Читаем без скачивания Орлы и звёзды - Александр Антонов

– Что, все? – поинтересовался я.

Звягинцев отвёл глаза.

– Почти.

– Ну, а вы что?

– А что мы? Загнали их в кают-компанию и велели там сидеть до вашего прибытия. Там они сейчас и грызутся.

– Так вы им и командира на съедение отдали?

– Нет, он туда добровольно вошёл.

– Ладно, с ними разберёмся чуть позже. А теперь слушай приказ, товарищ Звягинцев! Ты назначен комиссаром красногвардейского крейсера «Аврора», поздравляю!

Я жал матросу руку и с улыбкой смотрел в его ошарашенное лицо. Наконец к Звягинцеву вернулся дар речи.

– Заясни, товарищ Ежов, что это за должность такая – комиссар? Она матросская или, может, офицерская?

– Комиссар, товарищ Звягинцев, это полномочный представитель Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов. На корабле приравнивается к щтаб-офицеру только без чина.

– А разве так можно?

– Если Революция решила – значит можно! Так что с офицерами можешь отныне вести себя на равных. Но при этом не забывай главного: сила твоя в матросах. Понятно?

– Понятно, – не совсем уверенно произнёс Звягинцев. – А как теперь быть с судовым комитетом?

– Судовой комитет должен стать твоей опорой. Через него ты будешь поддерживать связь с матросами. Так что судовой комитет остаётся, но как совещательный орган при комиссаре. Нельзя командовать кораблём через вече. Принцип единоначалия – это основополагающий армейский принцип. Комиссар и командир – единое целое. Он отдаёт приказ, который ты до этого утвердил.

– А в бою?

– Там ещё проще. Будь рядом с командиром. И если в его действиях нет измены, пусть командует один!

Лицо Звягинцева посуровело.

– Я всё понял, товарищ Ежов!

– Надеюсь, что так. На-ка вот, примерь.

Я принял от одного из сопровождавших меня бойцов свёрток и протянул его Звягинцеву. В свёртке был офицерский китель без погон и с большими красными звёздами на рукавах вместо нашивок. Там же была офицерская фуражка. Звягинцев облачился в новое обмундирование и немного смущаясь, спросил:

– Ну, как?

– Альбатрос! – заверил его я. – Теперь пошли в кают-компанию!

За дверью кают-компании слышались громкие возбуждённые голоса.

– Отпирай! – скомандовал Звягинцев часовому.

Матрос, кося глазом на его прикид, отпер дверь. Когда мы вошли в помещение разговоры разом стихли. Похоже, мы поспели к середине последнего акта морской драмы. Общество в кают-компании было поделено на две группировки. Две неравные по численности кучки офицеров разместились по обе стороны длинного стола. Ближе к двери стоял назначенный накануне командир «Авроры» старший лейтенант Стриженов в окружении крайне незначительно числа сторонников. Щёки молодого человека пылали юношеским задором, глаза горели решимостью. При нашем появлении он скомандовал: – Господа офицеры! – принял строевую стойку. Его примеру последовали стоящие рядом с ним и некоторые офицеры по ту сторону стола. Остальные командой пренебрегли. Один из них даже не удосужился подняться с дивана. Так и остался сидеть развалясь, с расстёгнутым кителем. С него-то я и начал воспитательную работу. Глядя на разгильдяя в упор заговорил резким командным тоном:

– Товарищ капитан 2 ранга, извольте встать и привести в порядок мундир в присутствие старшего по должности и званию!

Видимо прочтя что-то в моих глазах, офицер поднялся с дивана и стал застёгивать китель. Толи для форсу, а скорее для того, чтобы сохранить лицо, он с насмешкой произнёс:

– Не могу отказать в просьбе ТОВАРИЩУ!

По кают-компании прокатился смешок, но я не стал обращать на это внимания.

– Привыкайте к слову «товарищ», – произнёс я, переводя взгляд с одного лица на другое. – Это хорошее тёплое слово, выражающее доверительное отношение друг к другу товарищей по оружию. С этого дня на крейсере, а через день-другой и на всём флоте, оно станет единственной добавкой к вашему чину, будет на то ваше желание или нет. Итак, товарищи офицеры, вы меня удивляете. Только вчера я говорил с каждым из вас и мы, кажется, пришли к соглашению. Что же происходит с вами сегодня?

