Читаем без скачивания Другая женщина - Евгения Перова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему ты меня сразу не позвал? – внимательно глядя на кошку, тихо спросила Варвара.
– Сразу! Да меня ж чуть не посадили! Только представь: они меня там прессуют вовсю, а тут ты заявляешься – вот вам и живой мотив! Господи, если б не Шарапов…
– Ну да, я не подумала. Ты прав. Ой, я как представлю, что с тобой было, мне прям плохо делается! Бедный ты мой! Но потом-то почему не сказал? Я испугалась, что у тебя все прошло…
– Не прошло. – Глеб поцеловал ее в висок. – Варь, ты представь себя на моем месте: ты бы позвала меня на такое?
Варька перевела взгляд на Глеба и чуть улыбнулась:
– Нет. Я ждала бы, чтоб ты сам пришел.
– Ну вот!
– Я так по тебе страдала! А эту ночь совсем не спала, все представляла, как ты удивишься и обрадуешься, а ты…
– А я не обрадовался, да? Прости! Прости, что так тебя встретил! Но я и правда не сразу понял, что ты насовсем пришла! Я притерпелся уже, зубы стиснул – живу как-то. А тут – ты! Это было словно удар под дых! Я как представил, что ты опять уйдешь – и что мне тогда делать?! Лечь и помереть?
– Я подумала, вдруг не нужна тебе…
– Нужна! Ты что?! Еще как нужна! Представляешь, ты мне как раз в эту ночь снилась!
– Правда?!
– Помнишь, как мы обои клеили? Вот это и снилось. На самом деле я так ждал тебя!
Варькино лицо расцвело улыбкой:
– Ну, тогда ладно!
Глеб поцеловал Варьку – раз, другой, потом прошептал:
– Может, ляжем?
– Давай! – Варька легко соскочила с кровати, согнала Глеба, быстро раскидала подушки и стянула покрывало. – Вот! Ты ложись, я сейчас приду. Я быстро.
Она вернулась в халатике, а когда потянулась выключить свет, Глеб остановил ее:
– Пусть горит, а?
– Разглядывать меня будешь?
Варька скинула халат и предстала перед ним во всей красе: крепенькая, удивительно складная и женственная.
– Ну что? Нагляделся? А то зябко! – И юркнула к нему под одеяло. – Я толстая, да?
– Не выдумывай!
– Ой, эти девушки… ну, на работе… они все такие стройные, гламурные! Фитнес, бассейн, питаются одними листиками…
– Листиками?!
– Листиками и зернышками! Салат, орешки, креветки. А я как хряпну пирога – у них аж косметика осыпается от возмущения. Я в микроволновке разогреваю, запах такой – с ума сойти. Они мне говорят: Варвара, вам надо сбросить килограммов десять минимум…
– Десять?! – ужаснулся Глеб. – Да от тебя ж тогда ничего не останется! Даже не вздумай!
– Да я и не собиралась…
Больше Глеб не дал ей произнести ни единого слова. Правда, получилось у них так себе. На троечку, честно говоря. Но оба сделали вид, что все просто прекрасно и лучше не бывает, но думали об одном и том же: Варька тосковала, почему не послушала в свое время Шарапова – переспали бы тогда и не мучились! А Глеб сокрушался, что был таким идиотом и хранил верность этой… этой… Он подумал было о Гале с привычной ненавистью, но вдруг опомнился: что это я?! Да ведь хорошо, что она ушла! Это ж просто счастье!
Проснувшись посреди ночи, Глеб обнаружил, что Варька прижалась так тесно, что он того и гляди свалится – прижалась, и рукой обняла, и ногу на него закинула. Он тихонько рассмеялся: собственница!
– Варь! – Он попытался ее чуть подвинуть. – Варька! Я свалюсь сейчас!
Она сонно подвинулась, но не в ту сторону, и он все-таки сполз на пол. Смеясь, забрался обратно, перелез через Варьку – она так и не проснулась, и Глеб, обнимая ее, вздохнул: пожалуй, если б сейчас… то и на четверку бы потянуло! Но не будить же…
А рано утром, когда он, зевая, выполз на кухню и увидел там Варьку, которая на скорую руку готовила завтрак – полусонная, в растоптанных тапках и старом застиранном халате, небрежно завязанном на талии, с кое-как заколотыми непослушными волосами, – его шарахнуло такой молнией, таким высоковольтным разрядом, что просто искры посыпались! И по тому, как вдруг замерла Варька, как напряглась ее спина, Глеб понял – шарахнуло их обоих. Варька обернулась, посмотрела на него исподлобья, закусив губу – о черт! Он взял бы ее прямо там, на кухне, но даже прислониться было не к чему, поэтому они каким-то образом опять оказались в кровати. Глеб склонился к Варькиным улыбающимся губам – она в последнюю секунду отвернулась, тогда он впился ей в шею совершенно вампирским поцелуем, но она даже не пискнула, а сама укусила его за плечо…
– Ах, ты так!
