И экипаж проследовал дальше.

Князь Владимир Петрович Мещерский кончил писать и откинулся на спинку кресла. Очередное послание государю было почти закончено. Еще несколько фраз — и можно запечатывать и отправлять. Эти последние фразы должны быть особенно тщательно продуманы. Князь знал, что император всегда внимательно читает его письма, причем особое внимание обращает на концовки. Так что спешить не следовало. Хотя хотелось, ох как хотелось скорее вызвать в кабинет милого Коленьку и получить свою порцию наслаждений. На полное удовлетворение князь в силу преклонного возраста рассчитывать уже не мог, но кое-какие радости еще оставались.

Из задумчивости князя вывел тихий звук отворяемой двери. Ага, это, наверно, Коленька не выдержал, стосковался, зашел раньше времени. Придется его, шалуна, отослать…