Читаем без скачивания Жизнь на Самоа - Роберт Стивенсон

В дом попадаешь сквозь высокую арку, запирающуюся массивными железными дверями, и все окна тоже зарешечены. В этом доме у нас могли бы быть залы для балов и спектаклей, не говоря уж об отдельном флигеле для Бэллы и коттеджах для прислуги, о просторной художественной студии, конюшнях и т. д. Как раз под нашими окнами коттедж, подходящий для устройства биллиардной. Там жил мистер Даудни, а сейчас дверь опечатана, предполагают, что несчастный Даудни погиб за шестьдесят дней до того, как появились эти печати. Он уехал, кажется, на остров Роз note 115 на маленькой шхуне, такой валкой, что при сильном ветре приходилось сносить вниз все цепи и прочие тяжести. Капитан был пьян, когда отплывали, и вез с собой еще выпивку. Прежний капитан отказался от управления шхуной из-за ее ненадежности. Разумеется, остается слабый шанс, что пассажиров выбросило на берег в таком месте, откуда они просто не могут прислать весточку Ужасно еще, что на этом судне погибли трое детей-полукровок. Старшая сестра, опасаясь инфлуэнцы, отправила их из Апии без ведома отца.

Прошлым вечером Льюис ездил повидаться с мистером Кьюсэк-Смитом. Пока он был там, Асаи и еще один вождь приходили прощаться. Они собрались в поход примерно с полутора сотнями вооруженных людей, чтобы взять в плен женщин, детей и стариков — приверженцев Матаафы. По этому поводу много волнений. У такого предприятия не может быть иной цели, кроме как спровоцировать Матаафу на выступление. Тогда военный корабль сразу же обстреляет Малие. Талоло, который приходил по делу, говорит, что Матаафе все это известно.

Рождество. Прачки принесли подарки — тапу и опахало. Генри явился с корзинками и тапой, служанки Фануа — с тапой и шерстистой циновкой и другой, очень ценной старинной циновкой из ее приданого. Она тонкая и мягкая, как шелк, почти коричневая от возраста, с немалым количеством дыр, что подтверждает ее древность и ценность.

Генри просил совета — специально ради этого приехал с Савайи. Он своими глазами видел письмо короля, призывающее всех подданных быть готовыми к войне и приказывающее брать в плен семьи противника.

— Что же мне делать? — спросил Генри.

Вероятно, он считал, что получит совет сражаться за Матаафу; он позже говорил мне, что обитатели Ваилимы всюду слывут сторонниками Матаафы. Льюис в согласии со мной сказал, что он должен выступить со своими и поскольку они преданы королю, то и он должен защищать законного правителя.

— Я и сам так думал, — сказал Генри с явным облегчением.

Но ему нужно было еще посоветоваться. По его словам, в приказе упоминается, что люди сами должны найти себе оружие и патроны.

— А у меня ничего нет, — добавил Генри, горько усмехаясь.

Револьвер — вот чего он добивался.

— О, я куплю тебе револьвер, — необдуманно сказал Льюис и тут же вспомнил, что по английским законам не может этого сделать.

Конфликт Генри с соседом благополучно улажен по способу, предложенному Льюисом. Генри попросил разрешения опять прийти к нам за советом в случае каких-нибудь смутных событий. Разумеется, он не слишком обрадован тем, что его посылают против младенцев и стариков.

Вошел Сими с письмом. «Ну как, Сими, — сказала я, — собираешься воевать с детишками?» Мне приятно думать, что он будет повторять эту фразу в разговоре с каждым встречным самоанцем. Талоло рассказывает, что солдаты простояли в Танунгаманоно всю ночь, а около шести утра он видел, как за поворотом нашей дороги они промаршировали в Апию.

Сегодня мы с Ллойдом, облокотившись на перила балкона, наблюдали за двумя красивыми самоанками. Одна из них почему-то выбрала этот момент, чтобы переодеть лавалава. Одно движение — и она оказалась в чем мать родила. Какой-то инстинкт заставил ее поднять глаза, и, надо сказать, она была несколько смущена. Но не меньше смущена была я сама.

