Читаем без скачивания Роден - Бернар Шампильон

Жена Рильке, Клара Вестгоф,130 одной из первых сняла комнату в отеле Бирон, а сам он начал проживать там в 1908 году. Забыв обиду, Рильке пригласил туда Родена, уверенный в том, что скульптор будет покорен этим зданием. Действительно, здесь было всё, что нравилось Родену: величественный фасад, со вкусом украшенный, высокие и просторные залы и одичавший, заросший парк. К тому же, к счастью, это было совсем недалеко от склада мрамора, где находилась мастерская Родена.

Через несколько дней Роден, не покидая Медон, снял на первом этаже особняка комнаты, смотревшие окнами в парк. Это были высокие и просторные залы, совершенно пустые, но в двух из них сохранилась первоначальная деревянная отделка — стильные позолоченные панели.

Какое удивительное место для работы! Роден установил там простую мебель, а стены украсил большой картиной своего близкого друга Каррьера и полотнами Ренуара и Ван Гога, а также развесил большое количество своих акварелей. Повсюду стояли изделия из мрамора, с которыми скульптор, казалось, поддерживал постоянный диалог. Через огромные окна со старинными зеленоватыми стеклами взгляд проникал в заброшенный парк, где поросшие мхом аллеи были подобны туннелям, прорубленным в буйно разросшихся деревьях и кустарниках. Все, кто видел скульптора работающим там, чувствовали, что он находился в полной гармонии со всем, что его окружало и было ему дорого. В этой новой мастерской Роден достиг новых высот в творчестве.

Практически каждый день Роден вставал на рассвете и отправлялся с виллы Брийан в отель Бирон. (Естественно, Роза не была удостоена чести переступить порог отеля.) После напряженной работы он любил присесть под деревьями и послушать тишину. Постепенно Роден стал сосредоточивать свои коллекции в отеле Бирон, как прежде делал это в Медоне. Кроме того, он начал перевозить сюда из Медона свои работы в мраморе, бронзе, гипсе. Так постепенно отель Бирон стал превращаться в подлинный музей.

Но по воле злого рока эта идиллия была нарушена. Не прошло и года, как некие предприниматели остановили свой выбор на этой территории в 43 тысячи квадратных метров и разработали проект разделения ее на отдельные участки. Сам отель был признан недостойным внимания и обречен на снос.

Нужно было спасать отель Бирон. На помощь пришли друзья Родена, в первую очередь Жюдит Кладель. Со своим всегдашним упорством она осаждала министров, пока не добилась своего. Сначала администрация ведомства, распоряжавшегося государственным имуществом, позволила съемщикам остаться в отеле еще на некоторое время. Затем Жюдит постаралась убедить Родена в том, что следует превратить отель Бирон в Музей Родена. Мэтр был польщен и согласился, так как сильно опасался, что будет вынужден покинуть отель. Он заявил, что готов завещать все свои творения и всю собранную им художественную коллекцию государству в обмен на право остаться в отеле Бирон до конца жизни. Все расходы по устройству музея скульптор был готов взять на себя. Критик Гюстав Кокио, давний друг Родена, начал кампанию в прессе, опубликовав статью в поддержку идеи превращения отеля Бирон в Музей Родена. Ряд художников, литераторов, музыкантов горячо приветствовали эту идею.

Однако этот проект вовсе не встретил единодушной поддержки. Поместить «эротические» произведения Родена в бывшем монастыре и часовне, которые были вынуждены покинуть сестры-монахини, — это шокировало ревностных католиков. Академические круги, по-прежнему враждебно относившиеся к скульптору-новатору, тоже встали в оппозицию. Появились резкие выступления в прессе. К тому же не в традициях республики было предоставлять во владение художнику такой известный особняк.

Наконец, в начале 1914 года правительству был представлен проект закона о создании Музея Родена. Но при его рассмотрении возникли разногласия среди министров. Заместитель министра изящных искусств Альбер Далимье, пожелавший, чтобы его имя было связано с основанием музея, решил провести 25 июля заседание членов правительства и чиновников в отеле Бирон. На заседании разгорелась острая дискуссия и было решено провести еще одно заседание для принятия окончательного решения. Министры не могли предвидеть, что восемь дней спустя разразится Первая мировая война и перед страной встанут другие, более насущные проблемы.

В 1915 году правительство снова вернулось к рассмотрению проекта, который очень энергично поддерживал Анатоль де Монзи, крупный политический деятель Третьей республики. А между тем Роден, по-прежнему пользующийся успехом у женщин, продолжал принимать их в отеле Бирон, относясь к этому слишком легкомысленно. Каждая из посетительниц стремилась завоевать особое расположение скульптора. Нередко происходили сцены ревности. Более того, его стали беззастенчиво обворовывать — всё чаще обнаруживалось исчезновение предметов искусства. Но, что еще хуже, каждая дама, пользуясь его слабостью, пыталась заставить его изменить завещание в свою пользу.

Тем не менее в 1916 году скульптор официально заявил о своем намерении передать в дар государству «все предметы искусства, без какого-либо исключения, содержащиеся в различных мастерских Родена, будь то его произведения или приобретенные из любых других источников, а также всё, написанное им, в рукописях или напечатанное, изданное или нет, со всеми предусмотренными авторскими правами».

Двадцать четвертого декабря 1916 года, несмотря на политическую оппозицию131 и манифест протеста, подписанный членами Института, проект закона об учреждении Музея Родена был ратифицирован Национальной ассамблеей и сенатом.132

В последние годы XIX столетия и особенно в то время, когда связь с герцогиней принесла Родену столько потрясений, его работоспособность значительно снизилась. Эпоха огромных монументов прошла. Но расходы скульптора не уменьшились. Роден по-прежнему внимательно следил за отливкой скульптур, чеканкой и чернением. Он возвращался к старым эскизам, черновым наброскам, заставлял увеличивать и отливать отдельные статуи и скульптурные группы. Словом, он использовал то, над чем интенсивно трудился в прошлом, поскольку всё, на чем стояла его подпись, теперь имело большую цену. И, как всегда, множилось число его рисунков и акварелей.

Только заказов на бюсты было достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь. Теперь он запрашивал 40 тысяч франков за каждый бюст. Роден понимал, что столь высокая цена свидетельствует о сильном росте его реноме. Он также знал, что есть довольно много людей, готовых заплатить даже больше, чтобы иметь свой скульптурный портрет, выполненный мэтром, способным назначать за работу подобную цену. (Для сравнения: оклад председателя гражданского суда в то время составлял, в зависимости от класса, от шести до восьми с половиной тысяч франков.)