Ответил мне всё тот же борзый кавторанг:

– Товарищ… старший меня по званию. Простите, но никаких знаков отличия я на вашем кожаном кителе не наблюдаю, потому верю вам просто на слово. Вчера речи не шло о включении крейсера в состав какой-то там Красной Гвардии…

– Если я правильно понял, – перехватил я слово, – то весь сыр-бор разгорелся именно по этому вопросу? В таком случае должен признать, что доля правды в вашем проступке присутствует. Потому спешу исправить допущенную оплошность. Красная Гвардия входит в состав российской армии и флота и является их передовой частью. Теперь о моём статусе. Я являюсь командиром отряда особого назначения. Моё звание соответствует чину полковника в прежнем табеле о рангах.

По кают-компании прошелестел ропот. Уверенности во взгляде кавторанга заметно поубавилось, но он всё ещё продолжал хорохориться.

– С ваших слов, товарищ полковник, выходит, что мы ещё должны Бога благодарить за оказанную честь?

– Не бога, а Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов! – уточнил я.

Лицо кавторанга пошло пятнами. Он рванул ворот так, что от кителя отлетела верхняя пуговица.

– Нет, я больше не стану терпеть это издевательство! – почти переходя на визг, прокричал он. – Я ведь присягал Государю Императору!

– Молчать!! – взревел я, делая малозаметный знак рукой.

Из-за моей спины тут же выступили два «самопальщика» и навели стволы на офицеров.

– Прекратить истерику и стоять смирно!

Я ждал, пока все офицеры выполнят команду, и честное слово в душе я им сочувствовал. Потому и постарался подобрать слова, которые примирили бы их с действительностью.

– Стыдно. Офицеры флота российского, а ведёте себя как институтки. Объясняю. Никто силком вас в Красной Гвардии держать не будет. Не хотите служить – пишите рапо́рты и подавайте их по команде. Но борт вы покинете не раньше, чем на него ступит ваш сменщик.

– До конца срока службы, – буркнул неугомонный кавторанг.

– Много раньше, – поправил я его. – Это я вам обещаю твёрдо. В этом мы заинтересованы не меньше вашего – нам на «Авроре» нужны только преданные офицеры. Что касается присяги… Я вас от неё освободить не могу. Но это может сделать ваша совесть – совесть патриота и гражданина России. У кого совесть молчит – дождитесь, пока это сделает тот, кому вы присягнули. Уверяю, ждать придётся недолго. А до тех пор утешьтесь тем, что пока корабль стоит на ремонте вам вряд ли представится случай серьёзно нарушить вашу торжественную клятву. На этом дискуссию объявляю закрытой. Хочу лишь предупредить. Если кто самовольно покинет борт – будет объявлен дезертиром со всеми вытекающими последствиями! А теперь, товарищи офицеры, позвольте вам представить комиссара корабля товарища Звягинцева. Он является полномочным представителем Совета и приравнивается к штаб-офицерам.

– Дожили, – донеслось с той стороны стола.

– Товарищ капитан 2 ранга! Если я услышу с вашей стороны хоть ещё одно замечание, вы незамедлительно отправитесь на гарнизонную гауптвахту! – Потом я обратился к командиру корабля: – Виктор Михайлович, пройдёмте со мной.

Разговор в командирской каюте ни для одного из нас троих лёгким не был. Один не был в восторге от ущемления своих командирских прав, другой робел от обилия новых обязанностей. Я, как мог, тянул одного к другому. В конце концов, что-то у нас срослось.

– Товарищ Стриженов, объявляйте Большой сбор поротно, будем говорить с командой!

Глава седьмая

Комендантом Таврического дворца я пробыл всего несколько часов. Александрович внял моим мольбам и прислал замену. Сдав дела, я тут же включился в работу Военного комитета при Петросовете, в состав которого был включён по инициативе его председателя. И стоит ли удивляться, что им оказался командир Красной Гвардии? Успел я вовремя. Соколов как раз представлял свою редакцию Приказа № 1. Получив слово, я положительно оценил заложенную в приказе идею, но жёстко раскритиковал отдельные его положения. Видимо мои аргументы показались товарищам достаточно убедительными, поскольку мне было предложено представить свою редакцию приказа. Я, разумеется, не стал извлекать из кармана заранее припасённый текст, а сполна использовал предоставленное мне комитетом время. Когда отпущенный на подготовку редакции срок истёк, я зачитал перед членами комитета следующий текст:

«Приказ № 1

28 февраля 1917 года

По гарнизону Петроградского округа всем солдатам и матросам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов постановил:

1) Во всём делопроизводстве изымается из обращения понятие «нижний чин» с заменой на «солдат» или «матрос».