Варька смеялась и не давалась; отворачивалась от его губ и сама целовала, когда он не ожидал; сопротивлялась, а потом вдруг замирала, сдаваясь – сильная, гладкая, горячая, она дразнила Глеба и возбуждала просто чудовищно! Сердце колотилось, в голове гудел набат – весь мокрый, он хватал воздух пересохшим ртом, а под ним так же задыхалась Варвара. Щеки у нее пылали, дрожали опущенные ресницы, на губах то вспыхивала, то пропадала улыбка… Напоследок Глеб нежно провел рукой по Варькиной шее, где уже наливался оставленный им синяк, потом по груди – Варька вскрикнула.
– Тебе не хватило? – прошептал он, снова наваливаясь сверху. – Хочешь еще?
– Нет! Я не могу больше… Не надо!
Но он все-таки еще раз поцеловал Варьку, почти насильно – словно печать поставил: моя!
– Вот это да! Аж в голове звенит, – слабым голосом пробормотала Варвара, а Глеб откликнулся:
– И не говори! Все снесено могучим ураганом! – Они засмеялись, сначала тихонько, потому что сил не было, а потом разошлись и никак не могли остановиться. Одевались, завтракали по-быстрому и все переглядывались и посмеивались:
– Вот ты подумай! Целая ночь у нас была! Так нет, когда бежать надо – приспичило!
– Да ладно тебе, Глеб! Вчера мы просто переволновались.
– Эх, сколько мы с тобой времени зря потеряли! Надо было тогда решиться! А я, дурак, еще гордился собой, что… ну… типа – устоял, жизнь тебе не сломал!
– Перестань! Как есть, так и есть. Все равно – счастье.
– Да, счастье.
– Знаешь, Глеб, что я думаю? Если б мы с тобой еще тогда начали… встречаться, то Галя, может, и не ушла бы.
– Почему?!
– Потому что треугольник – самая устойчивая…
– Геометрическая фигура, знаю. А вообще, в этом что-то есть! Я ведь тогда все время чувствовал себя перед Галей виноватым, хотя у нас с тобой вообще ничего не было! И поэтому как-то… не знаю… суетился, что ли, вокруг нее. А когда ты ушла… Такое одиночество, такая тоска…
– Я знаю. Больно было. Очень.
– Но в то же время – свобода. Я понял: ничего ей не должен, ни в чем не виноват, понимаешь? И вдруг увидел ее словно со стороны: черствая эгоистка, плохая мать, злобная стерва. Да и меня она никогда не любила – давно бы ушла, просто некуда было. Осознал я это все и отгородился от нее стеной. Занимался только детьми. И о тебе… мечтал…
Глеб вдруг обнял Варю, да так сильно, что она ойкнула, – обнял и уткнулся ей в шею. Варька чувствовала, как вздрагивают его плечи и двигается кадык:
– Глебушка… ну что ты…
– Я тоже… по тебе… так страдал…
Два выходных дня они ускоренными темпами вили гнездо в Варькином доме – с помощью Шараповых, которые вздохнули с облегчением: слава богу, наконец-то! Мальчишек взяла на себя Зоя Васильевна, а Люша запросилась к Варе:
– Я не буду мешаться! Я тихонько посижу!
И правда, не мешалась, а сидела в уголке с книжкой или возилась с кошкой – старушка Муся, дама довольно суровая и своенравная, внезапно прониклась к Люше страстной любовью: всюду ходила за ней, беспокоилась и норовила облизать.
– Смотри-ка, она Люшу считает котенком! – поразился Глеб.
– Котенок и есть, – улыбнулась Варвара.
А Люша, впервые в жизни так тесно общавшаяся с кошкой, отнеслась к Мусе с большим почтением и обращалась на «вы»:
– Коша, налить вам молочка?
Время от времени Люша подходила к Варьке и просто прислонялась к ее теплому боку, заглядывая снизу в лицо. Тогда Варвара обнимала девочку и целовала в макушку, а то и поднимала на руки. Глеб, застав такую сцену, тут же обнял и расцеловал их обеих: девчонки вы мои! Люша, сопровождаемая по пятам бдительной Мусей, ушла на веранду, а Варька всхлипнула – она то и дело принималась плакать: короткое рыдание, слезы ручьем, и тут же все прошло, снова улыбка.
– Ты как дождик! – сказал Глеб, целуя Варьку в соленые губы. – Тучка пролилась, и снова солнышко!
– Я от счастья! Ты знаешь, я думаю, они там просто перепутали!
– Где – там?!
– Ну, в небесной канцелярии! Потому что это мой ребенок! Мой! Мы потерялись, а теперь нашлись, вот!
– Варька… А скажи, почему ты сама не надеешься родить? У тебя что-то не так?
– Ну да. Такая глупость получилась! Я болела в детстве, а это осложнение. Мама-то знала, наверно, но толку? Может, и мне говорила, а я не запомнила. Да и какие у нас тут врачи! А потом, когда я замуж собиралась – помнишь, я рассказывала? Сначала-то мы предохранялись, а потом перестали, ребенка хотели. И ничего! Но я только радовалась, что легко отделалась. А с Усольцевым… От него я и не хотела, избави боже! Ну, ты ж его видел! А когда мы с тобой… расстались…
