Читаем без скачивания Коко Шанель - Анри Гидель

Мировой триумф этих духов хорошо известен, но как его объяснить? Очевидно, в первую очередь необходимо принять в расчет их качество и новизну. Их аромат ни у кого не вызовет ассоциации ни с одним из знакомых запахов цветов, ни с каким-либо сочетанием цветочных ароматов. Это чисто рукотворное создание, которое явилось словно бы из ничего, но которое обладает еще большей силой обольщения, чем таинственный источник происхождения. Это поистине революционные духи – еще бы о них не пошла всеобщая молва!

Но революционным оказался не только парфюм – революционной была и его презентация! До сих пор фабриканты, наиболее знаменитыми из коих были хрустальный завод «Лалик», изощрялись в изготовлении флаконов высшего полета фантазии, самых разнообразных форм, перегружая их самыми диковинными орнаментами. К примеру, на крышке помешалась фигурка летящей танцовщицы или вооруженного луком Купидона. Поверхности флаконов часто украшались богатой гравировкой. Находились, да и сейчас находятся любители, коллекционирующие такие изделия, – по слухам, в коллекции Жоржа Федо их насчитывалось свыше трех сотен.

Наперекор этому Габриель, одержимая идеей аскетизма и простоты, предложила простой флакон в форме параллелепипеда, позволявший любоваться таящейся в нем золотой жидкостью. Вспомним – тогда на излете была эпоха кубизма, которая ввела в моду квадраты и прямоугольники. Не она ли повлияла на выбор Коко? В любом случае, предложенный ею флакон был очень функциональным. Единственные следы намерения декорировать его относятся к 1924 году – по-видимому, их следует рассматривать как небольшую уступку тем, кто считал флакон Шанель слишком уж аскетичным. Имеются в виду граненная «под изумруд» пробка и скошенные и закругленные по краям грани самого флакона. В общем, Габриель, которую никогда не оставляли хорошее крестьянское чутье и практическое мышление, прекрасно поняла, не в пример своим предшественникам: делать акцент нужно на ценности содержимого, а не тары. Пришла ли ей на память строчка одного поэта «Подумаешь, флакон!»? Как бы там ни было, она, безусловно, прониклась очевидностью этого.

Но как же окрестить новый парфюм? В обычае у ее предшественников было присваивать духам псевдопоэтические названия, как-то: «Улыбка апреля», «Царственное желание», «Сердце Жанетты», «Вечернее опьянение»… Просто ужас! Смешно, ей-богу! Еще смешнее, чем бутафорские цветы, расцветавшие на шляпах дам довоенной поры… «Так что же делать?» – спрашивала себя Габриель. А вот что… Коль скоро в этом самом двадцать первом году ее персона и ее дом пользовались широкой известностью, почему не окрестить духи просто «Шанель»? Новинка полноправно разделит славу имени Шанель, которое будет содействовать ее рыночному успеху. Трудно переоценить коммерческое чутье Габриель! Поль Пуаре, о попытках которого предложить рынку парфюм мы уже вели речь, не осмелился эксплуатировать свое имя, даже несмотря на его широкую известность. Все, на что он решился – назвать некоторые виды духов именем своей дочери Розины. Возможно, в этом одна из причин его неудачи.

Веря в свою звезду и предвидя, что со временем она предложит клиентуре и другие духи, Габриель чувствовала необходимость дать своему первенцу самую четкую характеристику, отличавшую его от последующих. «Самое простое и будет самым лучшим», – подумала она. Коль скоро ее выбор пал на флакон № 5 – почему бы не назвать духи «Шанель № 5»?

– Но ведь так никто прежде не делал! – пробормотал Эрнест Бо, ошарашенный такой дерзостью.

– В том-то и вся штука! – ответила Коко, у которой в крови была привычка рвать с рутиной. – Это отличит мои духи от других!

А кроме того – подчеркнем это, – идея использовать в названии парфюма номер восходит ко многим страницам ее прошлого. Еще в Обазине, вглядываясь в мозаики, устилавшие галерею второго этажа, она воображала, что видит таинственные цифры, секретные письмена, побуждавшие ее мечтать. Теперь она снова возмечтала… И решила, что число 5 – счастливое, на которое она поставит (точь-в-точь как ставят на то или иное число в казино Монте-Карло) и на которое предложит сделать ставку своей клиентуре. Кстати, не во время ли поездки в Монако она встретилась с Эрнестом Бо? Не иначе как он был послан ей судьбой, думала Габриель.

Вкус к простоте, который она продемонстрировала, подбирая название духам, отразился и в этикетке: белый прямоугольник, на котором с почти соблазнительной откровенностью было начертано черными буквами: ШАНЕЛЬ. Здесь опять-таки все строится на контрасте черного и белого, который так часто использовался ею при разработке нарядов. И, как и магия цифр, магия контраста черного-белого восходит к давним дням, проведенным в стенах сиротского приюта. По-видимому, к еще более давней поре восходит эмблема, состоящая из двух переплетенных букв С и помещенная на круглую печать, которую привязывают к пробке флакона. Не этим ли «клеймом мастера» метил кабатчик из Понтейля мебель, которую изготовлял собственными руками? И не эти ли переплетенные буквы С видела Габриель в витражах Обазина, выстаивая бесчисленные церковные службы? Более того, судьбе было угодно, чтобы в Мулене она получила прозвище Коко… Словом, двойное С было предначертано ей самой судьбою, так пусть этот знак будет и символом ее духов!

Но когда новый парфюм был совершенно готов, Габриель не спешила поместить «пятый номер» в витрину заведения на рю Камбон. Она поступила хитроумнее: вручила заветный флакончик каждой из своих подруг, принадлежащих к самым шикарным кругам, словно вверяя свое самое драгоценное сокровище:

– Я тебе его не продаю, я тебе его дарю! – нежно шептала она каждой из посвященных.

Весть о новом зелье мигом разлетелась из уст в уста, и вскоре образовался тайный клуб фанаток «Шанели № 5»… Когда же драгоценные флаконы были пущены в продажу (исключительно в Доме Шанель по адресу рю Камбон,31), они мигом пошли на ура… Парфюмеру Франсуа Коти оставалось только кусать локти: поговаривали, Эрнест Бо первым предложил означенную композицию ему, а тот отказался. «Слишком дорого», – ответил он, пожав плечами…

По правде говоря, несмотря на изначальный успех, Габриель вскоре пришлось столкнуться с некоторыми проблемами в производстве и продвижении духов на рынке. Отметим, что Эрнест Бо, возвратившийся во Францию в 1919 году, работал для парфюмерного товарищества Ралле – поставщика двора его императорского величества. Большевистский переворот вынудил фирму обосноваться в Грасе; и там же, в маленьком домике, занимались производством духов. То ли слишком хаотично был подобран персонал, занимавшийся упаковкой, то ли другая причина была тому виною, а только флаконы слишком часто закупоривались неплотно, заполнялись не полностью и вообще показали себя слишком хрупкими. Хуже того, Ралле не поспевал выполнять к сроку сыпавшиеся на него заказы. И тут один блистательный деловой человек по имени Теофиль Баде, который за тридцать лет до того основал «Галери Лафайет», пришел Коко на помощь.