Когда Джо в первый раз приехал на Самоа, его пригласила на пикник одна местная леди. Явившись туда, он обнаружил, что он единственный мужчина среди целого общества местных красавиц. Сообразно случаю все они были нарядно и тщательно одеты. Внезапно начался дождь, и каково же было удивление Малоси note 116, когда на его глазах все эти элегантные леди стащили с себя платья через голову и вручили их старой женщине, которая поспешно запихала сброшенные одежды в большую калебасу note 117. Довольные тем, что их наряды в безопасности, юные леди стали рвать листья и одеваться по примеру прародительницы Евы.

Поутру мы получили записку от Джо и Бэллы, что наши люди в диком восторге от рождественских подарков. В Апию мы с Ллойдом шли необычным путем, переправившись через реку вброд возле плантации Хуфнагеля. Затем мы пересекли широкий пустырь, и тут Ллойд окликнул меня: «Погляди, какая птица!» Прямо перед нами на низком пне сидела большая белая сова. Когда мы подошли к ней вплотную, она медленно повернула голову и несколько мгновений пристально глядела на нас большими мрачными вопрошающими глазами. Она очень походила на аиту. Может, это и был аиту? Я рассказала эту историю Льюису, а он вспомнил, что собирался поведать мне о существе, которое видел в своем кабинете. Это была одна из тех гигантских ярко-розовых бабочек, чье сердце, или что там у них внутри, когда их поймаешь, так сильно колотится об вашу руку, что можно его слышать. Льюис не переносит их вида из-за полосок, напоминающих скелет. По-моему, это разновидность мертвой головы. Несчастное создание вознамерилось сжечь себя на лампе.

Я давно уже не пытаюсь спасать обыкновенных мотыльков от их всегдашней судьбы, но, если мотылек величиной с колибри, невозможно спокойно смотреть, как он кидается навстречу ужасной смерти. Когда маленькие мотыльки опалят себе крылья, их нетрудно прикончить, но надо быть очень хладнокровным, чтобы наступить ногой на такую бабочку, как розовая мертвая голова. Экземпляр, о котором рассказывал Льюис, все время ускользал от него и в конце концов свалился под стол. Льюис встал на колени, чтобы посмотреть, куда делась бабочка, и, к своему удивлению, увидел, что стол как будто горит. Эта огненная точка при ближайшем рассмотрении оказалась глазом насекомого.

Примерно в пять часов мы отправились обедать к мистеру Мурсу. Как обычно, все веселились до упаду. Никто не понимает, что именно делает приемы у мистера Мурса такими веселыми, но факт остается фактом. Кроме обеих наших семей, за обедом был только один посторонний человек — приезжий с Савайи. Но к вечеру подошел еще народ, среди них мистер Уиллис со своей обаятельной женой Лаулии и Фануа, обе весьма удачно одетые в платья папаланги note 118. Льюиса и Джо попросили сыграть на их дудках. По ошибке Льюис взял не ту, но они все равно играли, по крайней мере то один, то другой, а временами даже оба вместе. В жизни не слышала худшего исполнения. Потом Бэлла, которую заставили декламировать, прочитала несколько стихотворений Льюиса. Мисс Мурс тоже продекламировала, действительно очень хорошо, «Рождество на море» Льюиса, а Остин оглушительно и с большим жаром выпалил «Лочинвар» note 119. Мило танцевала маленькая Миранда Мурс, а потом миссис Гэрр и миссис Уиллис пели и танцевали на самоанский лад. У миссис Уиллис превосходный голос, и пела она с большим чувством. Они показали сидячий танец и танец с дубинками. Сидячий танец местами сопровождался разбойничьим выкриком, который миссис Уиллис воспроизводит с полным воодушевлением, но без всякой вульгарности. Фануа в этом месте взвизгивала. Две служанки отбивали такт по полу. Фануа и Лаулии, обе были «девами деревни». Фануа рассказывает, что обычно танцевала под пение девяти девушек, одной из них была наша Фааума.